Уже в первую неделю похода они наткнулись на следы присутствия слонов: сломанные и очищенные от коры деревья. Слоны здесь проходили несколько месяцев назад (деревья давно высохли), но Шона следы пребывания в этих местах гигантских животных так взбудоражили, что вечером, на привале, он целый час чистил и смазывал винтовки. Лес становился все гуще, и теперь фургонам приходилось то и дело менять курс, виляя между стволами деревьев.
Попадались в лесу и большие прогалины – открытые болотистые и заросшие травой низины, где, словно домашние животные, паслись стада буйволов, над которыми порхали беленькие птички, склевывающие с их тел насекомых. Местность изобиловала весело журчащими ручейками, чистыми, очень похожими на полные форели шотландские ручьи, вот только вода в них была совсем теплая, как человеческая кровь, а берега густо заросли кустарником. По берегам этих речек, в лесу и на открытых местах было полно дичи. Тут бродили стада антилоп импала: стоило к ним приблизиться, как они убегали быстрыми прыжками, закинув на спину красиво изогнутые рога. Встречались лесные винторогие антилопы куду с большими ушами и спокойными, матовыми глазами; черные лошадиные антилопы с белыми брюшками и заостренными на концах рогами, изогнутыми, как абордажные сабли; зебры, перебегающие рысцой с чувством собственного достоинства, словно жирные пони. Тут же резвились их товарищи – антилопы гну, водяные козы, антилопы ньялы, чалые антилопы. И наконец – бродили слоны.
Шон и Мбежане ушли вперед, опередив фургоны на милю, и отыскали их первые следы. Они были совсем свежие – настолько, что из ствола дерева махоба-хоба, где бивнем была подцеплена и содрана кора, все еще сочился сок. Ствол под корой был гладким и белым.
– Три самца, – сказал Мбежане. – Один очень крупный.
– Жди меня здесь, – сказал Шон.
Он развернул лошадь и галопом поскакал обратно к колонне. Дафф разлегся на скамейке возницы первого фургона; прикрыв лицо шляпой и заложив руки за голову, он тихо покачивался в такт движению.
– Слоны! – гаркнул Шон. – Меньше часа впереди. Седлай лошадь, черт бы тебя побрал!
Дафф собрался за пять минут. Мбежане ждал их. Он уже успел изучить след на небольшом отрезке впереди и определил направление движения животных, а теперь двинулся по этому следу. Медленно, бок о бок они последовали за ним.
– А ты, дружок, когда-нибудь охотился на слонов? – спросил Дафф.
– Нет, – ответил Шон.
– Черт побери! – выругался явно встревоженный Дафф. – Я-то думал, ты специалист. Нет уж, лучше я вернусь и посплю еще немножко. Позовете, когда научитесь.
– Не волнуйся, – нервно засмеялся Шон, – я знаю, как это делается, про слонов мне с детства рассказывали всякие байки.
– А-а-а… ну тогда моя душенька спокойна, – саркастически пробормотал Дафф.
Мбежане оглянулся на них через плечо, не пытаясь скрыть раздражения:
– Нкози, сейчас много болтать не очень мудро, скоро мы их догоним.
Дальше ехали молча: мимо желтой кучи навоза высотой по колено, похожей на волокна кокосовой пальмы, которыми набивают матрасы, следуя по овальным отметинам от гигантских ног в пыли, по следам волочащихся веток.
Это была добрая охота – самая первая. Лица овевал легкий ветерок, свежие следы были видны совершенно отчетливо. Расстояние между ними и жертвами сокращалось, и с каждой минутой крепла уверенность, что добыча от них не уйдет. Шон напряженно застыл в седле; винтовка лежала у него на коленях, глаза беспокойно бегали над опушкой кустарника впереди. Вдруг Мбежане замер на месте, потом вернулся и подошел к стремени Шона:
– Здесь они останавливались в первый раз. Солнце припекает, они скоро лягут отдыхать, но это место им не понравилось, и они двинулись дальше. Скоро мы их догоним.
– Что-то заросли здесь больно густые, – проворчал Шон, внимательно оглядывая беспорядочно перепутанные ветви кустарника, через который вел след. – Оставим лошадей здесь, Хлуби присмотрит, а нам лучше пешком.
– Послушай, дружок, – запротестовал Дафф, – лично мне больше нравится верхом.
– Слезай! – приказал Шон и кивнул Мбежане, чтобы тот вел их вперед.
Они снова двинулись в погоню. Шон взмок от жары, капли пота стекали на брови и, скапливаясь, тяжело падали на щеки. Он едва успевал смахивать их. От волнения комок подкатывал к пересохшему горлу.
Дафф неторопливо, даже как бы лениво шагал рядом с Шоном, на губах его играла привычная, едва заметная полуулыбочка, но и у него дыхание участилось.
Движением руки Мбежане заставил их остановиться. Медленно текли минуты, потом зулус снова подал Шону рукой красноречивый, понятный обоим знак.
«Никого, – говорила его рука. – За мной».
Они продолжили движение. В уголках глаз Шона уже роились какие-то мушки, они пили влагу в глазах, и ему приходилось то и дело моргать, чтобы отогнать их. Жужжали эти твари так громко, что Шону казалось: эти звуки могут спугнуть их добычу. Все чувства в нем напряглись до предела: слух и зрение обострились, даже нюх стал настолько тонкий, что он ощущал запах пыли, аромат лесного цветка и запах Мбежане, едва заметно окрашенный мускусом.
