Наутро Катя отправилась в музей, как на войну, – не хочется, страшно, но надо. С Анфисой они встретились, как прежде, в музейном дворике и обошли здание, направляясь к выходу-входу.
– Я вчера вечером по Интернету полазила, вот скачала схему всех их зданий, всей территории, – Анфиса повела рукой. – Действительно это единый комплекс, войти можно и со стороны Колымажного и Знаменки и вон там сзади, где скверик. Здания разные, но хозяин их один – музей. В Интернете насчет подземки ничего, но я уверена, в их Нижнем царстве все сообщается, как в улье. И попасть можно незамеченным, и слинять.
Катя быстро поведала ей про разговор с начальником ГИБДД, а также про видеозапись на диске Тригорского – в общем, все, что Анфиса пропустила.
– Все версии должны проверяться, – сказала она, – Гайкин и Юдина – брат и сестра, и только три вещи их объединяет – то старое ДТП, как оказалось, они ехали тогда вместе, квартира, доставшаяся в наследство от родителей, и…
– «Проклятая коллекция», – закончила Анфиса. – Если честно, я все жду, что ваши там, в Красногорске, поднажмут, и этот гад Тригорский и в убийствах признается.
– Даже если он убийца, он не признается, – сказала Катя. – Он садист, но не дурак, законы знает, у нас по убийствам на него ничего нет – никаких улик. На всех прочих есть улики – мотивы, даже следы крови – на нас с тобой и на той тетке смотрительнице Шумяковой, а вот на Тригорского нет ничего.
– Мы с его сынком этим, Ангелом, как его твой участковый называет, так и не встретились, – Анфиса положила в рот мятный леденец. – А у меня после той драки у вольеров просто аппетит разыгрался на всякие там захваты-задержания. Может, и этого придурка где-нибудь прижмем по-тихому в музейном углу, а? Допрос третьей степени с применением пыток?
Катя посмотрела на Анфису – м-да, истинно, истинно, когда появляется «Проклятая коллекция», люди ведут себя так, как никогда бы не повели.
– Я все думаю, – сказала она, – вот Юдину убили зверски, раскроили ей череп, гнались за ней. Ее брата же убрали интеллигентно – укол шприцем с дозой пентотала. Насчет укола какая ассоциация первой возникает?
– Шпионы, – хмыкнула Анфиса. – И потом эти еще – наемники, киллеры… Юсуф, человек Узбека, думаешь, он руку приложил?
– Эта наша главная нестыковка, она меня беспокоит – понимаешь, никто не мог знать, что именно Юдина приедет в музей с проверкой. Теоретически мог знать ее брат, однако он не знал. Я тот наш разговор вспоминаю в хранилище. Олег Гайкин говорил правду… хотя только отчасти. Заметь, убит он был в том же самом месте, что и Юдина, в том же коридоре. И вот я подумала, если убийца заранее присмотрел и изучил для себя это место, как наиболее безопасное и тихое, то…
– То получается, что он выбрал это место для убийства самого Гайкина, что ли? Так почему же не убил его сразу, а только потом?
Катя покачала головой, пожала плечами. Они вошли в музей и увидели Тимофея Дитмара в вестибюле у гардероба. Лейтенанта Дитмара, который не спит, который всегда на посту.
– Привет, – обрадовалась ему Анфиса как родному, – какие новости?
– Сотрудники наши звонили утром в Красногорск. Там у суда целая делегация доброхотов-приятелей, хотят внести залог за него. А с другой стороны там, у суда, демонстрация стихийная владельцев домашних животных, кошек – расправой ему грозят, – Дитмар снял и протер свои бухгалтерские модные очки без оправы. – Я думаю, его все же посадят. Тут, в музее, он не появится.
– А сын его? – спросила Катя.
– Сегодня утром пришел на работу, я это проверил.
– У меня информация по делу о том ДТП, – сказала Катя.
Они с Дитмаром отошли к киоску с сувенирами. Анфиса осталась в вестибюле, наблюдая, как первые ранние посетители входят в музей.
Неожиданно она вернулась и произнесла лишь одно слово:
– Юсуф.
– Опять он здесь? – Дитмар сразу забыл о том, что услышал от Кати. – Где? Куда он делся?
– Кажется, пошел к главной лестнице.
