Прибыв в главк ближе к четырем, Лев первым делом зашел к фотошоперам. Костя Изюмов, с которым они столкнулись в дверях, бодро сообщил, что фоторобот с завхозом уже составлен, в подтверждение чего вручил Гурову принтерную распечатку изображения какого-то крупнолицего типа с угловатыми чертами и лысиной вполголовы. В глаза сразу же бросался большой гусиный нос и прижатые к голове, несколько вывернутые наружу уши.
Кроме того, Костя сообщил, что в данный момент идет работа над портретом человека, которого видела Лидия Георгиевна.
– Уже почти наполовину готов! – особо подчеркнул он.
– Готовые фотороботы ей показывали? – выслушав его, уточнил Лев.
– Да, показали. Этих людей она никогда не видела… – Изюмов выразительно мотнул головой.
Сразу же от фотошоперов Гуров направился к информационщикам. Жаворонков при его появлении встал и доложил, что следы Юрия Михасина найти ему удалось, но здесь, скорее всего, полный тупик – по некоторым данным, этот человек мертв. По словам капитана, он связался с райотделом того района, где, согласно регистрации, проживал Михасин. Коллеги по его просьбе пригласили участкового, но тот оказался из новичков и свой участок знал неважнецки. Пришлось созваниваться с прежним участковым, который уже несколько лет как вышел на пенсию.
Тот и рассказал историю Юрия Михасина. Некогда это был нормальный человек, отличный семьянин, трезвый и работящий. У него были жена и дети школьного возраста. Работал он на АЗЛК мастером, всегда числился в передовиках. Когда завод, отчасти по вине безграмотного руководства, отчасти происками иностранных конкурентов, искусственно обанкротили, как и сотни других заводчан, Юрий стал безработным. Сразу работу найти не удалось, в семье начались скандалы, он запил, и жена с детьми уехала от него к родителям. А он с какого-то момента пристрастился к игровым автоматам. Деньги брал у соседей. Вернее, у одного из соседей, который его ссужал, но под расписку.
Года два длилось это сумасшествие, но однажды сосед поставил вопрос о возврате долга, который составлял несколько сот тысяч рублей. Единственное, чем мог расплатиться Михасин, – его квартира. На том и поладили. Юрий отписал свою жилплощадь соседу, тот ее тут же продал, новый покупатель продал еще кому-то… Когда жена Михасина, спохватившись, попыталась вернуть квартиру, никаких концов найти уже не удалось.
А сам Юрий долгое время околачивался то возле Павелецкого вокзала, то на площади трех вокзалов. Минувшей весной в заброшенном, предназначенном к сносу доме поздней ночью вспыхнул пожар. Когда пламя потушили, пожарные в одной из комнат нашли пять обгоревших трупов, у одного из которых сохранился паспорт, поскольку лежал в металлическом портсигаре. По паспорту и было установлено, что это – не кто иной, как Юрий Михасин.
– М-да-а… Один конец обрублен начисто… – досадливо констатировал Лев и спросил у не менее раздосадованного Жаворонкова: – Чем еще, Валера, обрадуешь? Что по черной «Хонде», которая следила за «Скорой»?
Как оказалось, и здесь был полный тупик. Госномер машины компьютер обозначил как фальшивый, не существующий в базе данных ГИБДД. Попытка идентифицировать машину через камеры видеонаблюдения за городскими дорогами оказалась безуспешной. «Хонда» висела на хвосте у фургона «Скорой» не слишком долго. Как видно, ее пассажиры вовремя сообразили, что их обманули, поэтому машина быстренько свернула в какой-то глухой проулок. Более она в объективы камер не попадала – скорее всего, фальшивый номер был снят и авто продолжило путь со своим законным госномером.
– Ну ничего, не переживай! – Гуров ободряюще тронул Жаворонкова за плечо. – Как сказал один заяц, который всем давал советы: отрицательный результат – это тоже результат. Сейчас главные усилия надо положить на розыск «Ниссана» Свербицкой. Постоянно отрабатывать архивы камер видеонаблюдения. Думаю, хоть где-нибудь ее номерочек да засветится.
Выйдя из информотдела, он направился к своему кабинету. Дверь оказалась не заперта – там уже расхаживал Станислав, который включил чайник и доставал из стола начатую пачку печенья. Увидев Льва, он просиял многозначительной улыбкой и, вопросительно мотнув головой, поинтересовался с каким-то подтекстом:
– Ну, что там у тебя? Как общение с Факеем?
– Средней паршивости… – невозмутимо обронил Гуров, садясь за свой стол. – Результаты не ахти. Хотелось бы, конечно, гораздо большего.
Он вкратце рассказал о своем визите на улицу Камскую и о встречах с «деятелями искусств». Наполнив два чайных бокала кипятком и бросив туда по пакетику заварки, Станислав понимающе отметил:
– Ну, уж не совсем ты впустую съездил! Вдруг именно фоторобот этого Мишелло-Крысонова станет хорошей точкой опоры, опершись о которую мы, как Архимеды, перевернем мир? Ну, в смысле, дело? Если честно, то и мне особо похвастать нечем.
