Не слишком хорошо понимая, что происходит, я вытащила сигареты и принялась глотать горький дым. Ну ничего себе! Неужели Лена, несомненно, читавшая детектив, воспользовалась этим хитроумным замыслом? Сначала претворила в жизнь, а потом уничтожила рукопись в компьютере… Вот только она не подумала, что у Леокадии Сергеевны сохранился еще один вариант… Интересно, все ли действующие лица имеют реальных прототипов? Похоже, что так. Во всяком случае, девочка-подросток просто списана с Лизы… Я быстро перелистывала страницы. Кто послужил прообразом одного из главных негодяев, любовника молодой жены? В книге его звали Степан Разин, и мужик на самом деле напоминал разбойника: алчный, жадный, страшно неприятный тип с криминальным прошлым…
Внезапно меня осенило. Бог мой, так вот в чем дело! Некое лицо узнало, что Кондрат сделал его главным героем книги, расписал во всей красе. Это я не понимаю и не знаю, в чем дело, а литературная тусовка мигом разберется, что к чему, и поднимется буря. Значит, этот таинственный незнакомец, или незнакомка, убил писателя, потом добрался до рукописи и подставил Лену!
От напряжения я вспотела и вновь начала листать страницы. Так, сначала составим список действующих лиц. Получилось восемнадцать человек. Посомневавшись, я вычеркнула двенадцать проходных персонажей, появляющихся всего пару раз. Осталось шесть главных героев. Через несколько минут напряженных раздумий я сократила количество подозреваемых до трех – убрала жену профессора, его дочь от первого брака и мать-старушку. Круг сузился до трех: вышеназванный Степан Разин, Нинель Молотобойцева и Владимир Кошельков. Ах, как жаль, что нет возможности побеседовать с Леной, она небось хорошо знает, кто есть ху! И знакомых в литературной среде у меня нет… Хотя Юра Грызлов, вот кто сумеет помочь! Еле-еле дождавшись десяти утра, я схватилась за телефон и услышала:
– Алло.
– Юра, это Лампа, я очень хочу…
Но в трубке вновь прозвучало:
– Алло, не торопитесь, работает автоответчик, оставьте свое сообщение, как только я смогу, тут же перезвоню вам.
Стукнув ни в чем не повинный телефон, я чуть не разрыдалась от злости, ну куда он мог подеваться? Да куда угодно. Сегодня суббота… А может, Юра работает и не снимает трубку. Кондрат, когда садился к столу, никогда не отвлекался на пустопорожние разговоры…
В глубокой задумчивости я вышла на кухню и обнаружила Рамика на кухонном столе, самозабвенно поедающего варенье из апельсиновых корочек.
– Прочь, негодник! – завопила я и схватила газету.
Не так давно я вычитала в книжке, будто домашних животных нужно наказывать посредством свернутой в трубку бумаги. Получается небольно, но обидно.
Изрядно выросший и потолстевший Рамик с ужасающим грохотом спрыгнул на линолеум и попытался спастись бегством. Но не тут-то было. Размахивая газетой, я понеслась за ним по коридорам. Щенок в мгновение ока нырнул было под небольшой сервировочный столик на толстых железных ножках, однако потерпел неудачу. Он не учел, что раздался в боках, да и во всех остальных частях тела. Еще вчера он легко подныривал под столик, сегодня застрял. Вернее, голова и плечи пролезли, а весьма объемная филейная часть осталась снаружи.
Глядя на мелко-мелко трясущийся жирный хвост, я со вздохом произнесла:
– Когда почувствуешь, что слипся, не приходи со слезами, так тебе и надо, гнусный обжора!
Рамик не ответил, но, поняв по тону, что хозяйка перестала злиться, перестал дрожать. Я швырнула газету на столик, она развернулась, это оказался «Мир литературы». Пару секунд я бездумно смотрела на издание, потом сообразила – там работает Оля Кондратьева, вот кого нужно расспросить!
Набрав номер, я слушала гудки, удивляясь, почему никто не отвечает, и только на десятом сообразила: сегодня суббота и пора отсоединяться. Но в этот момент раздалось:
– Алло.
– «Мир литературы»?
– Да.
– Позовите Кондратьеву.
– Сегодня выходной, – резонно ответил мужчина.
– А вы кто? – нагло поинтересовалась я.
