Снаружи Представительство тоже было огорожено барьерами и лентами. За ними толпились сонные репортеры и зеваки – Москва никогда не спит. В нашу сторону засверкали вспышки фотокамер, Лихачев что-то гаркнул, и мрачные полицейские оттеснили прессу… ну как оттеснили – на метр-другой. Лихачев посадил нас в полицейскую машину, чистенькую внутри, но старую и с продавленными сиденьями. Бросил водителю:
– Доставь ребят в минкультовское Гнездо. Головой отвечаешь.
Водитель молча кивнул. Машина вывернула на дорогу (мне показалось, что одного из самых настырных журналистов водитель нарочно толкнул крылом), противно закрякала сирена, и мы рванули по Моховой, чтоб тут же завернуть на Большую Никитскую.
– Спасибо, Максим, – неожиданно сказал водитель.
– За что?
– Что выбрался. Что этих мразей прикончил, отомстил за ребят.
– Откуда вы знаете? – насторожился я.
Где-то в голове вдруг родилась и плеснула негромкая долгая нота. Меня будто обдало теплом.
Мы с Гнездом почувствовали друг друга.
– По Лихачеву видно, – ответил водитель. – Всю ночь сам не свой был. А сейчас вижу – его отпустило. Прав?
– Прав, – признался я.
– Ты приходи к нам, – подъезжая к Гнезду, сказал водитель. – Нам бы такие ребята пригодились. – Он помедлил секунду и вежливо добавил, посмотрев на Милану: – Это и к вам относится, разумеется. У нас служат девушки. Даже в оперативной группе.
– Спасибо, – ответила Милана.
Мы выбрались из машины. Начинался ветер, и паутину, которой обросло Гнездо, полоскало в рассветном полумраке. Машина стояла на месте до тех пор, пока мы шли к Гнезду.
– Ничего, если я тоже буду в Гнезде? – спросила Милана.
Я понимал, о чем она. Но ответил как можно небрежнее:
– Ты была призванной, ты защищала Гнездо. Конечно!
– Ну да… – с сомнением сказала Милана. – Все-таки я…
– Была на Луне, – сказал я.
Мы едва успели войти. Я лишь кивнул страже – не Же, другой.
И увидел Дарину – она бежала через фойе мне навстречу, быстро, словно в бою, не произнося ни слова. Прыгнула – метров с трех; повисла на мне, обняв, обхватив ногами и уткнувшись лицом в грудь. Зашептала безостановочно, без всякой интонации, словно на нее не оставалось ни сил, ни времени:
– Жив, жив, жив, жив, жив…
Я обнял ее, опустил голову, вдохнул ее запах – терпкий, неземной, до боли знакомый. Она была легкая, теплая, ее била мелкая дрожь, словно она сдерживала движения, даже показалось, что она рыдает.
И тут меня накрыло. Да еще как.
Это было слишком похоже на душевую в корабле Инсека. Тот же горячий влажный воздух, те же странные запахи.
И повисшая на мне девушка.
Другая.
Что же я натворил?
Как я мог изменить Дарине?
Как теперь я посмотрю ей в глаза?
Все слова Миланы, такие разумные и мудрые, про Луну, на которой «всё остается», про то, что никогда не надо рассказывать любимой об измене… все они вдруг стали пустыми и бессмысленными.
Никакой шок, никакой стресс меня не оправдывает.
Какой же я балбес…
Дарина всё висела на мне – так порой виснут на родителях дети в кинофильмах, в жизни подобного никогда не видел. Я, скосив глаза, смотрел на Милану. И читал в ее глазах, что ей сейчас… нет, наверное, не стыдно. Но нехорошо, это уж точно.
– Я пойду, наверное, – сказала Милана.
Дарина отцепилась, соскользнула с меня и столь же молниеносно метнулась к Милане. Та даже вздрогнула и отшатнулась.
Жница обняла ее, прижалась. Она была на полголовы ниже Миланы и казалась сейчас младшей сестрой, обнимающей старшую.