– Этого следовало ожидать. Я же тебе сказал, что Римма смотрит на мужиков как на неких монстров… – взяв бокал с чаем, безнадежно махнул рукой Лев.
Однако Стас на это лишь как-то непонятно ухмыльнулся и, вытряхнув перед ним на чистый лист бумаги полпачки печенья, вполголоса возразил:
– Смотре-ЛА! Теперь она мнения иного.
Замерев с поднятым бокалом в правой и печеньем в левой руке, Гуров от неожиданности даже закашлялся и вопросительно прищурился:
– Что, что, что? У вас с ней что-то было?..
Ничего не ответив, Крячко лишь многозначительно хмыкнул, мол, понимай как хочешь. Но, как видно, испытывая внутреннюю жажду поведать миру о «домомучительнице» фрекен Бок, он, не вдаваясь в пикантные подробности, рассказал-таки о своем визите на Кленовую.
Как и предполагал Лев, Римма и в самом деле встретила Станислава весьма прохладно. На любой его вопрос ответы она давала уклончиво-односложные. И тогда он включил свою «соображалку», решив «зайти с фланга». Заметив, что она души не чает в Наташе (ради нее Римма взяла на работе неоплачиваемый отпуск), в ходе разговора он как бы ненароком намекнул, что очень скоро девочку у нее могут забрать органы опеки. Дескать, с Наташиного отчима подозрения пока не сняты, мать вообще запропастилась невесть куда, поэтому ребенок будет изъят и направлен в соцучреждение. Да, не дай бог, к этому делу примажутся еще и ювенальщики. Тогда – все, ребенка и вовсе могут вывезти из России и отдать приемной семье где-нибудь в Италии.
На вопрос Риммы, не могут ли ее гость и его коллеги как-то помешать подобному безобразию, Стас предложил обсудить этот вопрос где-нибудь в соседнем кафе. И та, как видно, решив ради благополучия Наташи «за ценой не постоять», дала согласие. Лишь попросила время, чтобы хоть немного приодеться. Они отправились в ближайшее и, как оказалось, в общем-то неплохое кафе «Эксклюзив». Уломав свою спутницу пригубить вина за успешное решение проблем ее любимицы, Крячко словно забыл о том, зачем к ней заявился. Он сыпал комплиментами, рассказывал смешные истории. Незаметно для себя Римма пригубила еще, потом еще, и еще…
В какой-то момент, раскрасневшись, похорошев, утратив зажатость и скованность (на нее даже начали обращать внимание мужчины, сидевшие за соседними столиками), она сама, без понуждения, рассказала все, что знала о Стефании. Гуров абсолютно правильно ощутил ее отношение к Свербицкой – Римма действительно ей завидовала и боялась ее. Римму пугал хищный взгляд прирожденной садистки, которая, что она чувствовала подсознательно, ради достижения своих целей способна была пойти по головам и пожертвовать даже собственным ребенком.
– Наташа мне как-то рассказала, что на улице нашла бездомного котенка. Ей он очень понравился, и она решила взять его к себе. Но когда Стефания увидела, что принесла с собой дочь, то мгновенно пришла в непонятную ярость. Она вырвала котенка из рук Наташи и, подбежав к окну, с силой швырнула его вниз, с третьего этажа. Котенок разбился насмерть. Когда Наташа выбежала к нему, он уже не двигался. Она так плакала! А Стефания, притащив ее за руку домой, сказала дочке буквально следующее: «У тебя дурная кровь! Лучше бы я тебя саму еще грудной в окно выкинула! Не в меня ты пошла, не в меня!..»
По мнению Риммы, Наташа для Свербицкой была чем-то вроде детали домашней обстановки, говорящей игрушки. Поэтому у нее и была тайная мечта удочерить девочку и растить как свою дочь.
Стефания, мнившая себя несравненной красавицей, свою подругу держала «в черном теле», постоянно давая ей понять, что та слишком неказиста для того, чтобы иметь в жизни хоть какой-то успех. Римму она вообще ни во что не ставила и помыкала ею, как своей прислугой. Та иногда даже приезжала делать уборку у нее в квартире. Однажды, убираясь на кухне, Римма услышала телефонный разговор Стефании. Отвечая звонившему, та зло проорала: «…Как это она не хочет?! Что значит – не хочет?! Заставь! Она сюда для чего ехала? Зарабатывать? Вот пусть и работает! Напои ее стимулятором – сама под клиента ляжет. А если и это не подействует – отвези в лес. Сам знаешь куда. Первый раз, что ли?»
Слушая Станислава, Гуров вспомнил недавно прочитанные им интернет-материалы. Это полностью подтверждало его подозрения в том, что Стефания действительно причастна к организации подпольных борделей. Теперь, если удастся ее поймать, уже на основании этого факта можно будет заводить уголовное дело.
