2

– Вопрос не в том, верить или не верить. Здесь верить нечему. Здесь факты налицо.

Слонимский поднялся со стула, потянулся. Устал сидеть. Он теперь часто уставал от неподвижности – много больше, чем от движения. Розенцвейг предсказывал, что так и будет – со временем. Клетки начнут требовать все более интенсивного насыщения кислородом, необходимого для борьбы со старением, с распадом. И Слонимский будет вынужден все время находиться в движении: крыса в колесе.

Движение – жизнь. Для него – в буквальном смысле.

Кто такой Розенцвейг? Откуда я это знаю? Не пойму.

Люди должны себя поддерживать. Боги могут оставаться недвижными.

Ангелина лежала на широком кожаном светло-кремовом диване, положив ноги на спинку. Короткая черная юбка-колокол соскользнула вниз к узким бедрам, и Ангелина, запрокинув голову, глядела на мечущегося по комнате Слонимского. Черная блузка с рукавами-раструбами, отороченными широкими кружевными манжетами, голые до локтей руки, ладони под головой.

Слонимский на мгновение остановился, наклонился и поцеловал ее в губы. Она обвила его шею, задержала поцелуй.

Слонимский выпрямился, посмотрел на меня:

– Не ревнуй, Арзумчик. Это у нас давно. Задолго до тебя. – Он погладил Ангелину по щеке, она прижалась губами к его ладони. – И во время тебя. Это между нами… так… А тебя она любит.

Я посмотрел на свою бывшую жену. Она кивнула, подтверждая: люблю.

– Я почему тебе рассказываю, Аланский… Мы хотим, чтобы ты понял. Что происходит. Почему ты. Почему здесь. Зачем все.

– А вы не боитесь, что это выйдет наружу? Что вы здесь творите с людьми? Что узнают?

Слонимский посмотрел на меня сострадательно: так взрослые смотрят на не очень понятливых детей. Покачал головой.

– Алан, любимый… – Моя жена протянула ко мне тонкие голые руки, будто звала или просила, чтобы я ее позвал: – Кто узнает? Кому надо, и так знают. И всегда знали. Нам некого бояться. Это нас все боятся. И правильно делают.

Черная юбка, черная блузка. Черные продолговатые глаза, длинные черные ресницы. Сегодня – черный день. Посмотрим.

– Пойми, Алан, ничего здесь не было. Мы в конце 40-х и потом снова в 60-е раскопки проводили – ни-че-го. А сказания, мифы здешние все, все – про Старое Городище. Про Тайный Проход. Про Священное Урочище Кереметь. И здесь же – на пустом месте, посреди леса – поставили Саровский монастырь: князь Кугушев землю эту под монастырь даровал. Причем даровал, как в грамоте написано, не просто землю, а Старое Городище. Которое здесь никогда не стояло.

Слонимский остановился напротив меня. Посмотрел в глаза:

– Когда монастырь упразднили, мы их архив забрали, и я там в записях нашел, как Серафим Саровский болел, лежал при смерти, оттого что Большая Таисия на него навела порчу. Потому что он Тайный Проход молитвой закрыл. И меня как обухом: не та ли это Таисия, о которой эрзя поют свои песни – их вечная, вечноживущая богиня? Мы местных взяли, потрясли, и они на дознании – ну, пришлось, пришлось, – показали: та. Та самая. И сейчас живет – на Последнем Дворе. С мужем-доктором и сыном Кириллом. Я в ту же неделю в Москву к Берии – его только после Ежова наркомом назначили – и доложил догадки. Лаврентий Павлович – плохой, плохой был человек, правда плохой, но чуткий: все понял. Сразу. Получил от него постановление на арест и поместил Послединых у себя в колонии. А через год мне Розенцвейга привезли – он в Дальлаге под Экибастузом до этого содержался, их как раз расформировали.

Я не верил: Розенцвейг, который пришел в мои мысли ниоткуда, был, жил – реальный человек. И Последины были, а ведь это я их придумал. И написал о них первую страницу. Одну. Никаких Послединых быть не могло нигде, кроме как в моей голове. И на компьютерном диске.

– Кеша, – сказал я, – Ангелина. Это ерунда: ваши Последины жили на экране моего монитора, а не на Последнем Дворе. Вы прочли мою первую страницу и сочинили эту глупую, невозможную историю. Только зачем?

