Прежний не входил.
Стоял в паре шагов от дверей, ждал. Когда я вошел в фойе, он поднял руку и помахал: увидел, несмотря на темноту и грязноватые стекла.
Да, в общем, я и не сомневался, что его органы чувств лучше человеческих.
– Ты останься, – сказал я Дарине. Но она упрямо пошла со мной.
Сумку с сеткометом я бросил на полу, рядом со стражей. Измененная стояла чуть пригнувшись, неотрывно глядя на Ивана. Из больших пальцев рук у нее выдвинулись кривые короткие когти.
– Же, если начнется драка – отвлеки его, – сказала Дарина.
– Попробую, – пообещала стража.
Победить Прежнего, если дело дойдет до схватки, никто не рассчитывал.
В общем-то я не рассчитывал и убежать, даже если стража ухитрится отвлечь Ивана секунд на десять.
Поэтому я резко открыл дверь, вышел из здания и спросил:
– Ну?
Иван приподнял бровь. И ответил вопросом:
– Ты что творишь, Максим?
– Я?
Вот сейчас мое удивление не было наигранным. Иван начал хмуриться. Изучающе посмотрел на Дарину, потом снова на меня. Спросил:
– На набережной ты был с куколкой, верно?
– Да.
– Зачем вы напали на… – Он запнулся.
– На кого? – спросил я.
– Как я понимаю, на Слуг, – задумчиво сказал Иван. – Да еще и с запрещенными патронами… судя по двум кучкам песка и выловленной в реке одежде.
– Вы их послали? – спросил я.
– Я не использую Слуг, – резко ответил Иван. – Это профанация и дикость!
Так, всё становилось куда интереснее, чем я ожидал.
– Они пытались нас схватить, – сказал я. – Пришлось защищаться.
Иван размышлял. Потом уточнил:
– Кто первый выстрелил?
– Я. Если бы они начали стрелять, мы бы тут не стояли.
– Чем они были вооружены?
– Этим, – неожиданно вступила в разговор Дарина. Я даже не заметил, когда она достала из сумки отобранный у Слуги пистолет и где его прятала.
Дарина протянула Ивану оружие, держа его за ствол.
Иван взял, поморщился:
– Боже, какая банальщина… «Глок»… Вот за это я и не люблю Слуг, сплошная показуха.
Он внимательно осмотрел пистолет, заглянув даже в дуло, вынул и вставил магазин, сказал:
– Тут отпечатки пальцев куколки. И твои, Максим, смазанные…
– И мои, – добавила Дарина.
– У тебя нет папиллярных линий, могла бы и знать, – проворчал Иван. – Стреляла куколка?
– Да, – признал я. – Никого не убила. Так… поучила вежливости.
Иван с равнодушным лицом направил пистолет вниз и выстрелил. Нагнулся, пальцами вытащил из раздробившейся ступеньки пулю. Сказал:
– Ну да, этим не убьешь… Без стрельбы не могли обойтись?
Я промолчал.
– Мне теперь это улаживать, – вздохнул Иван. Протянул пистолет обратно Дарине. – Держи, жница. Трофейное.
Она забрала оружие.
– Пошли, поговорим, – кивнул мне Иван.
Мы с Дариной остались стоять.
– Жница, не трону я твоего парня, – устало сказал Прежний. – Времена меняются, сейчас мы союзники. Хочешь, поставлю охрану вокруг Гнезда?
Дарина покачала головой.
– Так иди, занимайся своими делами, – велел Иван. – Мы поболтаем минут десять, вот и всё.
– Можете зайти внутрь, – неохотно сказала Дарина.
– Нет уж, – Иван покачал головой. – Лучше я не буду дразнить высшие силы. Пошли, Максим, погода хорошая, посидим на улице.