– Ну, ты молодец! – одобрительно кивнул он. – Нормальная информация. И самое главное, получена вполне приличным путем – без нажима и угроз… Значит, судя по сказанному Риммой и кое-каким материалам, найденным Жаворонковым, Свербицкая состояла в сутенерской группировке, занимавшейся поставкой в Россию «живого товара» и принудительной эксплуатацией обманутых девчонок. Скорее всего, эта Стефания в своей банде была не на последних ролях.
– Наша криминальная пиранья постепенно превращается в настоящую акулу! – отставив пустой бокал, заметил Стас. – Но она успела уйти куда-то на глубину, и теперь ее загарпунить – большая проблема. Что будем делать?
Гуров потер ладонью лоб, собираясь с мыслями, но в этот момент зазвонил стоящий на его столе телефон внутренней связи.
– Петру-у-у-ха! – прокомментировал Гуров, поднимая трубку. – Да, Петро, чего там у тебя?
– У меня?! Нет, Лева, тут уместнее спросить, что там у вас? – сердито хохотнул Орлов. – Как там Стас себя чувствует?
– Нормально! – невозмутимо-безмятежным тоном ответил Гуров. – Вот он, передо мной сидит. Только что прибыл с выезда, встречался со свидетелем. А что это ты, непонятно с какого рожна, начинаешь наезжать с таким вот кандибобером? Тебя, часом, не в Генпрокуратуру переводят? Это я к тому, что очень уж прокурорский голос у тебя прорезался.
Не ожидавший такого отпора, генерал несколько даже опешил. Издав рычащее «Гм-м-м-м-м!!!», он распорядился уже куда более сдержанно:
– Ко мне подойдите-ка!
…Когда приятели вошли в кабинет Петра, тот сидел за столом, перебирая какие-то бумаги. Исподлобья взглянув на Крячко, он хмыкнул, словно удивившись его появлению, и с нотками язвительности спросил:
– Ну, как там встреча со свидетелем? Хорошо обмыли?
– Две бутылки отличной «Массандры», – не моргнув глазом, пояснил Станислав. – Считаешь, мало?
– Считаю, много! – буркнул Орлов. – Что так смотришь? Я же по просьбе Левы распорядился организовать «наружку» подле Кленовой, тринадцать? Вот, организовал! Полчаса назад принесли сообщение: «В тринадцать пятьдесят гражданка Лучинина Р. В. в сопровождении мужчины, похожего на оперуполномоченного главка полковника Крячко С. В., проследовала в сторону кафе «Эксклюзив». В четырнадцать тридцать данная пара, явно пребывая в состоянии алкогольного опьянения средней тяжести, вошла в тот же подъезд дома тринадцать. В пятнадцать двадцать человек, похожий на Крячко С. В., вышел из двери подъезда один и на автомобиле марки «Мерседес», госномер такой-то, отбыл в неизвестном направлении». Ну, что скажешь, «человек, похожий на Крячко С. В.»?
– Что скажу? – сдержанно заговорил Стас. – В целях получения оперативно значимой информации мною были предприняты шаги, нацеленные на установление доверительного контакта со свидетельницей…
– Дога-а-дываюсь, насколько доверительным был ваш контакт! – не выдержав, перебил его Петр.
Лев, наблюдая за их пикировкой, лишь молча улыбался.
– А ты не перебивай! – все с тем же спокойствием парировал Крячко. – Итак, продолжу. В результате собеседования со свидетельницей была получена важная информация, свидетельствующая о том, что гражданка Свербицкая напрямую причастна к деятельности сутенерской мафии и даже отдавала приказы об убийстве эксплуатировавшихся бандитами девушек. Предположительно, гражданок Украины.
Мина непробиваемого скептического сарказма на лице генерала моментально сменилась встревоженным удивлением.
– Как ты говоришь? Отдавала приказы об убийстве? – совсем другим тоном переспросил он.
Кивнув, Станислав рассказал об услышанном от Риммы. Это на Орлова произвело весьма сильное впечатление. Он крепко стиснул кулаки, собираясь что-то сказать, но его опередил Гуров:
– И я слышал кое-что похожее. В присутствии художника Авдея Мишелло, он же Леонид Крысонов, какому-то своему холую Стефания сказала следующее: «Ну, ты сам знаешь, что и как делать в такой ситуации!» Казалось бы, вполне нейтральная фраза. Но если прочесть статью одного независимого киевского журналиста, который описал, как Свербицкая, работая в элитной частной школе, организовала подпольный бордель, где клиентов обслуживали ее ученицы, начинаешь понимать эти слова несколько иначе. Кстати, в Россию она свалила из «нэзалэжной» не потому, что стало трудно жить. Жила она там – дай бог каждому! Она спасала свою шкуру от мести разъяренных родителей.
– Да-а-а?!! – задумчиво протянул Петр, наморщив лоб и подперев голову кулаком. – Получается так, что она перебралась сюда и уже у нас продолжила свой «бизнес»… Это называется, пригрели змеюку за пазухой! Но ее сейчас нигде нет!