Ангелина одним движением сбросила длинные ноги со спинки и села на диване. Не стала поправлять подол юбки, уселась, подтянув коленки к подбородку. Губы сердечком.

Черные глаза – две пули; давно меня застрелили.

– Ты прав, – вздохнула Ангелина. – Глупость, конечно. Какое Старое Городище? Какой Тайный Проход? Куда? Какие Последины, живущие здесь с древних времен? Невозможно. Только я с ними выросла. С ними и своим отцом – доктором Розенцвейгом. Старым Доктором. И сама уже сколько живу.

Я молчал. Ждал.

– Ты думаешь, почему именно здесь в 46-м ядерный центр построили? Потому что место такое. Здесь из Прохода сила идет. Берия решил соединить оба проекта. Оба потенциальных оружия. – Слонимский сел на подлокотник кресла и тут же вскочил, будто ожегся. – Он-то знал, чем мы здесь занимаемся. После Хиросимы и Нагасаки наши испугались, поняли, для кого американцы японцев бомбили, кому это сигнал. Так здесь и возник секретный объект Арзамас-16 – из филиала Лаборатории № 2: выполнить постановление правительства о создании ядерного оружия. Но мало – даже из начальства мало кто знал, что под Арзамасом-16 лежит еще более секретное место – 66.

– На самом верху знали, – добавила Ангелина. – Ну, на самом-самом.

– На самом-самом знали, – согласился Слонимский. – Потому Ландау здесь, у нас, в 66, и разработал МЕРЦАНИЕ. А МЕРЦАНИЕ, Алан дорогой, МЕРЦАНИЕ – это похлеще атомной бомбы. В разы.

– Пострашнее, – согласилась Ангелина. – Поокончательнее. Без Послединых, конечно, ничего у Ландау не вышло бы.

Она взглянула на Слонимского. Тот кивнул.

Рассвело, и солнце медленно просыпалось, наливаясь оранжевым, становясь похожим на большой, раскаленный, испещренный черными точками будущей гнили, апельсин. Окна стояли раскрытые, распахнутые настежь, и был слышен утренний шепот высоких лип, заполнивших листвой ближнее небо.

– Ничего этого нет, – сказала Ангелина, проследив мой взгляд. – Алан, мы тебе врать не хотим: ничего, что ты видишь, нет. Ни деревьев, ни солнца, ни неба.

Я закрыл глаза. Снова открыл. Оранжевое солнце светило на бледно-голубом небе. Липы шелестели ветвями, полными зеленых листьев.

Взглянул на свою жену.

– Это правда, Алан, – вздохнул Слонимский, словно не хотел признаваться, а нужно: – мы решили тебе не врать. Мы глубоко под землей. Все, что ты видишь вокруг, что кажется тебе нормальной жизнью – небо, солнце, зелень, – иллюзия. Для того, чтобы жизнь казалась нормальной.

– А ее у тебя больше нет, любимый. – Ангелина подошла ко мне, присела на корточки, обняла мои ноги. – Ты останешься здесь, с нами. Ты можешь думать, что мы ведем себя жестоко, но это для тебя же: чтобы ты быстрее понял – прежняя жизнь кончилась. Ты к ней никогда не вернешься. Чтобы не было надежды. Без надежды легче.

– Зачем? – Я и вправду не мог понять.

– Чтобы ты дописал свои романы. Закончил.

– Для чего? – Я не понимал, почему им это так важно. – При чем тут мои романы? Вы и так уже оттуда – из моих первых страниц – понатаскали свои мифы: я же МЕРЦАНИЕ и придумал. Войну с Новороссией. Всю эту историю с 66. Только не дописал.

– Ты ничего не придумал, Арзумский, – покачал головой Слонимский. – Ты вспомнил, что случится. Что произойдет.

Хотелось пить. Слонимский заметил, что у меня кончилась вода, и подлил из графина с узким горлышком. Я видел этот графин, уже видел, но не мог понять где.

– А если откажусь? Не стану дописывать?

Ангелина засмеялась – мелодично, словно музыка в лифте небоскреба.

Она всегда так смеялась.

Потянулась, взяла мое лицо в теплые ладони и поцеловала меня в губы.

– Начнем заново. – Слонимскому тоже было весело. – У нас много времени. А теперь и у тебя. Останешься жить – если не вечно, то долго. Ты этот разговор все равно не будешь помнить, так что начнем заново. Как уже начинали. Мы же не первый раз с тобою об этом говорим.