Я успокаивающе кивнул Дарине и пошел за Прежним. В стороне, под паутинным туннелем, перекинутым на уровне второго этажа из бывшего министерства в бывший жилищный кооператив «Гнездо» (смешно, да, сам каждый раз улыбаюсь), стояла садовая скамейка. Что-то я тут ее раньше не замечал… Иван уселся, закинул ногу за ногу, жестом предложил сесть рядом. Сказал:
– Пистолет можешь вынуть, сидеть будет неудобно.
Спорить было глупо, я вернул пистолет в кобуру.
– Собирался драться? – спросил Иван.
Я пожал плечами. Прежний смотрел на меня с иронией, но в целом дружелюбно.
– Значит, так, – начал он. – Во-первых, у меня нет к тебе каких-либо претензий. Лелеять обиды вообще не в моем стиле. К тому же ты меня и не обидел, ты был куклой, в которую вошел Высший.
– А на Высшего обижены? – спросил я.
Иван усмехнулся:
– На Высшего? Можно ли быть обиженным на закон всемирного тяготения или на постоянную Планка? Ты понимаешь, что такое – Высший?
– Нет.
– Это постсингулярная форма разума первого порядка. Он вышел за пределы физического тела и теоретически всемогущ. Но для перехода к подлинному всемогуществу, постсингулярности второго порядка, Высший должен полностью отказаться от своей индивидуальности. А этот Высший по какой-то причине не хочет.
Я задумался. Иван с любопытством наблюдал за мной.
– Так он кто? Человек, инопланетянин?
– Не знаю, не сообщал, – Иван усмехнулся. – Может быть, когда-то он был человеком. Или Инсеком. Или Продавцом… Продавцы ведь киборги, узнал?
Я промолчал.
– Киборги, – сказал Иван с удовольствием. – Извини, но твое молчание для меня прозрачно. Это всегда «да», «нет» или «не знаю». Да, Высший может быть кем угодно. А скорее целой группой разумов, слившихся воедино, но еще не сделавших следующего шага.
– А следующий шаг?
– Второй порядок? Не знаю. Может быть, это единое сознание Вселенной. Может быть, что-то вообще непонятное, даже для нас. Уже и не сознание. В любом случае постсингулярные цивилизации… или цивилизация… скажем просто: разум второго порядка нашей реальностью не интересуется. Мы даже не тараканы, даже не микробы для них. Элементарные частицы. На их уровне нет разницы между человеком, планетой или звездой.
– Откуда знаете? – спросил я. И, кажется, задел Ивана за живое.
– Мы так полагаем, – сухо ответил он. – Ладно, я отвлекся. Приятно иногда пофилософствовать. Итак, во-первых, я не имею к тебе претензий, не собираюсь мстить, уничтожать, портить твою маленькую короткую жизнь. К тому же и Высший это запретил, скрывать не стану. Во-вторых, я на Земле не в одиночестве. Нас… ну, не так уж много, но и не слишком мало. И, несмотря на общие цели, в частностях мы различаемся. Я не самый плохой Прежний, поверь.
– Докажите, – сказал я.
– Доказать? – Иван развеселился. – Я хорошо отношусь к людям. Мы ведь одного вида. Наши отношения – это симбиоз, а не паразитизм.
– Только внутри вы другие.
– Внутри? Да такие же мы! Такое же сердце, такие же мышцы, такие же гормоны. Это всё и вызывает определенные эксцессы… Что смотришь так, Максим? Вспоминаешь Танечку с ее шестикамерным сердцем? Так она – не Прежняя.
– Слуга?
– И не Слуга, – Иван вздохнул. – Я не люблю Слуг. Это простейшая, примитивная форма усовершенствования людей. Сила, подвижность, скорость реакции, выносливость, мышление – всё немножко лучше, всё вызывает дикий восторг, и люди готовы родную матушку продать, чтобы стать Слугой. Ах да, долголетие еще, куда же без него. И метаболизм яростный, всё доставляет массу удовольствий: еда, секс, занятия спортом. Если нужны послушные и умелые исполнители, так это Слуги. У некоторых из нас их десятки и сотни. Многие уже вольноотпущенники, живут среди людей, наслаждаются благами этого мира. Все ваши сказки о зловещих рептилоидах, которые правят человечеством, большей частью основываются на поведении Слуг.