– К сожалению, нет… – коротко кивнул Лев. – «Наружка», конечно, пусть работает – вдруг она все-таки на Кленовую заявится? Однако надежд на это маловато. Как рассказала Римма, дочь для этой стервы не более чем живая кукла. Тут можно надеяться только на то, что девочка, став предметом торга между Свербицкой и ее бывшим мужем Дато Ларидзе, для нее все еще представляет какую-то ценность. Он сейчас вроде бы где-то в Европе.
– А он что, ребенка хочет забрать? – На лице генерала отразилось недоумение. – Хм… И для чего ему дочка? Душой изболелся?
– Ага, изболелся… – откликнулся Гуров. – Своим карманом изболелся. В тех же материалах Жаворонкова я нашел информацию о том, что Стефания, когда они с Ларидзе еще только поженились, хорошо нагрела его с активами – оттяпала себе энную часть собственности, из-за чего они и разбежались. А вырастет дочь, вдруг потребует себе еще кусок богатства? Видимо, знает этот Дато, что его бывшая женушка у него с руками все, что хочешь, оторвет. Вот и появилась мысль дочку при себе держать, чтобы в случае чего избежать еще одного раздела имущества. Но это только моя версия…
– Слушай, Лев! – встрепенулся Крячко. – Так ведь Ларидзе, надо думать, запросто мог стать инициатором этой фикции с обвинением Вологодцева в педофилии? Девочку-то, я так понимаю, Борис удочерил?
– Да, удочерил, – подтвердил Лев, глядя куда-то в пространство. – Я и сам уже об этом думал. Юридически оформленное отцовство Вологодцева могло помешать передаче ребенка биологическому отцу. Поэтому, скорее всего, и состряпали это обвинение…
– Кстати! Римма рассказала мне вот еще что! – хлопнув себя по лбу, снова заговорил Стас. – Где-то недели две назад Стефания в разговоре с ней упомянула о том, что появился ее бывший муж. Зачем и по каким делам был он здесь – говорить не стала и поспешила замять разговор на эту тему. Видимо, проговорилась и сама же этого испугалась… Да, и еще! Вчера Свербицкая приезжала к Римме, чтобы кое-что сказать ей по секрету: если вдруг в окрестностях ее дома появится Дато – она специально привезла его фото, – Наташу следует срочно увезти в любое другое безопасное место.
– Теперь все поня-я-тно! – облегченно выдохнул Гуров, стукнув кулаком по коленке, словно ему удалось распутать замысловатую головоломку. – Вот он, один из недостающих фрагментов этой мозаики – Дато Ларидзе! Раз он здесь был, то у них со Стефанией наверняка состоялся крупный торг, по итогам которого они или сошлись в цене, или он надавил на нее компроматом. А что? Одна афера с киевским борделем чего стоит… Вологодцев отправился в СИЗО, но что-то у них пошло не так, да и Свербицкая не была бы сама собой, если бы сдалась, не урвав по-крупному. Поэтому, сразу же после подачи заявления, она спрятала дочь у своей знакомой, а теперь вот и сама залегла на дно, чтобы обострить интригу.
– Лева, ты молоток! – вскинув большой палец и подмигнув Гурову, провозгласил Крячко.
Однако сам Гуров свои наработки оценил гораздо скромнее.
– Стас, скажем «гоп!», когда найдем Свербицкую и когда совершенно точно будем знать, кто именно и почему хотел убить Вологодцева. Это покушение в имеющиеся версии вообще не вписывается.
Скривив рот, Орлов молча взглянул на него, как бы желая сказать: «Ну что ты сам себе все усложняешь? Сам разваливаешь нормальную, логичную версию…» На несколько секунд в кабинете повисла тягучая тишина.
– Ну вот, где-то мент, наш коллега родился… – хлопнув в ладоши, хохотнул Станислав. – Лева, по-моему, все объясняется очень просто. Да, Свербицкая и Ларидзе пришли к какому-то соглашению и в соответствии с ним решили «принести в жертву» Вологодцева. Стефания «наплакалась» Друшмалло на «мужа-педофила», но потом чем-то там осталась недовольна и это дело приостановила. Ларидзе переполошился, снова начался торг. И уже со второго захода, добившись более выгодных условий, Стефания подала на Бориса официальное письменное заявление. А стрелял в Бориса кто-то по заказу Ларидзе. Он узнал о том, что того могут оправдать, и решил его ликвидировать.
– Стас! Это все – гадание на бобах и кофейной гуще, – покачал головой Лев. – Положим, ты прав. Но зачем тогда Свербицкой прятать ребенка и скрываться самой? Получается, Ларидзе она снова «кинула»? В чем смысл и резоны такого шага? Нет, нет, все равно картина неполная. Но в чем-то ты прав – Ларидзе, скорее всего, сейчас где-то здесь, и нам надо его найти. Например, объявить в розыск по Москве. Правда, он может тут находиться не по своим, а по поддельным документам.
