Не знаю, сколько я просидела там, у парикмахерской, обхватив себя руками, опустив голову и поддавшись нарастающей панике. Я сидела бы вот так вечно, слушая, как хлопает ставня и воет ветер, гуляя по безлюдной улице, если бы не развоевался мой пустой желудок.
Я встала, вдруг вспомнив, что сегодня не завтракала.
– Сэм, ты осталась одна на свете. А тебе лишь бы набить живот! – упрекнула я себя вслух.
Как ни странно, звуки человеческого голоса, пусть даже моего собственного, слегка успокаивали.
– Умира-а-аю с голоду! – крикнула я.
И прислушалась в ожидании ответа. Глупо, конечно, но терять надежду я не собиралась.
– Это Джудит виновата, – бормотала я, поднимая велосипед.
Я ехала домой по пустым улицам, шарила взглядом по безлюдным дворам и домам. Возле дома Картеров на углу нашего квартала я уж думала, что сейчас, как всегда, вылетит их крошка уайт-терьер и затявкает на мой велосипед.
Но в моем мире не осталось даже собак. Даже моего бедняги Тыквина.
Никого, кроме меня, Саманты Бёрд. Последнего человека на земле.
Дома я первым делом бросилась в кухню и сделала себе сандвич с арахисовой пастой. Жадно поедая его, я глазела на открытую банку с пастой: она была почти пуста.
– И как же мне теперь питаться? – озадачилась я вслух. – Что делать, когда кончатся запасы еды?
Размышляя об этом, я стала наливать в стакан апельсиновый сок. Помедлила и ограничилась половиной стакана.
«Ограбить продуктовый магазин? – спрашивала я себя. – Или просто взять там ровно столько еды, сколько мне нужно?
И если там все равно никого нет, считается ли это грабежом? Если вообще нигде никого нет?
А разве это важно? Разве теперь важно хоть что-нибудь?»
– Но кто же теперь будет заботиться обо мне? Мне всего двенадцать лет! – выкрикнула я.
Мне впервые за этот день захотелось плакать. Но я запихала в рот еще кусок сандвича с пастой и удержалась от слез.
Вместо того чтобы рыдать, я напомнила себе о Джудит, и все мое отчаяние и страх сразу же вытеснил гнев.
Если бы Джудит не высмеивала меня и не пыталась унизить, если бы не язвила по моему адресу то и дело, не твердила: «Лети-ка давай отсюда, Птичка!» и не говорила других обидных слов, я ни за что не пожелала бы ей пропасть и не осталась бы совсем одна.
– Ненавижу тебя, Джудит! – завопила я.
И сунула в рот остаток сандвича, но прожевать не успела.
Я замерла. Прислушалась.
И услышала шаги. По гостиной кто-то ходил.
Проглотив кусок целиком, я со всех ног бросилась в гостиную.
– Мама? Папа?
Они вернулись? Правда вернулись?
Нет.
На пороге гостиной я застыла, увидев Клариссу. Она стояла посреди комнаты, черные волосы блестели при свете из окна, на губах играла любезная улыбка.
Ее ярко-красная шаль свободно свисала с плеч. Длинный черный джемпер был надет поверх белой блузки с воротником-стойкой.
– Это вы! – сдавленно воскликнула я. – Как вы сюда вошли?
Она пожала плечами, ее улыбка стала шире.
– Зачем вы так поступили со мной? – вместе с пронзительным криком наружу вырвался мой гнев. – Как вы могли? – я взмахнула рукой, указывая на пустую комнату, пустой дом.
– Это не я, – невозмутимо ответила Кларисса.
Она отошла к окну. При ярком свете дня оказалось, что кожа у нее бледная и сморщенная. Она как будто вмиг постарела.
– Но… но… – я запнулась, в бешенстве растеряв слова.
– Это сделала ты, – она перестала улыбаться. – Ты загадала желание. Я его исполнила.
– Я не загадывала, чтобы пропала моя семья! – завопила я, влетая в комнату и крепко сжимая кулаки. – Я не желала, чтобы исчезли все люди в мире! Это сделали вы! Вы!
– Ты пожелала пропасть Джудит Беллвуд, – напомнила Кларисса, поправляя шаль на плечах. – И я исполнила твое желание – наилучшим образом из всех известных мне.
– Нет, вы меня провели, – яростно настаивала на своем я.
Она издала ехидный смешок.
– Магия зачастую непредсказуема, – заявила она. – Как я и думала, предыдущее желание не доставило тебе радости. Потому я и вернулась. У тебя осталось еще одно желание. Хочешь загадать его сейчас же?
– Да! – не раздумывая, выпалила я. – Хочу вернуть моих родных. Хочу вернуть всех людей. Я…
– Только смотри, будь осторожна, – предупредила она, доставая из лиловой сумки красный шар, – подумай как следует, прежде чем загадать свое последнее желание. Я стараюсь отплатить тебе за доброту, а не сделать несчастной из-за твоих собственных желаний.
Я заговорила было, но осеклась.
Она права. Мне надо быть осторожной.
На этот раз необходимо правильно выбрать желание. И как можно точнее выразить его словами.
– Не торопись, – негромко подсказывала она. – Ведь это твое последнее желание, значит, так и останется навсегда. Будь как можно осмотрительнее.
Я следила, как ее глаза становятся из черных красными, отражая сияние шара в ее руке, и старательно соображала.
Чего же мне пожелать?