Неправда: первый. Первый?

– Алан, родной… – Ангелина, антрациты глаз – страшно. Но страшно не так, чтобы убежать, а от того, что хочется остаться и видеть эти глаза. Страшно, потому что не убежать. – Алан, тебе здесь будет не так уж плохо: мы же здесь живем. Мы с Кешей, правда, часто выходим в другой – ваш – мир, а ты не будешь. И вся разница.

Я допил воду. Хотел встать, но отчего-то не было сил. Словно долго-долго не спал.

– Если послушаешь, – продолжала Ангелина, – сможешь жить здесь неплохо. Хочешь, девочка эта, Даша, будет приходить? Она же тебе нравится.

Они знают про Дашу? Откуда они про все знают?

– Я тоже могу к тебе приходить, – предложила Ангелина. – Вместе с Дашей. Ты раньше так любил – втроем, помнишь? Ты же знаешь, я не ревнива.

Я знал.

– Чего вы хотите? – спросил я. – Чего?

Слонимский сел на диван, на самый край, подавшись вперед, будто готов в любой момент вскочить и побежать по комнате.

Ангелина встала, выпрямилась и села рядом с ним. Затем легла и свернулась клубочком, как котенок.

– Папа ушел, – сказала Ангелина. – В туннель.

Я молчал. Я ничего не знал про туннель. А и знал бы, что я мог сделать?

– Старый Доктор ушел в туннель. – Слонимский поднялся, но остался стоять на месте, не побежал по комнате вслед за чем-то, что невозможно поймать. – Туннель уже был. Он всегда был.

– Папа ушел туда с другими людьми. – Ангелина села, спустила ноги на пол и, не глядя, отыскала узкими ступнями черные туфли на высоком тонком каблуке. Надела. – Никто не знает, что там случилось. Ушли и пропали. Исчезли.

– Понимаешь, Алан? – Слонимский встал, подошел близко, взял высокий стул, развернул его и сел ко мне лицом, опершись локтями на спинку. – Зашли в туннель, закрыли проход и пропали. Зашли и не вышли. Словно их и не было.

– Ну и что? – не понял я. – Так пойдите и посмотрите.

Они переглянулись.

Ангелина потянулась – заломленные руки с вывернутыми ладонями наверх.

– Алан, любимый, туда нельзя заходить. Никому. Никогда. И не нужно. Мы и так видим, что там. Мы сквозь землю шурфы прокопали и камеры спустили. Камеры все показывают.

– Камеры ничего не показывают, – сказал Слонимский. – Ничего. Там ничего нет. Никого. Пустой черный экран. Зашли и пропали. Потому камеры эти мы давно отключили: нечего смотреть.

– Почему он ушел? – спросил я. – Что он хотел там найти?

Пауза. Словно молча совещаются, отвечать мне или нет.

– Он думал, что туннель выведет его к месту, откуда появились Последины. Вернее, куда ушли другие, как они. Раньше таких было много. Но они ушли, а Последины остались. А теперь никого нет: ни Послединых, ни Старого Доктора.

Слонимский замолчал. Я тоже молчал – не понимал, что я могу сделать: никого так никого.

– Нас не устраивают пустые экраны, – медленно сказал Слонимский. – Сам знаешь, ты же пишешь шоу: нужен зрительный ряд. Нам нужно знать, что происходит в этом туннеле. Куда оттуда можно выйти. Можно ли. И кому.

Мы молчали.

Я начал понимать, зачем им нужен. Но не мог в это поверить. Безумие.

– Кеша, – начал я, – не можете же вы серьезно думать…

– Ты должен написать, что произойдет, – прервал меня Слонимский. – Шоу должно продолжаться. – Он посмотрел наверх и пообещал: – Шоу будет продолжаться.

СЦЕНА 1

СТЕНА. НАТУРА. ДЕНЬ

Черный микроавтобус “Мерседес” с джипом охраны останавливаются перед высокой – метров в шесть – гладкой, матово-серой металлической стеной. Неожиданно часть стены отъезжает в сторону, оказываясь воротами, которых не было видно. Микроавтобус и джип въезжают на территорию ПАВИЛЬОНА.

СЦЕНА 2

ТЕРРИТОРИЯ. НАТУРА. ДЕНЬ

Микроавтобус останавливается у БУДКИ ОХРАНЫ. Его встречают КАВЕРИН и АНГЕЛИНА. За ними одноэтажное длинное здание.

