Утро у каждого пахнет по-разному.
Детской макушкой и молоком.
Любимым человеком.
Мурчаньем кота.
Тишиной или заливистым смехом.
Свежесваренным кофе.
– Мама, папа! У меня день ложденья!! Пло-сы-пайтесь! – Марк открыл глаза от того, что по нему весело скачет Гоша.
– Доброе утро, наш неугомонный именинник, – улыбнулся Марк, потянув сынишку на подушку, и чмокнул его в щеку.
Комнату залил веселый детский смех, и на этот звук в дверях девочка в пижамке.
– Меня забыли… – угрюмо проворчала Эмира, сладко зевая и моргая заспанными глазами.
– Пойдем к нам, – позвала Вик, и Эмира ловко запрыгнула к ней на руки.
– Мам, а дядя Гоша и тетя Ник приедут? – тихо поинтересовалась Эмира, прижимаясь к Вик, стараясь не встречаться с ней взглядом.
– Давайте не будем называть дядю Егора дядей Гошей. Он все же не мальчик, – начала Вик.
– Я против! – прервал ее слова Марк. – Мы в честь него сына назвали. Пусть гордится собой! – Марка явно забавляла складывающаяся ситуация, и он продолжил: – Мало того, с сегодняшнего дня вся наша семья будет звать его дядей Гошей. Начнем, когда они приедут… – заговорщицки прошептал он, прижимая к себе сынишку.
– Ул-л-ла!! – закричал маленький Гоша.
– А Даня и Соня останутся у нас с ночевкой? – с надеждой поинтересовалась Эмира, наконец подняв глаза на Вик.
Марк и Вик многозначительно переглянулись.
– Я постараюсь это организовать, – Вик ласково щелкнула дочку по кончику носика, а Эмира сильнее прижалась к ее груди.
– Спасибо, мам, – выдохнула дочь, чем вызвала родительское умиление. Вик подмигнула супругу, а Марк лишь улыбнулся в ответ.
****
Алина наблюдала за тем, как в медной турке закипает кофе. По дому разливался мягкий насыщенный аромат. Кофе всегда напоминал ей об Артуре, точнее – о ней самой.
Алина не тревожила пенку до тех пор, пока по краям «шапки» не появились первые пузырьки, тогда она быстро сняла турку с огня и разлила горячий напиток по двум приготовленным чашечкам.
Алине казалось, что именно так и поступил с ней Артур. Он отнесся к ней бережно, терпеливо. Просто любил. Просто спас ее. От нее самой.
Она вскипала – поднималась пенка, а он аккуратно уводил ее от огня – находил способ, чтобы она остыла и выдохнула. А потом она делилась с ним вкусом. Вкусом ее любви, которую, как она думала, не умеет испытывать. Но она ошиблась: любви в ней было больше, чем безумия.
– Какой чудесный аромат, – нежно обнимая ее со спины, прошептал Артур и поцеловал ее в соленую щеку. – Что случилось, солнце мое? – с тревогой выдохнул он, повернув Алину лицом к себе.
– Так… Вспомнила кое-что, – слегка помедлив, она продолжила: – Сегодня два года. Два года без таблеток. Благодаря тебе…
Артур замер в ожидании продолжения.
– Столько времени без всяких лекарств, и все равно ничего не выходит… Будто вся Вселенная не хочет, чтобы такая, как я, имела продолжение…
– Не смей так говорить, – прервал ее Артур, ласково обхватив ее лицо ладонями. – Слышишь?
– Я знаю, что я могу сделать, – Алина накрыла его ладони своими руками, смотря прямо в глубину его бездонно-карих глаз. – Я могу. Нет. Я хочу… Я хочу попросить прощения. У всех. У тебя… У отца… У Ники. Я должна.
– Хорошо. Мы поедем, – пообещал Артур, окуная Алину в пучину самых теплых согревающих от всех печалей объятий…
****
Каждый день для двух слившихся воедино душ рассветом становился вовсе не солнечный свет и не будильник. Им была мечта, которая сумела исполниться. Несмотря ни на что.