– Охранное агентство «Пантера», – вежливо объяснил собеседник. – Секьюрити, редакцию стерегу.
– Сделайте доброе дело, дайте мне домашний телефон Кондратьевой.
– Я не знаю, да и не положено.
Ну не может быть, чтобы у охранника не было книжки с номерами сотрудников. Вдруг что-то случится, должен же он сообщить редактору или корреспондентам. Нужно только сделать так, чтобы парень пошел мне навстречу.
– Видите ли, друг мой, – запела я, – возникла невероятная ситуация. Вообще-то я пишу детективные романы и вчера посещала редакцию, беседовала с Олечкой.
– А как ваша фамилия? – полюбопытствовал мужик.
– Маринина, – недолго мучаясь, выпалила я.
– Ох и не фига себе, – присвистнул охранник. – Слушаю внимательно.
– Я очень рассеянная, уходя, прихватила со стола косметичку, а сегодня заглянула в нее и поняла, что взяла чужую, Олину. А там не только помада и пудра, но и довольно большая сумма денег. Жутко неудобно вышло, бедная девочка небось рыдает, не зная, куда подевалась сумочка. Вот хочу позвонить ей, успокоить.
– Для вас, Марина Анатольевна, готов на все, – заверил парень. – Если только в книжке номерок есть.
Он зашуршал страничками. Да, хорошо быть известной писательницей, сразу помогать кинулся. Телефонов оказалось два.
– Спасибо, дорогуша, – прочирикала я.
– Сейчас что-нибудь пишете? – поинтересовался секьюрити. – А то я все ваши книги прочитал.
– Обязательно, голубчик, постоянно за компьютером.
– Как называться будет?
– «Кровавые клыки вампира», – охотно сообщила я и быстренько отсоединилась.
Отлично, сейчас продолжим звонки. Но тут из комнаты донесся вопль.
– Ай, ай, ай…
– Что случилось, Лизок.
– Пингва негодяйский! – закричала девочка. – Гляди.
Я вошла в комнату. Котенок в бешенстве раздирал лапами диванную подушку, клочья синтепона летели в разные стороны.
– Хотела его поймать, так он вон чего наделал, – пожаловалась Лиза и вытянула перед собой исцарапанные руки.
Ну надо же, какой безобразник. А еще вчера кинулся из-за угла на мои голые ноги и покусал до крови.
– Пингва, прекрати, – с этими словами Лиза запустила в котенка пижамными штанами.
Но наглец яростно набросился на пижамку.
– Может, он взбесился? – перепугалась Лиза.
Словно услыхав эти слова, Пингва бросился на кухню и стал судорожно лакать воду.
– Не похоже, – пробормотала я, – но характер определенно испортился. Давай позвоним в клинику.
Потратив полчаса на поиски визитной карточки, которую дал ветеринар, лечивший Рамика, я в конце концов обнаружила ее в хлебнице.
– Погодите, – буркнул нелюбезный мужской голос.
Потом послышалось звяканье. Так, небось опять пьет чай, только на этот раз нет рядом нервного Андрюши, чтобы ускорить процесс поедания торта.
Минут через пять доктор отозвался:
– Слушаю.
Несмотря на крайнюю невоспитанность, специалист он явно хороший, потому что обжоре Рамику, слопавшему куриные кости, помог в два счета.
Выслушав мою страстную речь, ветеринар отрезал:
– Насчет бешенства – ерунда. Сколько коту лет?
– Да ему и года нет. Думаю, месяцев пять, мы его купили на Птичке.
– Так приобретите контрасекс и давайте по две таблетки в день. Март на дворе, в вашем котике гормон гуляет. Хорошо еще, что в квартире метить не начал, а то вонь пойдет.
– Но постоянно принимать лекарство вредно?
– Тогда терпите, но имейте в виду, скоро орать начнет, может и в форточку сигануть…
– Что же делать? Неужели нет альтернативы химии?
– Кастрируйте его. Операция быстрая, отработанная, под общим наркозом. Проснется котик паинькой, весь пыл в еду уйдет.
Чтобы не тянуть время, мы сговорились назавтра, и я позвонила Оле Кондратьевой. Несмотря на то что стрелка часов подобралась к одиннадцати, она спала, трубку сняла лишь на десятый гудок и сонно пробормотала:
– Ну, алло!
