На мгновение из глаз Эйнена ударили два луча. Сформировавшись в наконечники копья, они пронзили пол перед ним. Сам же Эйнен ударом пятки отправил основание шеста-копья себе за спину и принял открытую стойку.
Легким кивком он ответил на выкрик Хаджара. Слышит Великая Черепаха, иногда его друг мог быть умнее мудреца, а порой – тупее навозного жука. Какой смысл сообщать противнику о том, что ты стал сильнее? Благо Рагар все еще не мог в полной мере реагировать на окружающий мир.
Эйнен же продолжал стоять на месте, пребывая в состоянии, близком к озарению. На краткий миг он смог увидеть отблеск духа копья во всем, что его окружало. Как в растущих изо льда иглах, так и в снежинках и даже в собственных волосках на руке. Они не были прямыми и ровными. Изогнутые, они качались, но даже в них чувствовалось присутствие духа.
Разве стойка “Скалистого берега” была так проста? Разве ее суть заключалась в том, чтобы наносить быстрые и сильные удары копьем, словно они были скалами, обточенными морем?
Нет, теперь Эйнен смог увидеть дальше и глубже.
Хаджар сотни раз смотрел, как его друг использует “Скалистый берег” превращая свое копье в бурю смертоносных, прямых выпадов. Теперь же, когда островитянин выкрикнул:
– Скалистый Берег! – то произошло нечто совсем иное.
Если раньше его атака представлялась в виде растущих из моря скал, то теперь это были… брызги. Острые и быстрые, целым роем они закрыли собой свод, а затем начали падать на Рагара с самых непредсказуемых направлений. Они изгибались, вращались, делали петли и сложные зигзаги.
Намного быстрее, нежели скалы, намного меньше и тоньше, они содержали в себе ту же силу и проникающий потенциал.
Видят Вечерние Звезды, теперь Хаджар не был уверен, что “Спокойный ветер” смог бы спасти от его от смертельных ран, направь Эйнен эту атаку против него. И это при том, что техника “Зимы” северянина снизила их скорость и силу едва ли не на треть.
Рагар взревел раненым зверем. Он занес над собой руки. Дух снежного волка вновь зарычал. Вокруг Рагара формировались копии его ладоней. Они отражали, разбивали и крушили выпады Эйнена, в каждом ударе которого чувствовалось присутствие духа копья.
– Шакх! – выкрикнул Хаджар.
Пустынник кивнул. Присев на корточки, он вонзил два своих кинжала в песок.
– Песчаная бойня! – произнес он.
Этой техники Хаджар еще не видел. По Шакху было заметно, что далась она ему с трудом. Забрав большую часть запаса энергии, она буквально превратила руки использовавшего в песок. Вместе с кинжалами они ухнули куда-то под пол, чтобы мгновение позже под ногами Рагара взорвалась ледяная корка.
Из-под нее вылетели два песчаных торнадо. Кружась, они постепенно уплотнялись, пока не сформировали точные копии предплечий Шакха с такими же кинжалами. Вот только размерами они превосходили самого северянина.
Каждый кинжал – три с половиной метра в длину. Плотные, будто настоящие, они наносили сокрушительные удары по цели. Задрожал пол. То и дело от столкновения песчаных атак и ледяной защиты разносилось эхо. Полное силы и энергии, оно выбивало в стенах впадины глубиной в полметра.
Любой такой отголосок битвы убил бы не только смертного, но и практикующего ступени формирования.
– Хаджар, вместе! – Эйнен вновь занес копье за спину.
Одновременно с его тысячей брызг “Скалистого берега” Хаджар использовал “Крепчающий ветер” вместе с “Весенним ветром”. К тысяче проникающих брызг присоединилась волна ветра, внутри которого плясали драконы, а внутри их тел сверкали клинки – копии Горного Ветра.
Совместная атака двух воинов, достигших стадии владения, все же смогла пробить защиту Рагара. Его ледяные длани треснули. Их пронзили брызги-копья, а затем вся мощь цунами режущего ветра обрушилась прямо на грудь северянина.
Но даже этого не хватило, чтобы отбросить Рыцаря. Его даже не протащило по полу. Рагар лишь сделал несколько шагов назад, а из его рта вырвалось несколько капель крови.
Техники смогли лишь оставить несколько разрезов на броне, порвать кольца на кольчуге и слегка ранить торс северянина. Судя по крови изо рта – небольшие внутренние повреждения дополнили картину.