– А его фото у нас есть? – озабоченно нахмурился Петр.
– Найдем в Интернете, – махнул рукой Гуров. – С Вольновым созвонимся – у них тоже может быть.
– На завтра что планируете? Хотел, понимаете ли, бросить вас на расследование крупномасштабной аферы с завозом европейских санкционных продуктов… Но, видимо, придется переиграть. Тут и в самом деле запахло очень серьезным криминалом.
Переглянувшись с Крячко, Лев пояснил, что помимо работы по розыску Ларидзе он считает нелишним встретиться завтра с Вологодцевым, теперь уже как со свидетелем.
– Пусть напрягает память, припоминает все, что так или иначе связано со Стефанией – где бывала, с кем встречалась, разговоры по телефону, – перечислил он. – Надо будет взять у него письменное согласие на проведение в их квартире обыска. Вдруг что-нибудь там вылезет? Пробить все ее звонки у сотового оператора. Проверить персональный компьютер – возможно, что-нибудь в нем имеется… Кстати! Надо у Жаворонкова забрать отчет Друшмалло о Свербицкой. Черт! Совсем об этом забыл… Старею, однако!
Покончив с разговорами, опера отправились к себе.
– Ну, я же говорил, что с учетом значимости дела насчет времени жадничать он не станет, – шагая по коридору, деловито заметил Гуров.
– Как поделим направления? – спросил Стас, потягиваясь и чуть позевывая.
– Да сейчас сядем, обмозгуем… – Лев вдруг тоже ощутил внутренний позыв зевнуть. – Ну, ты, инфекция ходячая! Заразил меня своим зевком.
В этот момент сзади послышались шаги, и знакомый голос окликнул:
– Лев Иванович, вас можно? – Догнав их, капитан Жаворонков вручил Гурову несколько компьютерных распечаток. – Здесь фоторобот, составленный с Лидией Георгиевной, – минут пятнадцать назад Костя Изю-мов занес, – пояснил он. – Все три фоторобота разосланы по райотделам города и области. Завтра, я слышал, еще один ожидается?
– Да, должен быть, – на ходу просматривая распечатки, утвердительно кивнул Гуров.
– Там еще доклад следователя Друшмалло… Он текст на компьютере набрал. Я его почерк как увидел, сразу сказал: садись и печатай, а то придется искать расшифровщика твоих каракулей. Что еще… Попытался пробить всех этих троих через компьютерную систему идентификации… В общем, один только лысый и высветился. Данные о нем я на всякий случай сбросил вам на почту. Остальных электроника не опознала. Или в базах их нет вообще, или не совсем точные получились портреты.
Поблагодарив Жаворонкова, Гуров отдал фоторобот Станиславу и, отперев дверь кабинета, сразу направился к компьютеру, на ходу читая показания Викторина. Войдя следом за ним и рассматривая туповатую физиономию с узким лбом, свороченным набок носом и огромной, переразвитой нижней челюстью, Крячко неожиданно сказал:
– А эту морду где-то я уже видел! Где-то, где-то, где-то… Но где? Так! По-моему, на Соловьевском бульваре. Точно! Был праздник – День Победы! Именно девятого мая я его и видел. Лев, помнишь, я тебе рассказывал, как вставлял ума заезжим бандерлогам?
– Конечно, помню, – оторвавшись от чтения, откликнулся Гуров, – даже в деталях…
…Послеобеденной порой, когда на Красной площади уже отгремели марши юбилейного парада Победы, Стас неспешно рулил на своем «мерине» по Соловьевскому бульвару. Улицы были заполнены толпами празднично одетых людей. Витала атмосфера праздника. В отличие от всех прочих, несмотря на выходной день, Крячко находился на службе. В главк поступила информация, что на Соловьевском бульваре состоится встреча вора, укравшего из нескольких храмов столицы старинные иконы, и заказчика кражи – некоего иностранца. Стасу предстояло отследить их переговоры и в момент передачи сумки с деньгами дать команду спецназу на задержание.
И вот на одной из тенистых аллей у газетного киоска он с дороги увидел весьма неприглядную сцену. Двое отморозков с приколотыми к рубашкам «жовто-блакитными» лентами остановили двух девушек и попытались сорвать с них георгиевские ленточки, вопя свою бандеровскую кричалку: «Слава Украине! Героям слава!» Девушки, оказавшись не робкого десятка, стали отчаянно сопротивляться, чем, как видно, озлобили излишне «свидомых» «майданюков».
Не исключено, те пустили бы в ход кулаки, поскольку никто из оказавшихся поблизости вмешиваться не пожелал. Но тут у края тротуара внезапно остановился «Мерседес» старого выпуска, сверкающий полировкой кузова и начищенными стеклами. Из его кабины лихо десантировался некий гражданин с широченными плечами, обтянутыми кожаной ветровкой, который с возгласом: «Ах вы, уроды, вашу мать!» – ринулся на «жовто-блакитников».