Я не знал, что на него нашло, почему он так беззаботно делится со мной информацией. Я слушал.
– А мы биологически – люди, – продолжал Иван. – Если бы ты меня разрезал на кусочки, – он снисходительно улыбнулся, – то отличий бы не нашел. Совсем крошечные на уровне мозга, но тоже ничего сами по себе не значащие.
– Вы… не совсем биологические, – сказал я. – Так?
– Молодец. Мы больше, чем органическое тело. Помнишь свои ощущения в Призыве?
Я кивнул.
– Представь, что Призыв – всегда с тобой. Что ты можешь в любой момент потянуться к силе Гнезда. Что Гнездо – часть тебя, в нем информация, сила, защита и оружие.
– Это круто, – признал я.
– Вот! – Иван кивнул. – Ты живешь, старишься, но в любой момент можешь омолодиться. А можешь полностью изменить тело. Внешность, возраст, пол – всё, что пожелаешь. Я как-то довольно долго был женщиной. Даже родил несколько детей.
Может быть, он хотел меня шокировать, но я лишь сказал:
– Иван родил девчонку, велел тащить пеленку.
– Жжешь! – радостно сказал Иван. – Нет, ты молодец, Максим. Весь в отца, а я очень хорошо отношусь к твоему папе… Так вот, Татьяна Воробьева не была Слугой, но не была и Прежней. А кем она была?
Я смотрел на здание Минкульта, закутанное в белесые полотнища паутины. Интересно, Дарина ждет в фойе? Наверняка.
– Личинкой она была, – сказал я. – Кандидатом в Прежние. Так?
Иван хлопнул меня по плечу.
– Верно. Именно Кандидатом. Мы не размножаемся, как обычные люди, Максим. Наши способности не наследуются. Если мы считаем, что кто-то достоин быть среди нас, то помогаем ему измениться. Это цикл мутаций, среди которых есть и стимуляция мозга, и легкая перестройка тела, но основную работу выполняет сам Кандидат. Не все справляются, кстати. У Татьяны бы получилось, уверен. Поэтому очень раздосадован ее смертью… И у тебя выйдет, кстати.
– Это что, предложение? – спросил я.
– Почему бы и нет? Ты на удивление легко перенес Призыв. Значит, и Кандидатом станешь хорошим. Когда-то мы называли таких, как ты, имеющих потенциал, «детьми индиго». Потом термин просочился к людям, они его опошлили, как всегда. Но суть-то осталась, дорогой Максим! Огромные знания, сила, вечная жизнь, что плохого? А где-то в будущем – переход через сингулярность и стадия Высшего.
– Как-то даже не знаю, – ответил я. – Я в институт собираюсь поступать, там знаете какая нагрузка? Ни на что времени не остается!
Иван хохотал так долго и заразительно, что я не выдержал – тоже стал улыбаться.
– Молодец, парень, – сказал он наконец. – Но я все-таки не поверю, что ты, как в нравоучительной детской фантастике, готов отказаться от всемогущества. Я полагаю, тебя волнует судьба твоей маленькой жницы, а также все те гадости, которых ты про нас наслушался. И вот что я тебе скажу – Измененные вне нашей компетенции. Пока Инсек жив и торчит на Селене, мы обязаны следовать правилам Высшего. А вот когда всё вернется в норму, когда мы из Прежних станем Настоящими – подумаем и о Дарине. Вернуть Измененного в обычное состояние несложно. Далее всё зависит от нее и от тебя. Захочешь – будет она с тобой. Окажется достойна – обещаю сделать ее Кандидатом. А что? Это славная пощечина Инсекам! Успокоил я тебя?
– А как насчет гадостей? – спросил я. – Все-таки кто вы, когда появились, что делаете с людьми?
– Всё это я готов буду рассказать, если ты примешь решение, – сказал Иван, посерьезнев. – Но ты сможешь отказаться.
– Да?
