Стоило Фрэнку выглянуть из окна, как он понял, что у него крупные неприятности.
На краю полянки лестригоны складывали бронзовые ядра. Их кожа отливала зловещим красным загаром. В утреннем свете растрепанные волосы, татуировки и когти монстров выглядели ничуть не привлекательнее, чем ночью.
Одни великаны были вооружены дубинками или копьями. Другие, напротив, имели при себе доски для серфинга, словно попали не на ту вечеринку. У всех, кажется, было праздничное настроение – они хлопали друг друга по ладоням, повязывали себе на шеи пластиковые салфетки, доставали ножи и вилки. Один из великанов разжигал переносное барбекю и пританцовывал вокруг него в фартуке, на котором было написано «ПОЦЕЛУЙ ПОВАРА».
Эта сценка могла бы показаться забавной, если бы Фрэнк не знал, что главное блюдо на предполагающейся трапезе – он.
– Я отправила твоих друзей на чердак, – сказала бабушка. – Ты можешь присоединиться к ним, когда мы закончим.
– На чердак? – Фрэнк внимательно посмотрел на бабушку. – Ты всегда запрещала мне подниматься туда.
– Потому что мы держим на чердаке оружие, дурачок. Ты что думаешь – монстры в первый раз нападают на нашу семью?
– Оружие? – переспросил Фрэнк. – Ну да, я никогда прежде не пользовался оружием.
Крылья ноздрей бабушки раздулись, кажется, она гневалась.
– Это что – сарказм в твоем исполнении, Фай Чжан?
– Да, бабушка.
– Хорошо. Тогда, может быть, для тебя еще есть надежда. Сядь. Ты должен поесть.
Она махнула рукой в сторону ночного столика, куда кто-то поставил стакан апельсинового сока и тарелку с яйцами-пашот и беконом на жареных хлебцах – любимый завтрак Фрэнка.
Несмотря на все тревоги, Фрэнк вдруг почувствовал голод. Он удивленно посмотрел на бабушку.
– Ты что…
– Приготовила тебе завтрак? Да нет, конечно, Будда милостивый! И не прислуга. Здесь слишком опасно для слуг. Нет, это твоя подружка Хейзел постаралась. Она и одеяло с подушкой принесла ночью. И чистое белье из твоей спальни. Кстати, тебе нужно принять душ – от тебя пахнет, как от козла.
Фрэнк молча открыл и закрыл рот, как рыба. Не смог произнести ни звука. Все это сделала для него Хейзел? А ведь Фрэнк был уверен, что вчера, вызвав Серого, навсегда утратил какие-либо шансы на дружбу с ней.
– Она… ммм… она не…
– Не твоя подружка? – спросила бабушка. – Так должна стать, недоумок! Не упусти ее. Тебе в жизни нужна сильная женщина, если ты этого еще не понял. А теперь к делу.
Пока бабушка докладывала ему боевую обстановку, Фрэнк ел. Утром ее кожа казалась такой прозрачной, что сквозь нее просвечивали вены. Дышала бабушка так хрипло, будто у нее в груди надували и спускали пакет из хрустящей бумаги, но говорила она твердым голосом.
Бабушка рассказала, что великаны вот уже три дня как окружили дом в ожидании Фрэнка.
– Они хотят тебя зажарить и съесть, – с отвращением сказала она. – Это просто смешно. На вкус ты абсолютно ужасен.
– Спасибо, бабушка.
– Признаюсь, я немного порадовалась, когда они сказали, что ты возвращаешься. Хорошо, что я смогла увидеть тебя еще раз, хотя ты весь грязный, а волосы нестрижены. А ведь по тебе будут судить о нашей семье.
– Я тут был… немного занят, бабушка.
– Для неряшливости не может быть извинений. Ну, хотя бы твои друзья выспались и поели. Они выбирают оружие на чердаке. Я сказала им, что ты скоро придешь, но великанов тут слишком много и долго отбиваться от них вы не сможете. Мы должны обсудить ваш план бегства. Посмотри-ка там, в моем ночном столике.
Фрэнк выдвинул ящик столика и достал запечатанный конверт.
– Ты помнишь посадочную площадку в конце парка? – спросила бабушка. – Сможешь ее найти?
Фрэнк молча кивнул. Площадка была в трех милях к северу, по главной дороге в каньоне. Бабушка иногда водила его туда, когда фрахтовала самолеты, привозившие ей специальные грузы из Китая.
– Но…
– Не спорь, мальчик, – пробормотала она. – В эти последние дни меня посещал Марс… составлял мне компанию. Он рассказал о вашем поиске. Найти Смерть на Аляске и освободить. Исполни свой долг, Фай.
– Но если мне это удастся, то ты умрешь. И я тебя никогда не увижу.
– Верно, – согласилась с ним бабушка. – Но я, так или иначе, умру. Я старая. Думаю, что по мне это ясно видно. А теперь скажи, твой претор дала тебе рекомендательное письмо?
– Ммм, да, но…
– Хорошо. Покажи его пилоту вместе с моим. Пилот – ветеран легиона. Если у него возникнут сомнения или он струсит, эти письма обяжут его помочь тебе всеми имеющимися средствами. Вам только нужно добраться до посадочной площадки.
Дом задрожал. Снаружи в воздухе взорвался огненный шар, залив всю комнату ослепительным светом.
– Великаны начинают проявлять нетерпение, – констатировала бабушка. – Мы должны поспешить. Теперь насчет твоих способностей. Я надеюсь, ты уже сообразил, что к чему?