Те, вовремя сообразив, что им сейчас придется очень даже плохо, с резвостью насмерть перепуганных зайцев кинулись наутек. Стоявший между ними третий, со свернутым набок носом, который вроде бы в нападении на девушек участия не принимал (скорее всего, он был его организатором), лишь запоздало подался назад и тут же покатился кубарем, получив мощный удар в челюсть.
– Стойте! Стойте! Я тут ни при чем! – заорал он, лежа на спине и дрыгая задранными вверх руками и ногами. – Я никого не трогал!
– Он вас не трогал? – Станислав вопросительно взглянул на все еще не пришедших в себя девушек.
– Сам не трогал, а своих дружков исподтишка подзуживал… – поправляя блузку, с негодованием в голосе сказала одна из них.
– Девушка, милая! Вы ошибаетесь! – заскулил кривоносый. – Я их вообще впервые вижу. Я даже не знал, что они замышляют. Вот, встану перед вами на колени и матерью своей поклянусь, что ничего дурного против вас не имел и не имею. Прямо сейчас!
Он и в самом деле бухнулся на колени, но девушки, брезгливо поморщившись, поспешили отступить, не желая наблюдать эту юродивую клоунаду.
– Охолонь! – строго прикрикнул Крячко на кривоносого и жестко потребовал: – Документы!
Взяв украинский паспорт с разрешением на пребывание в России, он спросил, пристально глядя на «жовто-блакитника»:
– Цель прибытия в Россию?
– На роботу, на роботу! – угодливо зачастил тот. – А завтра уже йиду до сэбэ на Полтавщину. До дому!
– Что-то ты на полтавчанина совсем не похож! – с язвительностью в голосе произнесла круглолицая девушка с толстой длинной косой. – Мой батя коренной полтавчанин, я там сто раз уже была и хорошо знаю, какие люди там живут. Западенец ты самый настоящий, и по морде, и по повадкам – бандера. Полтавчанин заниматься подлостями и елозить на коленках никогда не стал бы!
Растерянно замолчав, кривоносый беззвучно похлопал ртом и, утерев нос рукавом, снова заканючил:
– Шановший панэ… Э-э-э… Господин, не имею чести знать, кто вы, прошу вас меня простить! Богом клянусь, ничего дурного и в голове не держал! Девчата, ну уж пожалейте вы меня… А?
– Да пошел бы ты! – презрительно отмахнулись те. – Спасибо вам огромное! Пойдем мы, наверное, а то глядеть на этого слизняка – с души воротит!
– Господин начальник, ну вот, видите – девушки меня простили. Вы меня ударили ни за что, а я вам – ни слова. Может быть, отпустите меня? А?
Взглянув на часы, Станислав огляделся. Увидев полицейского сержанта, взмахом руки подозвал его к себе и, показав свое удостоверение, распорядился:
– Этого фрукта отправьте в ближайшее отделение, его надо пробить по всем базам и хорошенько проверить на причастность к уличным грабежам.
Передав сержанту паспорт задержанного, он направился к машине – нужно было спешить, чтобы не сорвать свое основное задание.
…Положив бумаги на стол, Гуров чуть пожал плечами:
– Ну, если ты заглядывал в документы этого типа, то должен помнить, как его зовут!
Сокрушенно вздохнув, Крячко укоризненно взглянул на своего приятеля и с некоторой завистью произнес:
– Тебе хорошо с твоей компьютерной памятью! Я, конечно, амнезией не страдаю, но запомнить того остолопа, лишь мельком взглянув в паспорт, – это не для меня. Впрочем! Что за проблема?! Сейчас через Жаворонкова выйду на тамошний райотдел – и дело в шляпе. Там же его должны были оформить? Вот! Ща узнаем!..
Он быстро вышел из кабинета, а Лев продолжил изучение «меморандума» Друшмалло. В принципе, многое из изложенного ему уже было известно. Но имелось и кое-что новое. В частности, Викторин рассказал о том, как однажды от Стефании он услышал, что она собирается съездить в Давыдово, где у нее якобы есть какой-то маленький бизнес. По мнению следователя, это могла быть полуподпольная торговая точка, реализующая что-нибудь наподобие краденых телефонов и ноутбуков.
«Нет, тут что-то совсем другое… – мысленно рассудил Гуров. – Связываться с перепродажей краденого Стефания вряд ли стала бы. С этим слишком много мороки, слишком много рисков. Надо иметь целую сеть поставщиков «товара», искать покупателей и так далее. Скорее всего, где-нибудь на съемной квартире у нее работает мини-бордельчик, единицы на три-четыре персонала…»
Были еще два адреса – в Кабаново и в Шатуре. О них Друшмалло узнал из телефонных разговоров Свербицкой. Приняв звонок от кого-то из своих подручных, она сказала следующее: «Какого черта мямлишь? Скажи прямо, что вы здорово лоханулись! Хватит ныть! Давай, прямо сейчас вали в Кабаново, а потом в Шатуру. И чтобы к вечеру доложил, что вопрос исчерпан!»