Из джипа высыпает охрана. Один из охранников открывает двери микроавтобуса.

СЦЕНА 3

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

На мониторе КАВЕРИН, НАЙМАН, ПОКРОВСКИЙ, ГНАТЮК, СТРОКОВ и КЛЯЙНБЕРГ идут по невозможно белому коридору. За ними идет АНГЕЛИНА.

ГОЛОС КЛЯЙНБЕРГА

Ты тоже в машине заснул? Я всю дорогу проспал.

ЛОГГЕР 1 впечатывает тег: 2/13:10/ИНТ/ПРЗД.

СЦЕНА 4

КОМНАТА БЕЗ ОКОН. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

КАВЕРИН

Друзья дорогие, вам нужно сдать телефоны, бумажники, вообще все личные вещи.

ПОКРОВСКИЙ

Для чего?

КАВЕРИН

Для полного погружения.

СЦЕНА 5

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

ЛОГГЕР 1 следит за идущими через двор к двухэтажному зданию олигархами. На мониторе перед ЛОГГЕРОМ 2 качели с ДЕВОЧКАМИ-БЛИЗНЕЦАМИ. Они молча качаются, глядя перед собой.

ТЗ КАВЕРИНА: Монитор, на котором олигархи проходят мимо качелей.

КАВЕРИН

Я так и не понимаю, зачем они вам.

(поворачивается к СЛОНИМСКОМУ)

СЛОНИМСКИЙ

Вам не нужно понимать зачем.

Пауза.

СЛОНИМСКИЙ

Кстати, о другой вашей просьбе.

(смотрит на часы)

Через три минуты как раз время.

КАВЕРИН кивает и выходит из АППАРАТНОЙ в СТЕКЛЯННЫЙ КОРИДОР. СЛОНИМСКИЙ поворачивается, подходит к сидящей у мониторов АНГЕЛИНЕ. Кладет руки ей на плечи. Гладит.

АНГЕЛИНА

(не оборачиваясь)

Ожидаешь, что я буду мурлыкать?

СЛОНИМСКИЙ

Скорее, царапаться.

АНГЕЛИНА

(переключает изображения на мониторах)

Просил сказать зачем?

СЛОНИМСКИЙ

Ему себя оправдать нужно: а вдруг он их сюда заманил для важной цели?

(вздыхает)

Скучные люди.

Пауза.

АНГЕЛИНА

Кеша, а правда – зачем?

СЛОНИМСКИЙ

Только ты не начинай. Сама знаешь: если Алан написал шоу с олигархами, значит, в нем должны быть олигархи. Значит, они должны быть здесь, в Павильоне. Точка.

Пауза.

АНГЕЛИНА

Значит, должны.

СЛОНИМСКИЙ

Только ты не начинай.

СЦЕНА 6

ИНТЕРЬЕР. СТЕКЛЯННЫЙ КОРИДОР. ДЕНЬ

КАВЕРИН стоит у стеклянной стены.

ТЗ КАВЕРИНА: асфальтированная дорожка от БУДКИ ОХРАНЫ к дальним зданиям – ШКОЛЕ, МАГАЗИНУ, ЗАВОДУ. Дорожка пуста.

СЦЕНА 7

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

На мониторе перед ЛОГГЕРОМ 3 пустая дорожка от БУДКИ ОХРАНЫ к дальним зданиям. В конце дорожки появляется девушка. Идет к БУДКЕ ОХРАНЫ, приближается.

ЛОГГЕР 3

Ангелина, у меня Даша на 8-м. Я тегую?

АНГЕЛИНА

Ни к чему. Это не пойдет в общую сборку.

СЦЕНА 8

СТЕКЛЯННЫЙ КОРИДОР. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

КАВЕРИН у стеклянной стены, смотрит на ДАШУ, подошедшую к БУДКЕ ОХРАНЫ. Сглатывает. Прижимается к стеклу лбом.

СЦЕНА 9

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

КАВЕРИН у стеклянной стены на мониторе перед ЛОГГЕРОМ 1. Она увеличивает изображение.

КРУПНЫЙ ПЛАН: прижавшееся к стеклу лицо КАВЕРИНА.

ЛОГГЕР 1

Жаль, хороший кадр. Очень человеческий.

ЛОГГЕР 2

Они же люди.