– Нет! Тут вы в безопасности! Милана, спасибо тебе, спасибо! Я только на то и надеялась, что ты с ним!
– Почему? – Милана неловко улыбнулась. – Я толком ничего и не сделала… хорошего… это всё Максим.
Дарина энергично замотала головой.
– Ну ты же знаешь, какой он? Ему обязательно нужно кого-то защищать, о ком-то заботиться. Будь он один, он бы не справился. А когда ты была рядом – собрался.
– Эй… – Я покосился на стражу. Та улыбалась, и выглядело это жутковато. – Девчонки… а ничего, что я тут стою?
– Ничего! – хором ответили девушки. Даже стража кивнула. И я понял, что лучше помалкивать.
– Я знаю, вы попали на Селену, – продолжала Дарина. – Там был бой, так? Они пытались убить Инсека?
Она замолчала и покачала головой.
– Что я несу, зачем? Потом расскажете… Вы хотите есть? Пить? Спать?
– Спать, – призналась Милана. – Если честно, я как в тумане.
– А я ничего, – сказал я. Но прозвучало это так фальшиво, что я и сам понял – вру.
– Идемте, – Дарина потащила Милану за собой, другой рукой схватила мою ладонь. – Идемте, вам надо отдохнуть. Разговоры подождут!
Я понял, что спорить не стану. Из меня словно выкачали все силы.
Проснулся я в девять часов. Словно по сигналу будильника, вот только чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Даже сам удивился, что мне хватило трех часов сна, чтобы так восстановиться: голова была ясная, долгий вчерашний день помнился отчетливо, хоть и оставил ощущение нереальности произошедшего.
Я нашел мертвого Продавца. Мы произвели вскрытие и узнали, что имеем дело с киборгами. Нас с Миланой похитили и отправили на Селену, как живые биологические бомбы. Я сражался за Инсека и победил.
Ничего так выдалось первое апреля.
Обхохочешься!
Остаток ночи (хотя правильнее будет сказать, утра) я проспал. Конечно же, на полу, в комнате Дарины.
Как и девушки.
Дарина спала слева, уткнувшись в мое плечо.
Милана справа, закинув на меня руку.
Сказать, что я чувствовал себя негодяем, будет не совсем верно.
Я чувствовал себя счастливым негодяем. Ну, по крайней мере, пока девушки спали.
Мне никогда не доводилось изменять. Однажды я встречался сразу с двумя девчонками, но, во-первых, они друг про друга не знали и знакомы не были, а во-вторых, все мы ничего серьезного в отношения не вкладывали.
Только секс.
Так что это не измена.
А когда отношения были серьезнее, хоть на немножко, даже мысли не возникало изменять. По-моему, странно ухлестывать за другой, когда тебе девушка серьезно нравится и ты о ней думаешь. Ну… разве что в мыслях. Фантазировать никто не запрещает.
И когда я слышал фразы вроде «разрываюсь между двумя» или в кино видел душевные терзания, не важно, у мужчин или у женщин, мне это казалось выдумкой. Всегда знаешь, в кого влюблен, а кто просто физически привлекает.
Ведь верно?
Сейчас было иначе. Нет, если бы меня разбудили среди ночи и спросили: «Кого ты любишь?» – я бы ответил: «Дарину».
Но и Милану я тоже любил. Вот ведь в чем беда, теперь я это понимал ясно, и дело было не в случившемся «на Луне».
Значит, так можно? На полном серьезе? Не так, когда мужчина женат на одной женщине, с ней семья, дети, дача, собака, ипотека в банке и секс по расписанию, а любит другую – с ней романтика, страсть, любовь?
А всерьез любить двоих, хоть и по-разному?
Я посмотрел на Дарину. Потом на Милану.
Потом уставился в потолок.
Да. Наверное, можно.
И не поймешь, повезло или нет.