Хлопнула дверь, и в кабинет вошел Станислав с довольной, если не сказать сияющей улыбкой.
– Есть-таки сведения по этому бандерлогу хренову, – сообщил он, плюхнувшись на свой стул. – Значит, зовут его Васыль Ошметченко, семьдесят пятого года рождения. Он из Ивано-Франковска, работал здесь в некой мелкой фирмочке по ремонту квартир. Правда, этот факт подтвердить не смог – названные им служебные телефоны фирмы оказались «пустышками». За нарушение визового режима фээмэсники выслали его из России.
– Ага! В мае его выслали, а в июле-августе – он опять здесь… – язвительно заметил Лев, глядя на фоторобот «свидомита». – Судя по морде, хитрая бестия. Не случайно он тогда перед тобой так хныкал и унижался. У бандеровцев нет понятия: достойно – недостойно, пристойно – непристойно… Есть единственный императив: результативно. Хоть землю ешь, хоть в выгребной яме искупайся, а «москаля» обмани и, как только он зазевается, – ножом в спину. Я уверен, что сейчас он уже не Ошметченко, а какой-нибудь Горильчук, так что по фамилии искать его, скорее всего, бессмысленно.
– А по лысому материалы ты еще не просматривал? Ну, Валера тебе о них говорил, когда мы сюда шли? – полюбопытствовал Крячко.
– Я понял, о чем речь… Нет, еще не смотрел. – Гуров протянул ему «меморандум» Друшмалло. – На, ознакомься, возможно, по упомянутым здесь направлениям нам придется проехать. Правда, информация слишком общая, чтобы с ее помощью хоть что-то найти.
Открыв почту, он нашел файл с материалами по лысому. Звали этого человека Лабуб Аркадий Тихонович, был он шестьдесят первого года рождения, уроженец Магнитогорска. Образование имел незаконченное среднее, служил в армии, специализация – снайпер, основная гражданская специальность – шофер. Имеет две судимости. Первую получил еще в девяностых, за грабеж, вторую – уже в двухтысячных, за крупные махинации с паленой водкой. В настоящее время, предположительно, находится в Москве, хотя имеет пермскую регистрацию.
Вглядевшись в снимок Лабуба и фоторобот лысого, Лев пришел к выводу, что это, скорее всего, действительно один и тот же человек. Еще раз перечитав личные данные «сантехника», он глубоко задумался. При всем том, что этот тип наверняка имел причастность к покушению на Вологодцева (не исключено, что стрелял в Бориса именно он), Гуров вновь почувствовал, что в уже сложившемся пасьянсе последней версии кое-что пошло наперекосяк. В контексте уже известных фактов он смотрелся, можно сказать, чем-то инородным и даже аномальным. Но почему?!!
Его вернул к реальности звонок городского телефона. Это был Друшмалло.
– Лев Иванович, только что прокурор утвердил решение прекратить уголовное дело по Вологодцеву за отсутствием состава преступления. Я нашел свидетеля, который подтвердил его алиби, – сообщил Викторин. – Ну, и это… Я обсудил с вышестоящим начальством свои дела и проблемы, меня переводят работать в Московскую область, с понижением и испытательным сроком. Буду исправляться… – голосом кающегося грешника добавил он.
– Надеюсь на это… Удачи! – чуть суховато обронил Гуров и положил трубку.
– Кто там? – оторвавшись от чтения, поинтересовался Стас.
– Друшмалло… – ответил Лев, подперев голову. Он сообщил о решении прокуратуры по Вологодцеву и заодно рассказал о своих сомнениях по поводу Лабуба.
Подойдя к нему, Крячко молча ознакомился с материалами и, издав короткое «хм!», проговорил:
– Да, Лева, этот Лабуб, если он состоит в доблестной бандеровской шайке панны Свербицкой, то выпирает из нее всеми своими углами. Видно даже невооруженным глазом. Тогда что же получается? Может, он из конкурентной группировки, которая делит территории со Стефанией?
– Допустим! Но скажи мне, какого рожна этим конкурентам пытаться убить Вологодцева? – В голосе Гурова звучало недоумение. – Уверен, что всякая заинтересованная группировка прекрасно осведомлена о личных взаимоотношениях Свербицкой с мужем. Знает и о ее заявлении. Так что, даже будь они ее злостными конкурентами, покушаться на Бориса не стали бы в любом случае. Скорее наоборот, постарались бы привлечь его на свою сторону, чтобы использовать в своей игре против нее. Нет, тут что-то совсем другое.
– А что?!! – картинно развел руками Стас.