СЦЕНА 10

БУДКА ОХРАНЫ. НАТУРА. ДЕНЬ

ДАША заглядывает в БУДКУ ОХРАНЫ: никого. Стучит. Ждет.

ДАША

(пожимает плечами)

Странно. Пусто. Зачем тогда звали? Сказали подойти…

Поворачивается, идет прочь.

СЦЕНА 11

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

ДАША, уходящая по дорожке к зданиям на мониторе.

Щелчок: на мониторе лицо КАВЕРИНА, смотрящего ей вслед.

ЛОГГЕР 2

Драма, драма…

ЛОГГЕР 5

Ты бы тоже так, если бы дочку видел раз в год.

ЛОГГЕР 1

Тем более умершую.

АНГЕЛИНА

(встает, тянет перед собой сцепленные в замок руки, выгибает спину, затем прогибается назад, сведя лопатки)

Мальчики-девочки, работаем-работаем.

Пауза. Стучат пальцы по клавиатурам.

ЛОГГЕР 3

А уже известно, чем закончится? Последний эпизод?

АНГЕЛИНА

На сегодня или вообще?

СЦЕНА 12

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

ЛОГГЕРЫ работают, АЛАН и КАВЕРИН посреди АППАРАТНОЙ.

АЛАН

Зачем мне погружаться? Пусть участники погружаются.

КАВЕРИН

Мы все здесь участники.

(смеется)

Вы, Алан, друг дорогой, пока пройдитесь, посмотрите объект.

(показывает на дверь в стеклянной стене АППАРАТНОЙ, ведущую в коридор с еще одной стеклянной стеной, за которой видна территория)

АЛАН смотрит, как логгеры ставят теги на кадры, помечая их для последующей сборки. Подходит к ЛОГГЕРУ 1.

АЛАН

Мне через эту дверь?

Показывает на дверь, ведущую в коридор между двумя стеклянными стенами.

ЛОГГЕР 1

Вам через эту.

АЛАН выходит в коридор и поворачивает направо.

СЦЕНА 13

ДВОР. НАТУРА. ДЕНЬ

НАЙМАН, СТРОКОВ, ГНАТЮК, КЛЯЙНБЕРГ, ПОКРОВСКИЙ. Приглушенные голоса, слов не слышно.

СТРОКОВ

Идут. Сюда идут.

Из-за угла ближнего здания появляется патруль в черной форме: двое ПАТРУЛЬНЫХ и – чуть впереди – начальник.

НАЙМАН

Сейчас найдут Семена и поедем домой.

ПАТРУЛЬ подходит. Начальник – ВОРОНИН.

ПОКРОВСКИЙ

Ты?! Это он меня послал! Я тебя, сука, с работы выгоню, в землю забью!..

ВОРОНИН

Спокойнее, спокойнее. Нервы, нервы.

СЦЕНА 14

КОМНАТА АЛАНА. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

Стеклянная комната: дверь, стены. У стены кровать, напротив рабочий стол и офисное кресло. На пластиковом “под стекло” столе маленький ноутбук. У другой стены шкаф для одежды с матовыми стеклянными дверьми.

АЛАН идет к двери. Толкает ее: дверь заперта.

СЦЕНА 15

ДВОР. НАТУРА. НОЧЬ

В беседке сидят КЛЯЙНБЕРГ, ГНАТЮК, ПОКРОВСКИЙ. В центре беседки стоит НАЙМАН. СТРОКОВ рядом со входом, смотрит на небо.

НАЙМАН

Понятно, что долго это не продлится: нас начнут искать, обнаружат этот объект. Меня не это волнует. Меня волнует кто и зачем.

КЛЯЙНБЕРГ

Рейдерство отпадает: все делается проще и дешевле.

НАЙМАН

Мы не больше, чем в полутора, ну двух часах езды от Москвы.

СТРОКОВ

Мы не… за Москвой. Мы далеко.

СЦЕНА 16

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. НОЧЬ

На мониторе перед ЛОГГЕРОМ 6 олигархи во дворе. Черно-белое изображение.

НАЙМАН

(на мониторе)

Где мы?

ЛОГГЕР 6

Ангелина, как мне тег на 12-м маркировать?

АНГЕЛИНА

ОСЗН. Осознание.

СЦЕНА 17

СТЕНА. НАТУРА. ДЕНЬ

Черный микроавтобус “Мерседес” с джипом охраны останавливаются перед высокой стеной. Часть стены отъезжает в сторону, оказываясь воротами, которых не было видно.

