Бессилие. Одиночество. Тоска.
Ника уже пару дней одна. Заперта, как в клетке. Уютной клетке. В доме с тяжелыми навесными дверьми. Стенами, побеленными по старинке – известью, в которую, вероятно, добавляли синьку – для достижения белоснежного эффекта. В доме, с закрытыми снаружи здания ярко-зелеными ставнями.
Запах в помещении не был затхлым и сырым. Напротив, приятно пахло березовыми вениками, заготовленными для бани и разложенными на большой русской печи. Пахло ромашково-календуловым сбором, который Ника заваривала вместо чая. Есть ей совсем не хотелось, ей хотелось выбраться. Наружу. Вдохнуть свежий воздух.
Она хотела домой. Туда, где ее Егор.
Стучала, билась, царапалась в безуспешных попытках, как маленький котенок. В тишине ночи она прислушивалась к шагам, шорохам, пению сверчков на улице. Усталость и слабость раздражали ее. Она вновь беспомощно закрыла глаза, лишь когда начало светать. Уже так долго без него.
Утро. Горько пахнет полынью. И свежим хлебом. Как в детстве, когда радовались хрустящей булке, когда бежали из магазина и не успевали донести ее до дома целой.
Машина. Бездорожье. В ушах Егора стоит непрекращающийся гул самолетов. Окна настежь, хотя на улице довольно холодно и сыро. Ледяные порывы ветра нещадно бьют по лицу. Глаза уставшие. Но руки крепко сжимают руль.
Егор, не прерываясь, искал. Судорожно. Без вариантов расслабиться хоть на секунду. Он не ждал никого. Искал сам. В одиночку. Или с Марком. Как получится. Потускневший. Седой. Но с надеждой в глазах.
Он остановился на обочине, чтобы вычеркнуть на карте еще один неверный вариант. Когда неожиданно мимо пронесся автомобиль, цепляющий взгляд. Болотно-зеленого цвета. С черной пантерой на дверях.
Егор молниеносно вжал педаль газа в пол.
Ника услышала щелчок входной двери и подскочила с кровати. Она услышала шаги. Тихие, крадущиеся, странные.
Ника спряталась за дверь, собрав последние силы в кулак, всю злость и отчаяние, чтобы, наконец, выкарабкаться из плена.
Дверь в комнату отворилась, и она со всего маху резко толкнула ее на вошедшего непрошеного гостя. Алина ударилась о стену и рухнула на пол, а Ника, не оглядываясь, ринулась по коридору, ведущему ее на свободу. Сердце бешено колотилось. Ника бежала. Долго. Ей так казалось.
Вдруг резкий громкий хлопок. Прозвучал выстрел.
– Стой, тварь! – закричала Алина, сжимая в руке пистолет.
Ника, вздрогнув от крика, остановилась. Обернулась.
– Стою. Что дальше, Алина? – с железной выдержкой, выдохнула она.
– Расскажи, почему? – начала разговор блондинка, быстро сокращая расстояние между ними.
– Что почему? – переспросила Ника спокойно.
– Почему тебя любят? – голос Алины дрожал то ли от злости, то ли от накатывающих слез.
– И тебя любят, – ответила Ника.
– Кто? – белокурая стерва нахмурила бровь.
– Артур.
Алина напрягла ладони, которые, будто, онемели от леденящего кожу мороза.
– Ты не можешь этого знать, – возразила она.
– Это видно, Алина. Все просто. Здесь не надо глубоко копать, – продолжала Ника.
– Я мерзкая. Я сумасшедшая, – прошептала Алина, и слезы медленно покатились по ее щекам. – Он не может такую… Любить.
– Любимых не выбирают. Их дарит нам жизнь и судьба, – голос Ники был успокаивающим, как бальзам с ментолом, который баюкал разум безумной девицы. – Любовь нужна каждому. Не бывает недостойных ее.
– Может, ты и права, но… – Алина замолчала, уставившись взглядом на дорогу.
– Он всегда найдет способ быть рядом. Даже если ты сбежишь в другой город. Планету. Галактику. Просто потому, что ты ему нужна. Так ты поймешь, – закончила Ника и замолчала.