– Оля, это Евлампия, родственница…
– Помню, – протянула девушка. – Одна вы с таким именем среди моих знакомых, только не надо опять прикидываться двоюродной сестрой Лены…
Я совсем забыла, что на поминках Ангелины Оля «догадалась», что я не сестра.
– Оленька, мне очень надо с вами поговорить.
– Сейчас?
– Желательно.
– Но тогда вам придется приехать ко мне, потому что выйти из квартиры в ближайщие два дня я просто не способна!
– Лизок! – закричала я. – Я убегаю. Накорми Пингву мясом, а то совсем озвереет.
– Ладно, – пискнула девочка. – А ко мне гости собрались, можно?
– Кто? – поинтересовалась я, с трудом застегивая сапоги – «молния» заедает.
– Машка Гаврюшина, – ответила Лизавета. – Будем кекс печь!
– Чудесно, оставьте кусочек, – попросила я и выскочила на улицу.
Оля Кондратьева предпочитала в выходные дни оттягиваться на полную катушку. Лицо она не красила, не причесывалась и куталась в уютный стеганый халатик.
– Вот, – пробормотала я, протягивая коробочку с пирожными, – тут картошка и корзиночки. Не знала, какие вы любите…
– Прелесть, – выдохнула она. – Жаль, что у меня три кило лишних.
– По-моему, вы можете спрятаться за вязальной спицей, – рассмеялась я.
Оля слегка покраснела:
– Это только кажется, а весы показывают пятьдесят семь, для меня много.
– Я знаю чудесную диету, французскую, – сообщила я.
Так, мило болтая о том, как спустить лишний жирок, мы открыли коробочку и слопали по три восхитительно свежие картошки, оставив корзиночки для следующей порции кофе. Наконец мне показалось, что Оля пришла в благодушное состояние, и я приступила к «допросу»:
– Оля, вы знакомы с книгами Кондрата Разумова?
– Конечно, – удивленно ответила журналистка. – Мне за это деньги платят!
– Читать детективы – работа? – изумилась я.
– Да, и притом тяжелая, – вздохнула корреспондентка. – Я веду рубрику «Новинки» и обязана представлять читателям романы. Иногда такое читать приходится, глаза закатываются. Ну как только подобное выпускают? Мрак! Правда, у Кондрата вещи были всегда профессионально сделаны, хоть я и не люблю романы на криминальную тематику.
Надо же, вот бедняга, что же она читает перед сном?
– Оленька, а вы в его произведениях не узнавали никого из знакомых?
Девушка захихикала:
– Случалось, он, когда особенные гадости про известных лиц сообщал, писал перед текстом небольшое предисловие: фамилии выдуманы, события тоже. В 1997 году, когда книгу «Горячий лед» опубликовали, такой скандал вышел!
– Какой?
– А он там весь сюжет построил вокруг семьи академика Зарина Ивана Михайловича. Уж какие гады его родственнички оказались, жена Марианна, дочка Аня и сын Дима. Мрак и жуть – убийцы, сутенеры, проститутки…
– Ну и что?
– А то, – продолжала веселиться Оленька, – то самое. Есть академик Парин Иван Николаевич, реально существующее лицо, супругу его зовут Марина, дочь – Анеля, а сынка – Вадим. Чуете?
– Чую.
– Парин в жутком гневе явился к нашему главному редактору и потребовал, чтобы «Мир литературы» напечатал статью-опровержение. Дескать, Зарин – это не Парин.
– Опубликовали?
– Нет, конечно.
– Почему?
– Во-первых, автор написал, будто все выдумал, а во-вторых, академику объяснили, что после такой заметки у людей отпадут последние сомнения.
– И где сейчас Парин?
– Умер, а жена вышла замуж за иностранца и укатила с детьми за границу.
– Оля, а предположим, в одной из книг главные герои Нинель Молотобойцева, Владимир Кошельков и Степан Разин. Не подскажете, кто это может быть на самом деле?
– Не припоминаю такой книги, – засомневалась Ольга, откусывая от корзиночки.
– Ну, предположим, что она есть, о ком вы подумаете?
– Сразу и не скажешь. Хотя Нинель Молотобойцева – скорей всего Нина Кузнецова, та еще пройда.