СЦЕНА 18

КОМНАТА ОТДЫХА. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

На большом мониторе, висящем на стене в КОМНАТЕ ОТДЫХА, микроавтобус и джип въезжают на территорию ПАВИЛЬОНА.

Стоящий перед монитором СЛОНИМСКИЙ смотрит на приезд олигархов. На мониторе охрана высыпает из джипа, окружает микроавтобус, открывает двери.

СЛОНИМСКИЙ берет с журнального столика маленький дартс и бросает его в дартборд на стене.

Летящий дартс.

СЦЕНА 19

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

АЛАН и КАВЕРИН посреди АППАРАТНОЙ.

КАВЕРИН

Мы все здесь участники.

(смеется)

Вы, Алан, друг дорогой, пройдитесь, посмотрите объект.

АЛАН подходит к ЛОГГЕРУ 1.

АЛАН

Мне через эту дверь?

Показывает на дверь, ведущую в коридор между двумя стеклянными стенами.

ЛОГГЕР 1

Вам через эту.

АЛАН выходит в коридор, останавливается и поворачивает направо.

СЦЕНА 20

ДВОР. НАТУРА. ДЕНЬ

НАЙМАН, СТРОКОВ, ГНАТЮК, КЛЯЙНБЕРГ, ПОКРОВСКИЙ.

СТРОКОВ

Идут. Сюда идут.

Из-за угла ближнего здания появляется патруль.

НАЙМАН

Сейчас найдут Семена и поедем домой.

ПАТРУЛЬ подходит. Начальник – ВОРОНИН.

СЦЕНА 21

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

На мониторе перед ЛОГГЕРОМ 5 ПОКРОВСКИЙ кричит на ВОРОНИНА.

ПОКРОВСКИЙ

Я тебя, сука, с работы выгоню!.. В землю забью!..

ВОРОНИН

Спокойнее, спокойнее.

ЛОГГЕР 4

(проходя мимо)

Что, Валентина Николаевна, встреча на Эльбе?

ЛОГГЕР 5

Как всегда, Айдарчик: на Западном фронте без перемен.

ЛОГГЕР 4 проводит ладонью ей по шее, выходит из АППАРАТНОЙ. ЛОГГЕР 5 оглядывается на него.

КЛЯЙНБЕРГ

(на мониторе)

Представьтесь, пожалуйста.

ВОРОНИН

Охотно.

ЛОГГЕР 5

Карина, возьми мой седьмой, я на секунду выйду.

ЛОГГЕР 1 кивает, переключает изображение.

ЛОГГЕР 5 выходит вслед за ЛОГГЕРОМ 4. ЛОГГЕР 1 смотрит ей вслед, понимающе переглядывается с ЛОГГЕРОМ 3.

ЛОГГЕР 3

Ой, Валя-Валентина…

АНГЕЛИНА

Мальчики-девочки…

ЛОГГЕР 1

(смотрит на выхватившего пистолет ВОРОНИНА на мониторе, слов не слышно)

Пиф-паф.

СЦЕНА 22

КОМНАТА АЛАНА. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

Стеклянная комната. АЛАН поворачивается: перед ним стеклянная стена, через которую видно другую, точно такую же пустую комнату.

АЛАН

Теннесси Уильямс. В семи картинах.

Идет к двери.

СЦЕНА 23

ДВОР. НАТУРА. НОЧЬ

В беседке КЛЯЙНБЕРГ, ГНАТЮК, ПОКРОВСКИЙ, НАЙМАН. СТРОКОВ рядом со входом, смотрит на небо.

НАЙМАН

Меня не это волнует. Меня волнует кто и зачем.

СЦЕНА 24

КОМНАТА БЕЗ ОКОН. ИНТЕРЬЕР. НОЧЬ

За длинным столом сидят ОХРАННИК 1 и ОХРАННИК 2. ВОРОНИН стоит рядом. Смотрят на большой монитор, висящий на стене.

На мониторе НАЙМАН – КРУПНЫЙ ПЛАН.

НАЙМАН

…волнует кто и зачем.

ОХРАННИК 1

Как обычно, волнует не то, что должно волновать.

ВОРОНИН

Точно так.

ОХРАННИК 2

Тебя не спрашивали.

ВОРОНИН

Точно так. Извиняюсь.