– То, о чем мы с тобой пока еще не только не знаем, но даже и не догадываемся! – Лев постучал указательным пальцем по столу. – Как рассказали свидетели, в одном из телефонных разговоров Стефания объявила: «Это не мне, это вам нужно! Значит, условия буду ставить я!» А в день своего исчезновения в перехваченном разговоре она сказала: «Мы уже на месте. Ждем. Какого лиха мешкаете? Товар у нас с собой. Напоминаю, что грошей привезете вдвойне. Менты нас уже пасут, так что ставки повышаются». Что это там у нее за товар? О чем это может говорить? Скорее всего, о том, что здесь и в самом деле может быть замешана другая криминальная группировка. Но не конкурентная по основному профилю деятельности Стефании. Есть смысл допустить, что в руках Свербицкой оказался какой-то объект – материальная ценность, улика, документ и так далее, кровно интересующий другую группировку. И к этому объекту какое-то отношение имеет Борис! Понимаешь? Именно отсюда дует ветер!
– Да-а… Интересная мысль! – согласился Крячко. – Слушай, Лева! Но если исходить из логики событий – ультиматум в словах Свербицкой, предполагаемый торг по ценному объекту, уже состоявшееся покушение на Вологодцева, – можно ведь допустить и то, что в данный момент ее уже нет в живых?
– Вот об этом-то я и хотел сказать… Наша пиранья, вполне возможно, нарвалась на таких клыкастых ихтиозавров, которые проглотили ее в один миг, не поперхнувшись. Надо только установить, не имел ли к ним какого-либо отношения Дато Ларидзе.
– О! Насчет Ларидзе… Жаворонков пообещал найти и распечатать его фото. Завтра беру с собой пару стажеров, и отрабатываем все гостиницы города. Где-нибудь да обнаружится этот наш неуловимый, – пообещал Станислав.
– Если только он не квартирует в частном секторе… – задумчиво добавил Лев, снимая трубку городского телефона. – Созвонюсь-ка я с Вольновым, не проходит ли этот тип по их базам данных? Вдруг чем-то он нам поможет? – пояснил он.
Вольнов оказался у себя на работе. Услышав голос Гурова, он обрадованно откликнулся:
– Слушаю, слушаю! Что там у тебя?
– Саш, тебе ни о чем не говорит такое имя – Дато Ларидзе?
– Говорит… – лаконично подтвердил Александр. – А я могу спросить, в связи с чем у вас пробудился интерес к этому субъекту?
– Есть подозрение, что он может быть причастен к ряду происшествий на территории Москвы. – Несколько запоздало сообразив, что Ларидзе может оказаться «клиентом» еще и ФСБ, Лев добавил: – Мы предполагаем, что он сейчас здесь, но под чужим именем.
Поэтому Стас решил завтра прочесать все городские гостиницы и найти его по фотографии.
– Ни в коем случае! – сразу разволновался Вольнов. – Лев Иванович! Лева! Вы нам всю операцию сорвете! Он у нас сейчас под плотнейшим колпаком. Нам нужны его контакты в России. Обещаю, как только мы его отработаем, сразу же передадим вам.
– Ну и ну! Хорошо, что догадался позвонить! – покачал головой Гуров и осторожно поинтересовался: – Саш, а по какой части он у вас засветился?
– Его настоящее имя – Эдуард Бачинадзе, профиль – контрабандная торговля оружием и контрабандный оборот редкоземельных элементов, – приглушив голос, ответил Вольнов. – В Москве находится под именем Аслана Мгруния. Так что, мужики, просьба одна: не спугните! Он и так, как пуганая ворона, от каждого куста шарахается.
– Все понял! Будем на связи… – Положив трубку, Лев рассмеялся и сокрушенно покачал головой: – Вот дела! Представляешь? Если бы мы завтра кинулись искать этого Ларидзе-Бачинадзе-Мгруния, то оказали бы ведомству Вольнова самую медвежью из медвежьих услугу…
– Редкоземельными, говоришь? – тут же проявил оперативную смекалку Крячко. – Слушай, а ведь это в какой-то мере профиль Бориса Вологодцева! Он же «эс эн эс» НИИ геологии! Нет, ты гляди-ка! Вон аж куда начала выезжать вроде бы совершенно банальная история.
– Значит, надо плотно заняться работой Бориса. Изучить всю географию его командировок, цели и задачи, которые ставились перед ним его руководством, любые скандальные и даже спорные ситуации, которые возникали при его контактах с местными промышленниками. Особенно это относится к Уральскому региону. Я думаю, не случаен тот факт, что Лабуб происходит именно из тех мест. – Взглянув на часы и обнаружив, что время близится к семи, Лев удивленно воскликнул: – Ух ты! Уже и домой пора… Как же быстро пролетел этот день! Ты домой?
Изобразив гримасу глубокомысленной задумчивости, Станислав неопределенно пожал плечами:
– Там видно будет… М-м-м… Римма недавно звонила. Ну, когда я ходил к информационщикам. Типа, не заеду ли вечерком?..
Смеясь и пикируясь, приятели закрыли кабинет и направились к выходу, обсуждая все возможные сюрпризы, которые им может преподнести завтрашний день.