Эйнен, Шакх и Хаджар вновь стояли плечом к плечу. Тяжело дышащие, израненные, они смотрели на стоявшего перед ними Рыцаря духа. Взгляд Рагара приобретал все больше и больше осмысленности. Его душевные раны затягивались, а энергия больше не сочилась в пространство.
Дух-волк за спиной Рыцаря становился все отчетливее, сильнее и ярче. И это все на фоне того, как с кожи Эйнена спала радужная чешуя, а с плеч Хаджара слетел плащ из черного тумана.
– Если у кого-то есть какие-нибудь идеи, сейчас самое время.
Хаджар обвел союзников взглядом, но никто из них так и не “поднял руки”.
– А что по артефактам? – спросил Шакх.
В данный момент единственный, кто продолжал атаковать Рыцаря духа – был именно Шакх. Его песчаные волки напрыгивали на Рагара. Кинжалы, заменявшие им языки, то и дело пытались лизнуть глаза противника, а стальные клыки и когти – впиться в плоть. Только это удерживало Рагара от полного восстановления.
– Они все у Рамухана, – буднично ответил Эйнен.
– Вон того колдуна? – Шакх указал на лежащего в отключке Рамухана.
Троица переглянулась, и Эйнен взмахом копья подтянул кожаный мешок, внутри которого лежало все добро, что им отдал Парис. Среди разнообразных безделушек, предназначенных для дезактивации различных формаций и заклинаний, нашелся метательный кинжал.
– Вечерние Звезды! – выдохнули Шакх с Хаджаром.
– Великая Черепаха! – добавил Эйнен.
Он вытащил кинжал из мешка, а затем, что было крайне несвойственно островитянину, швырнул его себе под ноги.
– Здесь нет ничего полезного, – констатировал факт Эйнен.
Кинжал, единственное оружие в мешке, служил для разделывания туш животных и вырезания из их тел ядер.
– Мы обречены, – вздохнул Шакх.
В этот момент, словно подтверждая слова пустынника, Рагар с рыком ударил кулаками друг о друга. От этого движения в пространство устремились десятки и сотни ударов, полных силы. Заключенный внутри них лед и холод замедляли окружающее пространство.
Хаджару даже показалось, что само время стало идти здесь чуть медленнее. Может, на долю секунды, но все же. Хотя глупости. Просто адреналин и страх расшатали его воображение.
Невозможно повлиять на ход времени!
– Вы упустили свой шанс, жалкие трусы, – прорычал Рагар.
Взмахом ладони он создал десяток ударов-дланей, которые без труда разметали песчаных волков.
Северянин выставил перед собой две открытые ладони, сформировав из них нечто вроде пасти. Под пальцами-клыками закрутилась снежная сфера. Силы в ней содержалось столько, что сердце Хаджара пропустило удар.
Одним подобным ударом можно было убить сотню таких практикующих, как они.
– Снежная слеза! – произнес Рагар.
Сфера выстрелила из его ладоней. Не такая быстрая и не обладающая особой проникающей способностью, она буквально подавляла невероятной силой. Как если бы все сотни ударов кулака и дланей Рагара слились воедино, сформировав квинтэссенцию его мастерства и мощи.
Остановить хотя бы один прямой удар Рыцаря духа – для простого практикующего уже подвиг.
Сотня таких?
Чистое безумие!
И все же ни Шакх, ни Эйнен, ни Хаджар не отступили назад. Их сердца были крепче стали. Такие, как и должны быть у любого, кто смело шагает по пути развития.
Первым свой ход сделал пустынник. Он взмахнул кинжалами и, использовав остатки энергии, создал перед ними стену из песка. Сторона, обращенная к снежной сфере, ощерилась десятками кинжалов, а по бокам от стены появились огромные пустынные волки. Они разинули рты, и из их пастей потянулись песчаные ленты, пытающиеся, но не способные обвить сферу.
– Песчаная клеть. – Шакх покачнулся. По его лицу текла кровь. – Это мой максимум. На большее я не способен.
С этими словами он покачнулся и упал на пятую точку. Только благодаря крепкой воле он не разорвал контакт с техникой.
Следующим уже собирался выступить Эйнен, как его остановил Хаджар.
– У меня есть план.
Судя по тому, как приоткрылись веки, обнажая нечеловеческие фиолетовые зрачки, островитянин не то чтобы был удивлен, а скорее напуган. Ведь кто знает, что страшнее – смерть или участие в очередном безумном плане.