– Ммм…
Бабушка пробормотала – словно из пулемета выстрелила – проклятия на китайском.
– Боги твоих предков, мальчик! Неужели ты ничему не научился?
– Научился! – Фрэнк неуверенно передал бабушке подробности его разговора с Марсом, но с бабушкой он был намного косноязычнее, чем в разговоре с богом. – Дар Периклимена… я думаю. Я думаю, он был сыном Посейдона, то есть Нептуна. То есть… – Он развел руками. – То есть морского бога.
Бабушка неохотно кивнула.
– Он был внуком Посейдона, но, в общем, верно. И как же твой блестящий интеллект постиг это?
– Ясновидец в Портленде… он говорил что-то про моего прадедушку Шень Луня. Ясновидец сказал, что прадедушка был обвинен в землетрясении тысяча девятьсот шестого года, которое разрушило Сан-Франциско и прежнее место, где был лагерь Юпитера.
– Продолжай.
– В лагере говорили, что потомок Нептуна вызвал катастрофу. Нептун – бог землетрясений. Но… но я не думаю, что это и вправду дело рук прадедушки. Вызывать землетрясения – это не наш дар.
– Верно, – подтвердила бабушка. – Но вину и в самом деле возложили на него. Как потомок Нептуна он не пользовался любовью. А еще он не пользовался любовью, потому что его истинный дар был гораздо более странным, чем вызывать землетрясения. К тому же его не любили потому, что он был китайцем. Никогда прежде китайский мальчик не утверждал, что в его жилах течет римская кровь. Отвратительная правда, но отрицать ее бессмысленно. Он был ложно обвинен и изгнан с позором.
– Значит… если он не сделал ничего плохого… почему ты сказала мне, что я должен за него извиниться?
– Потому что лучше извиниться за то, что ты не сделал, чем умереть за это! – Щеки бабушки зарделись. – Они вполне могли возложить вину и на тебя. Я не знала, избавились ли римляне от прежних предрассудков.
Фрэнк доел завтрак и задумался. На улицах и в школе его иногда дразнили, но нечасто. А в лагере Юпитера – никогда. Никто в лагере не высмеивал его за то, что он азиат. Никого это не волновало. Если над ним и смеялись, то потому, что он такой неповоротливый и медлительный. Он не мог представить себе, что чувствовал его прадедушка, когда его обвинили в уничтожении всего лагеря и изгнали из легиона за то, чего он не совершал.
– А наш настоящий дар? – спросила бабушка. – Ты, по крайней мере, понял, в чем он состоит?
В мозгах Фрэнка крутились старые истории, которые рассказывала ему бабушка. «Сражался, как рой пчел. Он был сильнейшим из всех драконов». Он вспомнил, как мама мгновенно появилась во дворе, словно слетела с чердака, когда маленький Фрэнк повстречался с медведицей гризли.
– «Ты можешь быть кем угодно…» Вот что мне всегда говорила мама, – сказал наконец Фрэнк.
Бабушка глубоко вздохнула.
– Наконец-то ты произнес что-то разумное. Да, Фай Чжан. Твоя мать не просто хотела повысить твою самооценку. Она говорила тебе правду в буквальном смысле.
– Но…
Еще один взрыв сотряс дом. С потолка посыпалась штукатурка. Но Фрэнк был так заворожен, что даже не заметил этого.
– Кем угодно?
– Ну, с ограничениями, конечно. Живым существом. Лучше если ты будешь хорошо знать это существо. Еще лучше, если тебе будет грозить смертельная опасность, например в бою. Почему у тебя такой удивленный вид, Фай? Ты всегда говорил, что тебе неудобно в твоем теле. Мы все так чувствуем – все, в ком течет кровь Пилоса. Такой дар смертная семья получила только раз в истории. Мы единственные среди полубогов. Посейдон, когда наделил нашего предка этим даром, видимо, пребывал в особенно щедром расположении духа… или в особенно злобном. Этот дар часто оборачивался проклятием. Он не спас твою мать…
Снаружи до них донеслись радостные крики лестригонов. Кто-то прокричал:
– Чжан! Чжан!
– Ну, ты должен идти, глупый мальчишка, – сказала бабушка. – Наше время истекло.
– Но я… я не знаю, как пользоваться моим даром. Я никогда… я не умею…
– Сумеешь! – отрезала бабушка. – Иначе ты не доживешь до того дня, когда должен будешь исполнить свое предназначение. Не нравится мне это пророчество семи, о котором говорил Марс. Семерка – несчастливое число у китайцев, число-призрак. Но с этим ничего нельзя поделать. А теперь ступай. Завтра вечером – Праздник Фортуны. Времени в обрез. Обо мне не беспокойся. Я умру, когда и как мне суждено. У меня нет намерений быть сожранной этими идиотскими великанами. Иди!
Фрэнк повернулся к двери. Сердце сдавило так, словно оно попало в соковыжималку. Но он поклонился, как подобает.
– Спасибо, бабушка. Тебе не будет стыдно за меня.
Она пробормотала что-то себе под нос. Фрэнку показалось, что бабушка сказала: «Уже не стыдно».
Он удивленно посмотрел на нее, но на ее лице тут же появилось сердитое выражение.
– Прекрати на меня пялиться, мальчик! Иди, прими душ и оденься! Причешись! Вижу тебя в последний раз, а ты с такими патлами!
Фрэнк пригладил волосы и снова поклонился.
Когда он в последний раз поглядел на бабушку, она смотрела в окно, словно думая о той жуткой нахлобучке, которую она устроит великанам, когда те войдут в дом.