– Экспертиза еще одну загадку подбросила, – Дитмар вертел головой, высматривая Юсуфа. – С Юдиной ведь это он развлекался. Анализ ДНК, сперма. И дамочка бездну удовольствия получила. Но вот как они сошлись… когда успели только? Я совсем уже ничего не понимаю…
– Анфиса, пожалуйста, догони его, – попросила Катя.
– Кого, Юсуфа?
– Да, если он, конечно, не очень тебя пугает.
– Нет, но…
– Вежливо, очень интеллигентно, ты это умеешь, а он интеллигентность и уважение, кажется, ценит превыше всего. Догони его, задержи, скажи, что у нас к нему есть разговор.
– У нас?
– Да, у нас с тобой, – Катя кивнула. – Лейтенант, вы уж простите, но с Юсуфом нам лучше без вас поговорить. Вы только все можете испортить.
– Он знает, откуда вы, давно догадался.
– Ничего. Судя по всему… по этим результатам экспертизы, он женщин обожает и умеет с ними обращаться. Нам надо кое-что с ним обсудить негласно.
Катя направилась к главной лестнице. Там – Анфиса и Юсуф на фоне колонн из золотистого мрамора.
Юсуф – как обычно, в безукоризненном черном костюме, белой рубашке, изящный, вежливый и настороженный, как кобра. Анфиса – пунцовая от смущения, полная решимости выполнить задание, которое ей доверили. Они представляли странную пару.
Катя подошла к ним.
– Нам надо с вами поговорить, Юсуф. Спасибо, что уделили нам время. Очень обрадовалась, увидев вас снова, не думала, что вы станете появляться в музее часто, с тех пор, как тут работает полиция.
– Музей открыт для всех, – сказал Юсуф. – О чем разговор?
– О том, что убийца и музейный вор до сих пор не найдены. И очень возможно, что это одно и то же лицо.
– Вас это так волнует? Ах да, вам же платят, наверное, за все это, – Юсуф усмехнулся.
– Так же, как и вам когда-то платил ваш работодатель Саддыков.
– Уважаемый Ибрагимбек.
– Да, уважаемый и щедрый человек, – согласилась Катя быстро. Если честно, она против того покойного мафиози вообще ничего не имела. – И вас волнует то же самое, что и нас. Музейный вор до сих пор не найден. Не знаю, хотите ли вы поймать убийцу, но уж вора точно. И поэтому вы снова здесь.
– Я повторяю, музей открыт для всех. У вас все? Мне надо идти. Меня ждет уважаемая Виктория-ханум.
– Нет, у нас не все, разговор только начался, – Катя указала на банкетку наверху: – Может, присядем?
– Нет.
– Ладно, тогда прямо здесь. Мы с Анфисой присутствовали при проверке лотов и составлении акта, когда обнаружили пропажу. Я не видела всех экспонатов, их не доставали из ящиков, только считали, но я убедилась – это грандиозное и редкое собрание. Уникальное. И то, что ваш работодатель завещал его музею, это хорошо, это широкий жест. И то, что вы так одержимы идеей, чтобы коллекция вошла в собрание и была открыта посетителям, это тоже очень хорошо. Это достойно настоящего мужчины, что вы стремитесь выполнить волю покойного до конца.
– Вы видели алебастровые сосуды для благовоний? – спросил Юсуф.
– Не все, один достали во время сверки, остальные просто посчитали. Сосуд в форме двух птиц, шеи изогнуты, как ручки. Он размером с ладонь, и такая работа… Просто чудо.
– А ожерелье из цветного стекла?
– Да.
– А коллекцию золотых скарабеев?
– Она была в спецхране, профессор Гайкин о ней упоминал, там все в сохранности. Пропали только три небольших предмета…
– Я знаю, что пропало, – сказал Юсуф.
Анфиса в беседу не вмешивалась, она напряженно наблюдала за «человеком Узбека». Ей никогда не доводилось вот так запросто вступать в беседу с «человеком мафии», и сейчас она решала для себя, чем же этот тип отличается от всех остальных. И еще она думала, как ей поступить, если он вдруг выхватит свою знаменитую новую (взамен конфискованной) струну для виолончели – «классическую удавку» и набросится на них (мафия ж! с него станется). Анфиса решила действовать так же, как там, в приюте – вцепиться ему в руку зубами, тогда ведь сработало!