Вдруг Мбежане застыл на месте и снова подал рукой недвусмысленный знак.
«Они здесь», – сообщила им рука зулуса.
Шон с Даффом пригнулись за его спиной, шаря глазами, но впереди видели только коричневый кустарник и серые тени. Нервы у них напряглись, дыхание стало хриплым. Дафф больше не улыбался. Мбежане медленно поднял руку и указал на стену растительности прямо перед ними. Секунды одна за другой скользили по нитке времени, а они все шарили по кустам глазами.
Тут раздался ленивый хлопок слоновьего уха, и в одно мгновение картина обрела четкость. Совсем близко, прямо перед ними, стоял крупный самец, серый и почти невидимый среди серых теней. Шон тронул Мбежане за руку.
«Вижу», – говорило это прикосновение.
Мбежане осторожно повел рукой, указывая еще раз. Снова ожидание, напряженные поиски, и вдруг оттуда послышалось громкое урчание в животе – в огромном сером животе, наполовину наполненном переваренными листьями. В полной тишине этот звук показался Шону настолько нелепым и вместе с тем таким трогательным, что он едва удержался от смеха. И сразу увидел еще одного самца. Он тоже стоял в тени: хорошо видны были только длинные желтые бивни и маленькие, плотно закрытые глазки. Шон приблизил губы к уху Даффа.
– Это твой, – едва слышно прошептал он. – Я беру другого. Жди, когда займу позицию.
Он начал движение в сторону, с каждым шагом все дальше заходя первому слону с фланга, пока ему не открылась его лопатка и пока под морщинистой, свисающей мешками кожей он не увидел колено зверя. Угол оказался правильный, с этого места можно попасть прямо в сердце. Шон кивнул Даффу, затем поднял ствол винтовки, плотно прижал к плечу приклад и, прицелившись в точку чуть пониже массивной лопатки животного, выстрелил.
В тесном пространстве колючего кустарника выстрел прогремел оглушительно громко. Из лопатки слона вылетела струйка пыли, от удара пули огромный зверь покачнулся. Позади него проснулся третий слон и бросился было наутек, но Шон аккуратно, не торопясь, перезарядил винтовку, поднял ствол, прицелился и снова выстрелил. Он видел, куда ударила пуля, и не сомневался, что выстрел смертельный. Оба самца бежали вместе, заросли буша открылись и поглотили их: раненные, круша все на своем пути и громко трубя от боли, они скрылись из глаз.
– Сюда, нкози! – крикнул Мбежане, оказавшийся рядом с Шоном. – Быстрей, иначе мы их потеряем!
Они бросились на звуки бегства, тяжело дыша на жаре и обливаясь по́том: сотня ярдов, две сотни… Неожиданно заросли кустарника остались позади, и они выскочили на крутой и высокий берег широкой реки. Речной песок на дне русла был ослепительно-бел, а посредине едва струился тоненький ручеек. Один из самцов был уже мертв, он лежал, перекрывая струю воды, смывающую с него кровь и уносящую ее прочь бледно-коричневым пятном. Другой пытался вскарабкаться на противоположный берег, но откос был слишком крут, и после каждой попытки слон устало сползал обратно. Истекая кровью, он повернул голову назад и посмотрел на Шона и Мбежане. Зверь воинственно оттопырил уши и, спотыкаясь на мягком песке, пошел на них.
Глядя на приближающегося слона, Шон поднял ствол, и душу его вдруг охватила щемящая скорбь, благородное сожаление мужчины, который видит проявление лишенного всякой надежды мужества. Шон убил его сразу, выстрелом в голову.
Они спустились на дно русла и направились к слону. Он стоял на коленях, подогнув под себя ноги, и под тяжестью тела бивни его глубоко ушли в песок. Вокруг маленьких красных ранок от пуль уже летали мухи. Мбежане потрогал один из бивней и посмотрел на Шона.
– Хороший слон, – сказал он.
Больше он ничего не сказал, сейчас было не до разговоров. Шон прислонил винтовку к туше слона и нащупал в верхнем кармане сигару. Сунул ее в рот и долго стоял, не прикуривая. Он знал, что убьет еще много слонов, но этого запомнит на всю жизнь, так бывает всегда. Он погладил грубую кожу животного, ощущая ладонью его жесткую, острую щетину.
– А где же нкози Дафф? – вдруг вспомнил Шон о своем друге. – Он тоже убил своего?
– Он не стрелял, – ответил Мбежане.
– Что? – Шон быстро повернулся к зулусу. – Почему?
Мбежане сунул в ноздрю щепотку табака, чихнул и пожал плечами.
– Хороший слон, – снова сказал он, глядя на поверженное животное.
– Возвращаемся, надо его найти, – сказал Шон.
Он схватил винтовку и двинулся обратно. Мбежане пошел следом.
Даффа они нашли скоро: он сидел в зарослях, рядом лежала винтовка. А он прильнул губами к горлышку бутылки с водой. Увидев Шона, он оторвался от бутылки и помахал ею другу:
– Привет! Вот идет герой-победитель!
В глазах его было что-то такое, чего Шон прочитать никак не смог.
– Что, промазал? – спросил Шон.
– Да, – ответил Дафф, – промазал.
Он поднял бутылку и снова стал пить. И вдруг Шона охватило отвратительное чувство стыда. Он опустил глаза, не желая, чтобы Дафф видел, что он заметил его трусость.
– Вернемся к фургонам, – сказал он. – За бивнями приедет Мбежане с вьючной лошадью.
На обратном пути рядом они уже не ехали.