Вот мусульмане как-то справляются, у них это нормально. Может, спросить повара в «Рэдке»? Он то ли узбек, то ли киргиз. Вдруг у него две или три жены, пусть расскажет, как это…
Я мысленно залепил себе оплеуху.
Ну и чем мне поможет его рассказ? Даже если у повара целый гарем?
Можно подумать, Дарина с Миланой мне предлагают взять их обеих в жены, а я размышляю, согласиться ли!
Размечтался, Казанова…
Губы Дарины мягко коснулись моего уха. Я повернул голову. Она молча смотрела на меня своими сиреневыми мерцающими глазами. Я потянулся к ней, поцеловал.
– Как здорово, что ты рядом, – сказала Дарина.
– Я тебя люблю, – прошептал я виновато.
Дарина едва заметно улыбнулась.
– Ты знаешь, что первый раз мне это сказал?
– Правда? – растерялся я.
– Правда. Ничего, я знаю, что любишь. Ты это каждый раз взглядом говоришь.
Она слегка приподнялась на локте. Сказала:
– Милана просыпается. Поцелуй ее.
– Что…
– Она ведь тоже тебя любит, – сказала Дарина таким тоном, каким, наверное, объясняет куколкам всякие банальные истины. – И она тебе нравится. Милана хорошая, я рада, что мы вместе.
– Я сплю? – спросил я, помолчав мгновение.
– Нет. Максим, ты был призван Гнездом. И она была призвана. Мы не чужие. Я не ревную, если ты об этом.
Я повернулся и посмотрел на Милану.
Ее глаза были открыты, она смотрела на меня – так же растерянно и испуганно, как, наверное, я только что смотрел на Дарину.
Потом она зажмурилась, подалась ко мне, чмокнула – в щеку. И сказала виновато:
– Дарина, а можно его клонировать? Он мне вправду нравится, но любит-то тебя.
– Нет, – сказала Дарина. Кажется, с сожалением. – Нельзя.
– А мое мнение не в счет? – спросил я.
– Не в счет! – ответили они синхронно.
Еще и с вызовом!
В общем, если вам интересно, то я сбежал.
Хотя по всему выходило, что это утро может начаться очень неожиданно.
Об этом интересно фантазировать. Ну, или если ты с двумя девчонками, которые тебя просто привлекают. А когда у тебя с ними всерьез…
Я попытался перевести всё в шутку. Сказал, что надо узнать про клонирование у Инсека. Но только каждому моему клону потребуется и Дарина, и Милана. Повел себя так, будто девчонки дурачились, а я их веселье поддерживаю.
Милана подыграла. По-моему, с облегчением. А вот Дарина хоть и улыбалась, но смотрела слишком серьезно.
Так что я посмотрел на часы, ужаснулся времени и сказал, что мне надо быстренько умыться и бежать с отчетом к Продавцу. Что я совсем не хочу завтракать (вранье) и пока не поговорю со своим нанимателем, ни о чем другом и думать не в состоянии (почти правда).
И выбежал из комнаты Дарины – ошарашенный, в мятой одежде, со свернутым плащом под мышкой и кроссовками в руках (не могу спать в обуви), чувствуя себя слабаком и трусом.
Но зато не сказав ни да ни нет. И даже не клонированный.
…Интересно, а у Инсека точно нет таких технологий, чтобы клонировать человека? Наверное, нет, иначе бы они поставили на поток производство стражей и стратегов. Ну а даже если есть, то мне-то оно чем поможет? Каждый «я» будет жадно смотреть и на Дарину, и на Милану…
Блин!
У отца спрашивать совета как-то стремно.
Суровый полковник Лихачев, небось, жене если и изменял, то раз в три года, по уставу и без лишних эмоций.
Виталий Антонович вообще подруг меняет часто, но серьезно, мне кажется, ни к кому не относится.
Не с кем посоветоваться по такому вопросу.