– И вы хотите найти вора. И мы этого хотим. И убийцу. Очень хотим. И хотим, чтобы коллекция… Проклятая она или нет, была тут в музее. И чтобы имя вашего работодателя стало известно, как имя мецената. Он это заслужил таким великолепным даром, – Катя откровенно льстила и старалась, чтобы речь ее пестрила цветистыми восточными оборотами. С ним надо говорить на его языке. – Перед такими вещами, древними сокровищами все меркнет. Все наши интриги, все противоречия, даже преступления прошлого. Остается лишь восхищение. И память. Память остается навечно. Я думаю, именно этого так желал ваш работодатель Саддыков.
– Да, желал. И он ничего не украл у них. Наоборот, сделал подарок.
– Юсуф, я сначала думала, что это Гайкин ее убил. Дарью Юдину. А потом узнала, что они брат с сестрой.
– Мне сказала об этом вчера Виктория-ханум.
– Но вы ведь этого прежде не знали?
– Нет.
– Я его подозревала, а потом послушала вас там в кабинете и поняла, что у вас-то как раз насчет профессора не возникло никаких подозрений. А теперь вот он убит кем-то. И потом я еще думала, что у Гайкина с Юдиной тут в музее была связь. Вы понимаете, судмедэкспертиза это сразу выясняет. Любовная связь. Но оказалось, что… Это ведь вы были с ней.
Юсуф выпрямился. Стройный, смуглый, он был похож сейчас не на киллера, а на героя восточной сказки. Этакого Синдбада или Али-бабу, как их представлял себе старый Голливуд.
– Не подумайте, что мы вмешиваемся, – Катя умоляюще сложила руки. – Эти ваши отношения, страсть, так внезапно вспыхнувшая здесь… Пусть это останется тайной. Ведь когда коллекция появляется, возникает сразу много тайн, они тянутся за ней, как шлейф. Но вы сказали, что хотите отомстить за ее смерть… я так поняла ваше заявление там, тогда…
– Прелестная женщина, прекрасная, сладкая, как мед. Волосы золотые, – его лицо было спокойным, лишь темные глаза лихорадочно заблестели. – Что вы хотите от меня конкретно?
– Ничего. Совсем ничего. Просто хотим, чтобы на этом этапе вы нас, как и Викторию-ханум, считали своими союзниками. Не полицию, не МУР, который вас терпеть не может, а нас с Анфисой. Ее и меня.
Анфиса хлопала глазами. Она не понимала, куда клонит Катя.
А та… Она и так и этак хладнокровно прикидывала, как можно использовать Юсуфа. Его железную хватку, его грозную мощь, его хитрость и беспощадность. Восточная мафия, клан покойного Узбека, слюнтяев не держит.
Запись, изъятая с камер Тригорским о том, как его сынок развлекается в музейных залах, когда его никто не видит… Юсуфу можно лишь сказать, что на записи – «потерянное время» и не говорить остального…
– Тут вчера полиция обнаружила, что некоторые фрагменты записи видеокамер наблюдения стерты. Всего набирается времени около часа. Подозревают в этом здешнего сотрудника охраны Николая Тригорского, – сказала она. – Его вчера задержали в Красногорске по другому делу. Убийств и кражи он на себя не берет. Но у него тут сын работает Тригорский-младший, зовут его Ангел Майк. И знаете что, в ту ночь, когда мы нашли труп Юдиной, он был там, в том коридоре. Там свет погас. А полицейским он на допросе солгал, сказал, что чинил проводку совсем в другом месте и услышал крики. Но там звукоизоляция и ничего нельзя услышать в отдалении. Так вот, мы с Анфисой подумали… раз мы его там видели, практически на месте убийства… и от хранилища это недалеко, откуда предметы коллекции украли, и отец его позаботился из памяти компьютера стереть некоторые фрагменты видеозаписи… мы подумали, что этот парень Ангел Майк может быть причастен.
– Почему ко мне с этим обращаетесь, а не к своему работодателю генералу-полицейскому? – усмехнулся Юсуф.
– Да потому что он его допрашивал, а тот ему солгал. И генерал Елистратов понял, что парень ему солгал, но поделать с этим ничего не смог, – наивно призналась Катя. – А вы сможете, Юсуф, я знаю.