Егор устроился на подушке рядом с Никой. Она сладко спала, а он не хотел ее тревожить. Он смотрел на нее, затаив дыхание. Любуясь каждым дюймом ее лица, которое он знал наизусть, на ощупь.
При солнечном свете казалось, что рыжие локоны Ники осыпаны рубиново-золотыми крупицами.
Он вспомнил о том, сколько раз он мог ее потерять. От этого внутри все сжималось, Егор боялся пошевелиться. Он нежно дотронулся ладонью ее лица и заправил локон ей за ухо.
Ника улыбнулась.
– Привет, мой, – ласково прошептала она, не открывая глаза.
– Привет, моя, – он улыбнулся, забыв обо всем при виде ее улыбки.
– Если ты позволишь мне поваляться с тобой в кровати пять минут, то я обещаю придумать вкусный завтрак и всех вас покормить, – быстро протараторила Ника, не желая отрываться от пуховой подушки.
– Завтрак готов, дети накормлены, моя королева, – прошептал он у самого ее уха.
Егор оказался так близко, что Ника почувствовала любимые древесно-пряные ноты, которые приятно сбивали с толку ее и без того сонный разум.
– Ты волшебник? – Ника открыла глаза и не спеша потянулась в кровати.
– Нет, я – твой муж, – улыбнулся он в ответ.
– Значит, у нас больше пяти минут? – лукаво прошептала Ника, потянув его за рубашку ближе к себе.
– У нас целая жизнь, – выдохнул Егор, приблизившись к ее губам. – Но нам надо ехать…
Ника наигранно надула губы, чтобы было очень похоже, что она обиделась.
– Не капризничай, у Гоши день рождения, – пояснил Егор, нежно чмокнув ее в кончик носа.
– Я тоже буду звать тебя Гоша, если ты меня не поцелуешь… – угроза прозвучала почти серьезно, если бы не веселые искорки в ее чернично-синих глазах.
– Ах так… – возмутился Егор, но, не успев среагировать, оказался прижат Никой спиной к кровати, почти без шансов шелохнуться. Она так думала.
Ника уткнулась ладонями в его грудь, самодовольно улыбаясь своей маленькой победе.
– Ну что, Гоша, подумаешь над моим предложением? – она прикусила нижнюю губу в ожидании его реакции на ее напор, который уже начал творить свою магию.
– Конечно, Никося… – ядовито ухмыльнулся Егор, едва сдерживая смех.
– Ах ты… – Ника приблизилась к его губам, так близко, что это сводило его с ума. – Думаешь, сможешь устоять? – она провела пальцем по его шее, почувствовав учащающийся пульс.
– Опять играешь с огнем? – поинтересовался Егор, запустив ладонь ей в волосы.
От этого касания по коже Ники пробежала волна щекотных мурашек, спустилась к кончикам пальцев, пройдя по всему телу.
– Так хочется сгореть… Наедине с тобой, – мечтательно произнесла она, проведя ладонью по его небритой щеке.
– У нас будет шанс, – Егор ловко перешел наступление, и Ника оказалась прижата спиной к подушке. Он сменил гнев на милость и склонился ближе к ее губам.
– Хотя капельку обжечься можно и сейчас… – Егор мягко коснулся губами ее шеи, скользнул по щеке и приник к ее губам долгожданным мятным поцелуем.
– Мама плоснулась!! – закричала кудрявая девчушка с порога спальни.
– Сделаем бутер-р-рброд! – подхватил ее темноволосый брат.
Даня и Соня через мгновение оказались на кровати, соорудив на родителях живую веселую пирамиду. Именно эту живую конструкцию они и называли бутербродом.
– Обожаю, когда утро начинается именно так, – улыбался Егор, прижимая к себе двойняшек, которые звонко хохотали, заливая все пространство самой искренней радостью.
– И я, – улыбнулась Ника ему в ответ.
– Позже договорим… – подмигнул Егор Нике. – А сейчас давайте накормим нашу маму! – добавил он, обращаясь к двойняшкам.
– Да, и побыстр-р-рее, нам пор-р-ра ехать, – подхватил Даня, соскакивая с кровати и потянув Егора за руку в сторону кухни…