Я действительно отправился в душевые. Они оборудованы в подвале, и это, мне кажется, единственное помещение, которые Измененные всерьез переделали в здании Минкульта, а не просто завалили мягкой рухлядью. Уж не знаю, сами они всё мастерили или наняли бригаду строителей (с них станется), но получилось, как в каком-нибудь старом студенческом общежитии с «удобствами на этаже». Коридор, налево дверь в душевые и туалеты «для мальчиков», направо – «для девочек». Туалеты выглядели прилично: чистенькие, ничем от человеческих не отличающиеся (а ведь когда-то мне втирали, и я всерьез поверил, что Измененные писают и какают раз в полгода). Душевая была просторная, с двумя десятками душевых леек, никак не разгороженная. Пол и стены выложены темно-серой керамической плиткой, в матовых плафонах – неяркие лампы. Под потолком в стенах были оконца с матовым стеклом, у входа – старый, распухший от влажности деревянный шкаф со стопками чистых полотенец и мелкими, «отельными», флакончиками шампуня и геля, рядом – пластиковый бак для грязного белья. Единственное отличие от человеческого душа – кран у каждой лейки был один, температура воды никак не регулировалась и не поддавалась никакому разумному прогнозу. Я уже несколько раз тут бывал, иногда из лейки шла приятная тепленькая водичка, один раз хлестала горячая, почти кипяток, а один раз тепленькая неожиданно сменилась обжигающе-ледяной.
Когда я, посетив туалет, вошел в душевую, там как раз заканчивала мыться куколка. Ну или, может, правильнее сказать – мальчишка лет восьми, из тех двоих, что пришли в Гнездо вместе со стратегом. Я не помнил, как его зовут, он еще на спор учился играть что-то сложное на рояле, но у него не очень-то выходило.
Дня через три, кстати, получилось. Куколки очень быстро учатся.
– Привет, – сказал я.
– Здравствуйте, Максим! – выпалил мальчишка с неожиданным восторгом и выключил воду. – А правда, что вы на Селене сражались с врагами?
Откуда они все всё знают?
Гнездо сообщило?
– Правда, – сказал я.
Пацан подошел к шкафу и взял полотенце, не отрывая от меня восхищенного взгляда.
– А вы расскажете?
– Как-нибудь потом, – сказал я, чувствуя себя довольно нелепо. – Помылся? Ну так иди, уроки сами себя не сделают.
– Вы стесняетесь? – удивился мальчишка. – А то вы могли бы мыться и рассказывать мне, пока я вытираюсь.
– Кыш! – сказал я.
Пацан обиженно посмотрел на меня, перекинул полотенце через плечо, сунул ноги в сланцы и вышел из душевой.
Не одеваясь. У куколок меняется отношение к наготе.
Да он ведь и пришел сюда голышом, одежды-то у него с собой нет! Или те тряпки в углу – это то, в чем он был? Сейчас подберет что-нибудь с пола и оденется…
Я вздохнул, разделся и пошел мыться.
Конечно же, душ решил надо мной поиздеваться. Из лейки текла то холодная, то горячая вода. С непредсказуемым чередованием.
Может, это у них часть тренировок? Чтобы были готовы к любым перепадам температуры?
Или всё проще, и монтировавшие душевую систему жницы что-то напутали в подключении?
Как бы там ни было, я вымылся, вытерся (полотенца, увы, были влажные), натянул джинсы (тоже влажные) и рубашку (пора бы сменить, факт). Вышел из душевой. И обнаружил Наську, стоящую в коридоре и явно меня поджидающую. Судя по мокрым волосам – тоже только что из душевой.
Куколка, слава Богу, оделась – в длинную черную юбку и голубую рубашку. Юбка была слишком велика, рубашка тоже. Еще Наська явно экспериментировала с косметикой: щеки были неестественно румяные, губы алые, а под глазами – синие тени.
– Максим! – выпалила Наська и обхватила меня за пояс. – Ты мой герой! Ты победил злодеев!
– Всё ради вас, прекрасная дама, – сказал я. – Меня ждешь?