Юсуф ничего не ответил. Он словно прикидывал, оценивал сказанное. Затем достал из кармана айфон. Новехонький. Открыл какую-то схему, пролистал.
– Идемте со мной, – сказал он.
По лестнице вверх через Античный зал, в служебную дверь, направо по коридору, вниз по лестнице, снова по коридору Нижнего царства…
Анфиса ухватила Катю за руку.
– Куда он нас ведет?
Юсуф оглянулся через плечо.
– Боитесь?
– Нет, – ответила Катя. – Мы ведь сейчас союзники с вами. Анфис, не глупи.
Снова по коридору и по железной лестнице опять вниз. Это уже не просто Нижнее царство, а совсем, совсем Нижнее…
У железного шкафа с надписью «Опасно, высокое напряжение!» Юсуф остановился, моментально открыл замок и сунулся в шкаф. Что-то щелкнуло.
Затем он позвонил по мобильному. Голос его, когда он говорил, неуловимо изменился:
– Алло, техники? Это лифтер. Грузовой лифт обесточился. Да, света нет. А у нас тут погрузка. Электрика пришлите. Этого Тригорского, он у нас в прошлый раз налаживал, бракодел, пусть как следует все исправит!
– А где тут грузовой лифт? – спросила Анфиса.
– В подвале, – ответил Юсуф.
– А мы где?
– Тоже в подвале. Он придет сначала сюда проверить, не выбило ли фазу. Стойте здесь, – скомандовал Юсуф.
Он открыл скрипучую дверь на лестницу и…
Словно его и не было!
– Он что, бросил нас тут? – Анфиса озирала пустой коридор, совсем уж неприглядный – стены облуплены, вдоль них трубы в капельках конденсата, на потолке путаница толстенных кабелей.
– Он нас не бросил, – Катя прислонилась к стене. – Подождем.
Ждать пришлось четверть часа. Затем на лестнице послышались шаги. Кто-то быстро спускался.
И вот дверь открылась, и в конце коридора показался Ангел Майк со своей стремянкой на плече.
Он заметил их сразу, Катя почувствовала это инстинктивно, потому что по лицу его ничего нельзя было угадать – белые льняные длинные локоны скрывали лицо точно занавес.
– Чего уставились? – спросил Ангел Майк.
– Вот тебя ждем, – что-то в его тоне Кате крайне не понравилось.
– Ждете, что за отца с вами поквитаюсь? Думаете, я не в курсе, как вы его там? Отец адвокату все рассказал, просил меня предупредить насчет вас. Только я квитаться с вами не стану, – Ангел упер стремянку в пол. – Вы мне услугу оказали. Отца теперь посадят. И вообще, даже если не посадят. Он сломанный теперь. Я думал, мне его ломать придется, больно уж он доставал меня. Заучил совсем. А вы и полиция за меня это сделали, спасибо большое. Станет как шелковый дома, тише воды ниже травы.
– Что ты делал в том коридоре в ту ночь?
– В какую ночь?
– Сам знаешь, в ночь убийства. С фонарем путешествовал. Куда?
– В каком коридоре? – Ангел Майк смотрел на них сквозь свои льняные шелковистые патлы.
– Сам знаешь в каком.
– Ничего я не знаю. Я иду чинить нашу долбаную электрику. Ну-ка с дороги, мне тут надо проверить, а то лифт обесточился. Это вы, что ли, здесь устроили? Я техникам скажу.
– Сначала мне все скажешь.
Юсуф, который появился, словно из воздуха материализовался, прошипел это Ангелу в самое ухо, сзади. Ударом ноги под колени подсек его, рванул назад, опрокидывая навзничь. Ангел ничего не успел даже понять – он уже лежал на спине на полу, а металлические ноги-стержни его стремянки упирались ему прямо в пах.
Юсуф надавил на стремянку.
– Ууууууууй, сволочь, пуссссстии!!!
– Скажешь все, – Юсуф надавил сильнее.
Ангел забился на полу, царапая металлический стержень, давивший его в промежность.
– Пусссссстииии меня!!
– Что делал в коридоре в ночь убийства?