СЦЕНА 25

ДВОР. НАТУРА. НОЧЬ

СТРОКОВ

Мы не… за Москвой. Мы далеко.

СЦЕНА 26

СТЕНА. НАТУРА. ДЕНЬ

Черный микроавтобус “Мерседес” с джипом охраны останавливаются перед высокой стеной.

СЦЕНА 27

КОМНАТА ОТДЫХА. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

Стоящий перед монитором СЛОНИМСКИЙ смотрит на приезд олигархов.

Летящий дартс.

СЦЕНА 28

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

АЛАН показывает на дверь, ведущую в коридор между двумя стеклянными стенами.

ЛОГГЕР 1

Вам через эту.

АЛАН выходит в коридор, секунду медлит и поворачивает направо.

СЦЕНА 29

ДВОР. НАТУРА. ДЕНЬ

Патруль подходит к олигархам.

ПОКРОВСКИЙ

Я тебя, сука…

ВОРОНИН

Спокойнее, спокойнее.

СЦЕНА 30

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

ЛОГГЕР 4 выходит из АППАРАТНОЙ. ЛОГГЕР 5 оглядывается на него.

КЛЯЙНБЕРГ

(на мониторе)

Представьтесь, пожалуйста.

ВОРОНИН

Охотно. Я – капитан…

ЛОГГЕР 5

Карина, возьми мой седьмой, мне выйти нужно.

СЦЕНА 31

ДВОР. НАТУРА. НОЧЬ

СТРОКОВ

Мы… не за Москвой.

СЦЕНА 32

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. НОЧЬ

ЛОГГЕР 6 тегует изображение на мониторе: ОСЗН. Нажимает ввод.

На мониторе пустой двор.

СЦЕНА 33

КОМНАТА АЛАНА. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

АЛАН толкает дверь: она заперта.

СЦЕНА 34

СТЕНА. НАТУРА. ДЕНЬ

К стене подъезжает черный микроавтобус. Часть стены начинает отодвигаться.

СЦЕНА 35

КОМНАТА ОТДЫХА. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

Стена отодвигается на большом мониторе.

Рука СЛОНИМСКОГО берет с журнального столика дартс.

СЦЕНА 36

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ

ЛОГГЕР 1

Вам через эту.

АЛАН выходит в стеклянный коридор.

СЦЕНА 37

КОМНАТА БЕЗ ОКОН. ИНТЕРЬЕР. НОЧЬ

ОХРАННИКИ 1 и 2 смотрят на висящий на стене монитор. За их спинами стоит навытяжку ВОРОНИН 2.

НАЙМАН

(на мониторе)

Сейчас все равно не разберемся. Завтра поймем, что происходит. Пойдемте спать.

Поворачивается к дому. За ним остальные.

ОХРАННИК 2

Пора, мой друг, пора…

ГНАТЮК

(на мониторе)

Идет кто-то.

Все оглядываются.

КЛЯЙНБЕРГ

(на мониторе)

Это не патруль.

ОХРАННИК 1

Это откуда?

(смотрит на ВОРОНИНА 2)

ВОРОНИН 2

Не могу знать.

СЦЕНА 38

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. НОЧЬ

ЛОГГЕР 10

Ангелина, у меня на одиннадцатом – неизвестно откуда взявшийся пассажир. Вернее, пассажирка. В списке УЧАСТНИКОВ нет, проверила.

АНГЕЛИНА

Эта еще откуда? Сказали же вчера: всех, кроме УЧАСТНИКОВ, удалить с объекта до запуска.

СЦЕНА 39

ДВОР. НАТУРА. НОЧЬ

НАЙМАН, ПОКРОВСКИЙ, ГНАТЮК, КЛЯЙНБЕРГ, СТРОКОВ смотрят на подошедшую к ним ДАШУ.

ДАША

Добрый вечер.

Пауза.

НАЙМАН

Вы кто?

ДАША

Я сценограф.

СЦЕНА 40

АППАРАТНАЯ. ИНТЕРЬЕР. НОЧЬ

На мониторе ДАША.

ДАША

Я сценограф.

АНГЕЛИНА

Ну, мальчики-девочки, сейчас огребем. По полной.

(нажимает кнопку на интеркоме)

СЦЕНА 41

ДВОР. НАТУРА. НОЧЬ

НАЙМАН

Валя прав: как может не быть другого входа-выхода? Должен быть хотя бы еще один.

ДАША

Один есть.