– Ага! Андрей сказал, что ты моешься. Я решила не заглядывать, тут подождать.
– Большое тебе человеческое спасибо! – выдохнул я. – Вот просто огромное!
– Ну я же понимаю, что ты человек, – снисходительно пояснила она, отлипнув. – Это мальчишки дураки. А где Дарина с Миланой?
Да уж, приватности в Гнезде – ни на грош. Тут и впрямь станешь без штанов разгуливать.
– Ты же знаешь, где, – ответил я.
– Не знаю.
– Ну так Гнездо спроси.
– Гнездо ответит, если Дарина разрешит.
– Девчонки в ее в комнате.
Мы двинулись по коридору.
– Так и думала… – вздохнула Наська. – Вам как, поспать получилось?
Был у нее в словах второй смысл? Или мне уже мерещится?
– Получилось.
– Трудно тебе, да? – Наська, скосив глаза, с любопытством смотрела на меня.
– Слушай, – не выдержал я. – Давай я тебе про сражение на Селене расскажу?
– Да ну его! – Куколка махнула рукой. – Я не люблю про сражения. «Пятого июня две тысячи четвертого года по времени Земли гарнизон Мердри-два обнаружил открытие портала над поверхностью планеты. В распоряжении гарнизона было две тактические группы стражей…» И полчаса про сражения и героизм! Надоело! Про отношения куда интереснее.
– Какие отношения? – спросил я, медленно закипая.
– Всякие! Вот твои, с Дариной и Миланой…
– У нас… – Я запнулся. – Мои отношения – это мои отношения. И я не собираюсь их рассказывать всякой… всякой…
– Ну? – подбодрила меня Наська.
По ее спокойному тону стало ясно, что мы опасно близки к ссоре.
– Всякой вредной любопытной малявке!
Наська подумала миг и улыбнулась.
– Да, я такая! А я вот рассказала бы тебе про отношения, если бы они у меня были. Но мне пока мальчишки не нравятся. Мне только один человек нравится, он очень крутой, но… куда старше меня, и он не свободен…
Она громко, театрально вздохнула.
– Наська! – выпалил я.
– Да не боись, не ты! – Она махнула рукой. – Мне нравится полковник Лихачев, потому что он настоящий полковник. Это мой идеал!
– Слушай, хватит издеваться, а? – попросил я.
Куколка потупилась.
– Ну Максим… Я хотела тебя развеселить…
– Спасибо, не получилось!
– И вообще мне полезно изучать отношения…
– Тебе полезно учиться, или чем вы там еще заняты… в прятки играть…
– Это тоже учеба.
– И уж точно не размалевываться косметикой! – добавил я. – Так, что после душа выглядишь как… как кукла!
Я демонстративно послюнил палец и потер ее щеку.
Румяна не стерлись.
– Дурак, – сказала Наська. – Я не крашусь! Это финальный цикл первой фазы заканчивается!
Я, оторопев, смотрел на нее. Ну да. Это не тенями намазано под глазами, это синяки. И румянец на щеках – нездоровый.
– Наська, извини… – Я присел, взял ее за руку. – Сам не свой. Это всё эти, отношения… Ты как себя чувствуешь? Всё нормально?
– Всё замечательно! – выпалила она.
Вырвала руку и умчалась по коридору.
Ну вот. Все-таки я ухитрился поссориться с мелкой.
Что мне стоило сказать ей две-три уклончивые фразы? Все равно она чувствует тот клинч отношений, в который я попал.
Может, даже посоветовала бы что-то. Устами младенца глаголет истина и все такое…
Я вздохнул.
Нет, разбираться в отношениях придется самому. Никто мне ничего не подскажет. Ни «настоящий полковник», ни родной папа, ни маленькая умная куколка.
Догонять Наську смысла не было. Если она не захочет, я ее в этих лабиринтах никогда не найду.
Лучше сходить к Продавцу и закончить наши с ним дела. А уж потом вернусь и поговорю с девчонкой. Пусть пока отойдет.