– Да. Только если откажешься, то память обо всем рассказанном я тебе сотру.
Разговаривать с Прежним оказалось на удивление легко. Еще и день был хороший – ни облачка на небе, лунное кольцо сверкает в лучах заходящего Солнца. Есть такой момент близко к закату, когда солнечные лучи падают на кольцо под углом и оно начинает блистать всеми цветами радуги. Словно над Землей плыли кристаллики, которые мы продаем в Комки…
– Сложный вопрос, – сказал я. – Может, я уже принял решение, выслушал вас, отказался, и вы мне стерли память.
Иван даже захрюкал от восторга, прижимая ладонь ко рту.
– Славно! Ну давай тогда я не буду от тебя требовать каких-то скоропалительных решений. Тем более ты пока еще не заслужил статус Кандидата.
– А! – сказал я понимающе. – Надо заслужить?
– Всё в этой жизни нужно заслужить. Но я от тебя ничего особенного не потребую. Ты и так работаешь на Продавца, поработай попутно и на нас. Он ведь согласился на союз?
– Да. Они принимают ваши соболезнования. И готовы на временное сотрудничество.
– Насчет постоянного ничего не сказал?
– Допустил, что оно возможно.
– Прекрасно, – кивнул Иван. – Может быть, зря мы когда-то им отказали. Но люди в ту пору были совсем дикие, появление Продавцов и сбор кристаллов вызвали бы кризис всех мировых религий, а они такие удобные… Кто ж знал, что эти засранцы войдут в альянс с Инсеками?
– Чего вы с ними-то не поделили?
– Все ответы потом, – Иван покачал головой. – Если узнаешь, кто убил Татьяну. Тогда ты кандидат в Кандидаты, задашь вопросы, получишь ответы и решишь – двигаться ли дальше. По рукам?
Я протянул ему руку, и мы обменялись рукопожатием.
– Так чьи Слуги на меня нападали? – спросил я.
– Буду выяснять, – Иван нахмурился. – Говорю же, нас достаточно много. Кто-то мог захотеть тебя убить, допросить, перевербовать. У нас нет такой жесткой структуры общества, как у людей. Но я достаточно авторитетен, в силу ряда причин, чтобы начать свое расследование. Поддержка нужна? Охрана?
– Оружие. Такое, чтобы даже Прежних могло убить.
Иван погрозил мне пальцем:
– Нет такого. И было бы – не дал. А со Слугами ты справляешься, как мы убедились. Работай, Максим. Труд сделал из обезьяны человека, а из того – суперчеловека.
Я глянул на часы. Кивнул:
– Хорошо. Загляну сейчас в Гнездо, потом вернусь к нашим.
– Всё обещанное я им уже предоставил, – сказал Иван. – Тебе точно ничего не нужно?
– Такси вызовите? – попросил я. – Вы ведь сможете списать расходы на какие-нибудь особые государственные нужды.
– Сегодня точно день смеха, – сказал Иван, отсмеявшись, похлопал меня по плечу и встал. – Вызову. Через пять минут будет ждать здесь. Эконом-класс устроит?
– Да уж хоть комфорт хотелось бы, – ответил я.
Иван ушел куда-то в сторону бульвара, по пути, как мне показалось, временами начиная смеяться.
Ну ладно, пусть день смеха. Главное, чтобы не день дурака.
Я встал и вернулся в Гнездо.
Когда через четверть часа, поговорив и пообнимавшись с Дариной (мы лишь отошли чуть в сторону от стражи, которая явно была в восторге от мирного окончания переговоров), я вышел – такси уже ждало. Старенькая японская малолитражка, так называемый «комфорт-класс», то есть чуть лучше табуретки на колесах.
Иван явно пошутил в ответ. Что ему мешало вызвать огромный бронированный мерседес? Да ничего.
Скамейки, кстати, на этом месте больше не было. Как принесли перед разговором, так и убрали.