– Я услышал крики и прибежал, я щиток чинил, крики…
Юсуф надавил на стремянку уже без всякой пощады. Кате показалось, что чертова лестница пропорет Ангела насквозь.
– Я в зал, в зал шел!
– Какой зал?
– Зал хранилища.
– Где коллекция, туда?
– Да, да! Ой, не надо так!! Больно же!
– Зачем ты шел в зал?
– П-проверить… проверить замок, он же магнитный, электронный… я думал, раз света нет, зал, возможно, открыт.
– Ты конец света устроил?
– Нет.
– Ты?! – Юсуф снова нажал на стремянку.
– Нет, нет, у нас тут последние недели что-то не так… Я даже думал, это крысы проводку жрут, но крыс в музее нет… я не знаю, что это, там провода были вроде оборваны, а концы зачищены…
– Что ты болтаешь? Я не понимаю, какие концы?
– Проводов. Клянусь, это не я!
– Зачем шел в зал?
– Я хотел увидеть коллекцию.
– Лжешь! – Юсуф ударил его ногой. – Говори правду! Украсть хотел?
– Я… нет, то есть, я хотел посмотреть, что там есть. У нас тут в зале крючья…
– Какие еще крючья?
– Погребальные, они ими в носу ковырялись у покойников, – Ангел упирался в лестницу обеими руками, отталкивая от себя. – Форма просто идеальная… красивые, совершенные вещи… страшные, но такие классные. Я хотел посмотреть, может, и в ящиках тоже такие есть. Я хотел их иметь.
– Украсть? Что еще ты украл из ящиков?
– Ничего!
– Останешься без яиц сейчас.
– Уууууууууууй, не надо, больнооооооо! Ничего я не брал, я клянусь, я только хотел посмотреть… крючья, да, я бы точно взял… А подумали бы на нее, ведь это она все брала оттуда!
Юсуф убрал лестницу. Ангел корчился на полу, как раздавленный червяк, засунув кулаки себе между ног.
– Кто она? – тихо спросил Юсуф. – Говори! Имя!
Но Ангел только со свистом вбирал в себя воздух сквозь стиснутые от боли зубы.
– Юдина, да? – Катя наклонилась над распростертым на полу. Всего пару минут назад она испытывала к нему брезгливость и страх, а вот сейчас жалость. Он страдал от боли. – Дарья Юдина? Это ведь ты ее убил, да?
«Страдающий от боли» Ангел с силой пнул ее ногой по ноге. Катя вскрикнула и отпрянула.
– Катись к черту, стерва! Никого я не убивал! Отца забрали, теперь и меня хотите! Не убивал я ее! И не видел даже. И это была вовсе не она!
– Тогда кто? – спросил Юсуф.
– Эта очкастая блядь, что профессору проходу не давала! Кристина!
– Кристина Ольхова? Менеджер музея? – воскликнула Анфиса, которая с самого начала «допроса третьей степени», за который она столько ратовала, словно языка лишилась.
– Я ее видел! Она дверь в зал картой открывала, а профессора там не было. Они ж жили вместе, спали вместе. Забрала у него карту и вскрыла зал. Я ее видел.
– Он нам снова лжет, как и тогда, в первый раз, – сказала Катя Юсуфу. – Быть не может, чтобы это Кристина. Она любила Олега Гайкина, стала бы она вещи воровать из коллекции, за которую он отвечал? Она вместе с нами проводила ту сверку экспонатов. Они с Гайкиным установили, каких вещей не хватает, что украдено. Ты лжешь нам, Ангел… Ангел Майк, так ведь тебя в Красногорске зовут. Ты лжешь, потому что это была не Кристина, а Юдина, и ты ее убил, а потом и профессора!
– Нет! Вы сами у нее спросите! Это очкастая открывала зал, я ее засек!
Юсуф наклонился, сгреб визжащего парня за грудки и рывком поднял, ставя на ноги. Однако ноги Ангела не слушались. Юсуф прижал его к стене коридора.
– Ладно, вот сейчас мы все навестим менеджера музея Кристину, – прошипел он. – После смерти профессора она взяла на себя заботы о коллекции моего уважаемого хозяина, мир его праху. Мне Виктория-ханум об этом сказала. Я тебе не верю, парень. Какой смысл ей красть сначала у любимого, а потом и у самой себя?