– Кто это?
– Да она в писательской организации работает, ведает материальной помощью и другими финансовыми вопросами. Вообще говоря, она бухгалтер, но любит представляться так: член творческого союза, смех один. А что там про нее в романе написано?
Я порылась в памяти.
– Ну, много раз выходила замуж и обдирала каждого супруга, как липку. Отнимала квартиры, дачи, сберкнижки. Собственно говоря, это все, но с каким смаком описаны ее махинации!
– Точно, это Нина, – расхохоталась Оля. – Знаете, какую штуку она проделала один раз? Скончаться можно. Она была тогда замужем за Сережкой Волгиным из «Первой газеты». Брак, как, впрочем, и три других до этого, распался. Нина вновь затеяла размен квартиры бывшего супруга. У Сережки до женитьбы была неплохая трехкомнатная хата на Ленинградском проспекте, и Нина прописалась к нему. У самой Кузнецовой тоже имелась жилплощадь, причем даже не одна. В ее двухкомнатной квартире прописана только ее четырнадцатилетняя дочь, в четырехкомнатной – мать, а сама Нина вроде как бомж. Другой бы мужик разобрался во всем да поинтересовался, почему жена, родственники которой имеют такое количество квадратных метров, хочет прописаться к нему, но Волгину и в голову не пришло такое. А когда после развода Ниночка затеяла размен, было поздно. Судя по всему, аферу она готовила давно, потому что за год до событий подбила Сережку на обмен. С Ленинградского проспекта супруги перебрались на Кутузовский, сменяли шило на мыло, но уже при разводе выяснилось, что квартира у Триумфальной арки юридически считается совместно нажитым имуществом, и никого не касается, что получилась она в результате обмена личной Сережиной жилплощади.
Волгин обозлился и категорически отметал все варианты, которые предлагала алчная Нина. Полгода он держался, словно крейсер «Варяг», но потом дрогнул, потому что бывшая супруга нашла просто лакомый кусочек. Брошенному мужу предлагалась отличная двухкомнатная квартира в новом кирпичном доме возле самого метро, две минуты пешком, – Терентьевская улица, четыре. Комнаты восемнадцать и двадцать метров, холл, кухня, коридор, ремонт не требовался, состояние у потолков и полов – первоклассное, а сантехника сияла белизной. Ошеломленный Волгин тут же подписал необходимые бумаги. Он даже не задумался, каким образом из одной, не слишком большой квартирки на Кутузовском вышло две – причем Нине предназначалась трехкомнатная, по метражу почти совпадающая с размениваемой.
Не вызвало у него подозрений и крайне любезное поведение бывшей супруги. Нина полностью избавила Андрея от хлопот и даже, взяв его паспорт, сама позаботилась обо всех формальностях для нелюбимого мужа. Велико же было его изумление, когда он явился по месту новой прописки.
В якобы его квартире хозяйничала незнакомая женщина, заявившая:
– Мы ни с кем и не думали меняться!
– Но как же? – оторопел Сергей. – Вот смотрите, мой паспорт с пропиской – Терентьевская, четыре.
– Вот и езжайте туда, – фыркнула тетка, – чего вы к нам явились!
– Но…
– У нас другой адрес, – втолковывала хозяйка, – Леоновская, девять. Да посмотрите на табличку.
– Незачем мне на нее смотреть, – вскипел Сергей, – я видел уже, когда квартиру осматривал.
– Каким местом смотрел? – поинтересовалась тетка и благодушно предложила: – Пошли вместе!
Они спустились во двор, и у Сережи отвисла челюсть. На углу дома висела табличка: «Леоновская, 9».
– Как же? – забормотал он. – Я сам читал на днях: «Терентьевская, четыре».
Хозяйка квартиры пожала плечами и удалилась, пришлось Волгину искать Терентьевскую. К его ужасу: она оказалась на краю света, в Куракине, а номер четыре принадлежал жуткому двухэтажному бараку без лифта, мусоропровода и горячей воды. Нина просто повесила на нужный дом фальшивую табличку и сняла ее после ухода супруга-лопуха. Стоит ли упоминать, что все суды он проиграл.
– Ну как, история? – поинтересовалась Оля.
– Да уж, – вздохнула я и не стала говорить ей, что вся афера подробнейшим образом описана в «Загоне с гиенами». – А Владимир Кошельков и Степан Разин, кто они?