Участок набережной был перекрыт наглухо. Стояли металлические барьеры, прохаживались полицейские (кажется, городские, не из отдела Лихачева). Но такси со мной пропустили без вопросов, после чего я заслужил уважительный взгляд таксиста.
Возле Комка появился серо-зеленый армейский фургон. Иван и впрямь решил не мелочиться, пригнал к нам машину санобработки, где, вероятно, были и туалет, и душ.
Внутри Комка тоже стало не так просторно. Внутрь шли два шланга и толстый кабель в резиновой оплетке. Появилось несколько лабораторных столов, какие-то серьезные микроскопы, приборы, устройства медицинского вида. Милана сидела за одним из микроскопов, что-то внимательно изучала.
– Ну ничего себе, – только и сказал я.
Привезли и два металлических стола. Один был чисто вымыт, на нем лежал наглухо закрытый черный полиэтиленовый пакет. Я понял, что в нем и покоятся останки несостоявшейся Прежней.
На другом столе лежал окончательно освобожденный от одежд Продавец: пробитый цилиндр, металлические стержни, части человеческого тела…
Лихачев кивнул мне. Выглядел он утомленным, как и Елена. Они сидели за еще одним столиком, в дальнем углу. Пили чай. На столе теснились судки с едой и тарелки – настоящие, фарфоровые, по виду дорогие. Иван не поскупился, еду привезли из какого-то хорошего ресторана. Между ними возвышались ополовиненная бутылка вина и опустевшая на треть бутылка коньяка.
– Это было достаточно неприятно, – пояснил Лихачев. – Решили снять стресс. Ты девочку оставил в Гнезде? Правильно, нечего ей тут делать…
Пьяным ни он, ни Елена не выглядели. Полагаю, у них был долгий опыт общения с алкоголем.
– Да мне-то что, – сказал я. – Вы закончили?
Елена кивнула:
– Очень странное тело. Я бы сказала, что это усиленный человеческий организм. Отдельное кровоснабжение гиппокампа и таламуса, они аномально развиты. В чем смысл? Печень, сердце – тоже отличаются. Эндокринная система странная, тимус не по возрасту велик. Я не понимаю, для чего всё это.
– Мне кажется, это не Прежняя, – сказал Лихачев мрачно.
– И мы не поняли причину смерти, – призналась Елена.
– Кто она такая, я узнал, – сообщил я. – Была неожиданная беседа с Иваном.
Подошла Милана, по пути сняв перчатки и одноразовый халат. Коротко сказала Елене:
– Нет, там всё обычно.
Я не стал интересоваться, что именно она изучала под микроскопом. Сел за стол и рассказал всё – начиная с неожиданного нападения Слуг и заканчивая разговором с Иваном.
Только о его предложении стать Кандидатом умолчал.
– Прекрасно, – едко сказал Лихачев. – Теперь мы не только работаем на Продавцов, которых я не люблю, но и выполняем задание Прежних, которых я ненавижу. Знаешь, что меня утешает? Вряд ли мы сможем понять хоть что-либо! Мертвая женщина, кандидат в сверхчеловеки, просто умерла! У нее организм до сих пор в таком состоянии, что хоть органы на пересадку забирай, но она умерла! Киборг находился в помещении, которое его должно защищать, но кто-то пробил в нем дырку обычным топором! Как это можно связать воедино?
– Ну только третьей силой, – признался я. – И вряд ли Высшим, для него это грубая работа.
Мы замолчали.
– И мы возвращаемся к мысли об Инсеке, – произнесла вслух Елена.
– Что я-то? – возмутился я, когда понял, что все смотрят на меня.
– Ну, из нас только ты у него был, – усмехнулся Лихачев.
Я понимал, что всё к этому идет. Но все же попытался оттянуть неизбежное.
– Давайте еще раз осмотрим Продавца?
Лихачев крякнул и плеснул себе в рюмку коньяка.
– Хорошо. На вскрытии я сегодня побывал, моя очередь браться за слесарный инструмент.
Я чувствовал, что это ничем хорошим не кончится.
Но разве у нас был выход?