В гостиной потемнело, тучи заволокли солнце. Чем заметнее тускнел свет, тем больше мрачнело лицо Клариссы. Под глазами залегли черные круги, на лбу обозначились морщины. Она словно тонула в тени.
– Вот мое желание, – дрожащим голосом заговорила я – медленно, осторожно. Обдумывая каждое слово. Не хватало еще оплошать и в этот раз.
Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы она снова провела меня.
– Я слушаю, – прошептала она. Теперь ее лицо было почти полностью в тени. Только глаза горели красным огнем.
Я прокашлялась. Сделала глубокий вдох.
– Вот мое желание, – осторожно повторила я. – Я хочу вернуть все, что было раньше. Хочу, чтобы все стало точно так, как было, но…
Я помедлила.
Стоит ли договаривать то, что собиралась?
«Да!» – сказала я себе.
– Хочу, чтобы все стало точно так же, как было, но пусть Джудит считает меня самым замечательным человеком в мире!
– Я исполню твое третье желание, – объявила Кларисса, высоко поднимая хрустальный шар. – Твое второе желание будет отменено. Время вернется вспять к сегодняшнему утру. До свидания, Саманта.
– До свидания, – отозвалась я.
Красное сияние поглотило меня. Когда оно рассеялось, Клариссы уже нигде не было.
– Сэм! Сэм, подъем!
Мамин голос донесся снизу до моей комнаты.
Я мгновенно проснулась и рывком села на постели.
– Мама! – радостно закричала я.
Я помнила все: как проснулась в пустом доме и в безлюдном мире. Помнила мое третье желание.
Время действительно повернуло вспять, началось то же самое утро. Я взглянула на часы: семь. Мама разбудила меня, как обычно.
– Мама! – Я выскочила из постели, бросилась вниз в одной ночной рубашке, подбежала к маме, раскинув руки, и крепко обняла ее. – Мама!
– Сэм, с тобой все хорошо? – Мама попятилась, на ее лице отразилось удивление. – Жара нет?
– Доброе утро! – радостно крича, я накинулась с объятиями на Тыквина, который удивился не меньше мамы. – Папа еще дома?
Мне не терпелось увидеть его, убедиться, что и он вернулся.
– Уехал несколько минут назад. – Мама все так же настороженно присматривалась ко мне.
– Ох, мама! – снова воскликнула я, не в силах скрыть удовольствие. И опять обняла ее.
– Ого!
В кухню вошел Рон.
Обернувшись, я увидела, как он вглядывается в меня сквозь очки и недоверчиво щурится. Я бросилась с объятиями и к нему.
– Мам, что ты подмешала ей в апельсиновый сок? – спросил он, пытаясь вырваться. – Тьфу, да отстань ты от меня!
Мама пожала плечами.
– Не жди от меня объяснения ее поступкам, – сухо предупредила она и повернулась к кухонным шкафам. – Иди одеваться, Сэм, а то опоздаешь.
– Какое прекрасное утро! – ликовала я.
– Да уж, прекрасное, – зевая, согласился Рон. – Тебе, видно, кошмары снились, Сэм, и все такое.
Засмеявшись, я поспешила наверх одеваться.
Мне не терпелось поскорее приехать в школу. Не терпелось увидеть своих друзей, школьные коридоры, полные народу, болтовни и смеха.
Налегая на педали, я невольно улыбалась всякий раз, когда мне попадалась машина. И с удовольствием смотрела на прохожих. Миссис Миллер, живущей напротив и вышедшей за утренней газетой, я приветливо помахала.
Я обрадовалась даже терьеру Картеров, который погнался за моим великом, визгливо тявкая и норовя тяпнуть меня за ногу.
– Хороший песик! – жизнерадостно крикнула я.
Все как раньше, твердила я себе. Все как обычно, и это замечательно.
Я открыла входную дверь школы, и на меня обрушилась шумовая волна – грохот дверец шкафчиков вперемешку с воплями учеников.
– Супер! – обрадовалась я.
Пока я пробиралась к своему шкафчику, какой-то шестиклассник вылетел из-за угла, врезался в меня и чуть не сшиб с ног. Я не накричала на него и даже не разозлилась. Только улыбнулась.
Как же я радовалась, что вернулась в школу – в мою прежнюю многолюдную и шумную школу.
Невольно продолжая улыбаться, я отперла свой шкафчик, распахнула дверцу. Жизнерадостно поздоровалась со знакомыми через весь коридор.
Даже пожелала доброго утра нашей директрисе миссис Рейнольдс!
– Эй, Цапля! – окликнул меня какой-то семиклассник, скорчил рожу и скрылся за углом.
Ну и пусть. Пусть называют меня кому как нравится! Лишь бы слышать это чудесное множество голосов!
Я начала снимать куртку, как вдруг заметила только что вошедших Джудит и Анну.
Они увлеченно болтали, как всегда, перебивая и не слушая друг друга. Но Джудит замолчала, едва увидела меня.
– Привет, Джудит, – настороженно окликнула я, гадая, какая она теперь. И станет ли она относиться ко мне по-другому. Может, даже по-дружески.
Помнит ли она нашу прежнюю лютую ненависть друг к другу?
А вдруг она вообще не изменилась?
Джудит небрежно махнула Анне и со всех ног кинулась ко мне.
– Доброе утро, Сэм! – она улыбнулась.
Потом сдернула с головы шерстяную лыжную шапочку, и я ахнула.