– Без понятия, – протянула Оля. – Ничего в голову не приходит, а вам очень надо?
– Да, – подтвердила я.
– Тогда сходите к Элеоноре. Вот уж она про всех знает!
– А это кто?
– О, историческая личность, – ухмыльнулась Оля. – Вдова писателя Киселева, дама высшего света, жуткая сплетница.
– Как мне к ней попасть?
Оля взглянула на часы:
– Половина второго, надеюсь, она уже позавтракала. Вот что, подождите.
Журналистка взяла телефон и замурлыкала:
– Норочка? Доброе утро, это Лелечка из «Мира литературы», как здоровье? Как наша Софочка?
Разговор плавно потек вокруг разных тем. Примерно полчаса Оля пела соловьем и, только обговорив все, приступила к моей проблеме.
– Норочка, помогите. У меня есть знакомая, молодая, вашего возраста, развелась с мужем и теперь приходится работать, вот и пристроила ее из жалости в свою редакцию. Но моя протеже человек робкий, в писательском мире личность необстрелянная, ей надо кое-что узнать, а кто, как не вы, поможет? Звать ее Евлампия. Да-да, чудесное имя! Так как, ей можно приехать?
Положив трубку, она велела:
– Пишите адрес. Нора ждет. Имейте в виду, в разговоре с ней следует употреблять фразы: «Нора, вам ведь еще нет и сорока» или «Как завидую таким молодым женщинам, как вы», либо «Деточка, позови маму».
Я рассмеялась:
– Пожалуй, последнее чересчур.
– В самый раз, – отмахнулась Оля. – Кашу маслом не испортишь.
Не знаю, не знаю, если вбухать килограмм «Анкора» в блюдечко гречки, может и стошнить.
– Нора – кладезь информации, – продолжала она, – и, если вы ей понравитесь, расскажет все. А подлизаться к ней можно, лишь без устали нахваливая ее внешность. Только упаси вас бог сказать: «Ах, дорогая, для своего возраста вы великолепно выглядите, больше сорока и не дать». Помните – Норе тридцать пять, а уж сколько по паспорту – это никому не ведомо. Ее муж, талантливый поэт, скончался десять лет тому назад. Так вот году этак в 1980-м он произнес гениальную фразу: «Норочка, детка, перестань бегать в милицию и менять паспорт, а то скоро твой возраст совпадет с партийным стажем». Между прочим, он был недалек от истины. Год рождения в документах Элеонора изменяла с легкостью. Начальник паспортного стола только ухмылялся, получая раритетные по тем временам подарки – виски, американские сигареты и растворимый кофе, а вот партийные бумаги коммунисты стерегли, как Аргусы, и нечего было даже думать о том, чтобы исправить пару цифр в анкете. Наверное, поэтому Нора и вышла из рядов КПСС в числе первых.
– Спасибо, Оленька, вы очень помогли мне, – произнесла я, возясь с сапогами.
– Я помогаю не вам, а Лене, – ответила девушка. – Насколько я поняла, вы ищете убийцу Кондрата. А я должок Елене Михайловне возвращаю.
– Какой? – изумилась я.
– Меня на работу в «Мир литературы» сначала взяли стажером, – пояснила девушка, – с испытательным сроком. А когда он закончился, главный редактор сообщил: «Уговоришь Кондрата Разумова дать нам повесть, чтобы из номера в номер печатать, возьму в штат, а если нет, то и расстанемся друзьями». Представляете?
Кондрат, естественно, послал Олю куда подальше. Но девушка все звонила в надежде на то, что он сменит гнев на милость. Потом, набравшись наглости, заявилась к литератору домой и нарвалась на Лену. То ли от усталости, то ли от обиды начинающая журналистка разревелась и выложила все супруге.
– Езжай домой, – велела та. – Успокойся.
Она покорно вернулась к себе. А наутро Кондрат лично приехал в «Мир литературы» и, сунув Ольге тощую папку, буркнул:
– На, плакса, получи повестушку, да скажи Елене Михайловне спасибо. Терпеть не могу газетных публикаций с продолжением.
– Так что теперь мой черед добрые дела совершать, – закончила Оля. – Ясно?
Конечно, как аукнется, так и откликнется.