Они рано поужинали. Перенервничав, Эйвери не смогла съесть и половину своего сендвича. Она все еще ощущала те хаотичные эмоции, которые ей пришлось испытать за мусорным баком. Пока они ели, она рассказала Роуз о произошедшем, но лишь потому, что ей предстояло поделиться этим и с О’Мэлли. Она сомневалась, что это поможет убедить капитана в ее правоте, зато была уверена, что получит выговор из-за того, что Рэндаллу удалось уйти. Она решила, что в данном случае, может слегка исказить правду.
– Мам, это опасно, – сказала Роуз после того, как Эйвери описала события, произошедшие прямо перед домом. – Он знал, где ты была. Он следил за тобой. Ситуация выходит из-под контроля.
Пока Роуз драматизировала, Блэк подумала, что она не так уж далека от истины. Все ее внимание было занято новым убийцей, предположительно человеком, который установил манекен и бросил мертвого кота, а также попытками объяснить коллегам, что Говард Рэндалл тут ни при чем. И все это приходилось делать без помощи А1.
Даже без поддержки Рамиреса.
Тем не менее, она набрала номер О’Мэлли прежде, чем окончательно сорваться. Она рассказала ему все то же самое, что и дочери. Роуз слушала их разговор со своего места за кухонным столом, выглядя напуганно и раздраженно одновременно. Когда Эйвери повесила трубку, она посмотрела на мать так же, как делала это в возрасте тринадцати-четырнадцати лет, то есть хмурым взглядом подростка, критикующего все на свете.
– Итак, куда ты собираешься? – спросила она.
– Тебе придется поехать со мной в А1, – ответила Эйвери. – Сойер и Деннисон только что заступили на пост. Они отвезут нас в участок.
– Мне казалось, тебе запретили работать над данным делом, – произнесла Роуз.
– Ты не совсем поняла меня. Они просто считают, что там будет более спокойно и безопасно.
– Зачем мне идти с тобой?
– Потому что Говард Рэндалл в курсе, где ты живешь. Хоть я и сомневаюсь, что он вообще тронет тебя, он все же способен на многое, если приспичит. Поэтому с данной минуты ты не можешь оставаться одна.
– Это уже совсем дерьмово, мам.
– Знаю, – ответила Эйвери. – Теперь давай. Я даже рада, что твое первое посещение полицейского участка произойдет в качестве гостьи и с матерью.
***
Находясь в участке, Блэк слегка изменила версию того, что произошло за домом Роуз. Она рассказала об этом, стоя в конференц-зале перед несколькими людьми: Коннелли, Финли, О’Мэлли, Сойером и Деннисоном. Дочь также присела за стол, нервно теребя свой мобильный телефон.
Эйвери добралась до того момента, как сбежала утром, даже честно признавшись в том, что ездила в Гарвард и лабораторию до незванного посещения А1. Она лишь слегка исказила момент, когда Рэндалл напал на нее. По ее словам, Говард подкрался сзади, пока Блэк пыталась найти телефон в пальто, подходя к двери. Она сообщила, что он сильно прижал ее к стене, что можно доказать огромным синяком на груди (им не стоило знать, что в действительности Говард поставил его коленом, пригвоздив ее к мусорному баку). Затем она поделилась фрагментами из сказанного им. Рассказала о том, что Рэндалл настаивал на своей непричастности к последнему убийству и брошенному в окно кирпичу. После этого он приказал ей стоять у стены, заведя руки за голову, пока он не уйдет, угрожая, в противном случае, убийством дочери.
Выслушав ее рассказ, мужчины за столом переглянулись. Эйвери практически могла слышать вопросы, возникающие у них в головах.
– Он говорил что-нибудь о манекене и складе? – первым спросил Коннелли.
– Ничего. Я тоже обратила на это внимание. Возможно, он пока не в курсе.
– Бред, – ответил Коннелли.
– Я не понимаю, – влез О’Мэлли. – Зачем ему так рисковать? Зачем, черт возьми, нападать на тебя?
– Потому что именно этим он и занимается, – снова произнес Коннелли. – Потому что он жесток. Потому что он убийца.
– Это верно, – сказала Эйвери. – Но подумайте хорошенько. У него был прекрасный шанс убить меня. Не знаю, был ли у него с собой пистолет, но преимущество надо мной явно имелось. Если бы он хотел причинить мне вред, то лучшего шанса уже может и не настать. Плюс ко всему, он подкинул мне идею.
– Какую еще идею? – спросил Финли.
– Что мы, возможно, ищем призрака, точнее того, кого не сможем достать. И этот человек пытается подставить его.
– И что, черт возьми, это означает? – начал злиться О’Мэлли.
– Я пока не знаю, – ответила она. – Когда мы виделись в тюрьме, он всегда подсказывал именно таким способом. Это всегда были загадки. Что-то, над чем стоит поломать голову.
– Может он просто пытается запутать нас? – предположил Деннисон.
– Или разыграть, как в случае со складом и манекеном, – поддержал Коннелли. – Еще один способ разозлить нас и потратить ценное время.
– Я так не думаю, – покачала она головой. – Это не он.
– Ты можешь продолжать повторять это, – сказал О’Мэлли. – Но пока ты не принесешь мне четкие доказательства, мы попросту не можем...
– Как я могу сделать это, если официально вы не подпускаете меня и близко к этому делу? – взорвалась она, перебивая его.
О’Мэлли явно злился, пытаясь найти ответ. В этот момент дверь конференц-зала распахнулась. Все присутствующие обернулись и увидели мэра Гринвальда. Он зашел так, будто участок являлся его собственностью.
«Думаю, фактически это так», – решила Эйвери.
Взгляд Гринвальда сначала упал на О’Мэлли, но как только он заметил сидящую за столом переговоров Блэк, его лицо сменило три оттенка красного. Он хлопнул дверью, тут же давая всем присутствующим понять, в каком расположении духа находится.
– Неужели, вашу мать, я как-то не ясно выразился? – заорал он. Его взгляд переметнулся с О’Мэлли на Эйвери, а затем обратно. – Эйвери Блэк запрещено и близко подходить к расследованию!
– И она не подходила, – ответил О’Мэлли. Он не выглядел напуганным, но Эйвери могла сказать наверняка, что кэп очень тщательно подбирал слова. Было странно наблюдать, как он попал в режим прикрывания чьей-то задницы. – Как мы сообщили еще вчера, ее поместили под круглосуточное наблюдение. Сегодня мы были вынуждены привезти ее в участок, поскольку около часа назад Блэк подверглась нападению возле дома своей дочери.
– Кем? Рэндаллом?
– Да, – просто ответил О’Мэлли.
«Черт, – подумала Эйвери. – Было бы намного проще, соври он сейчас».
– А каким образом этот подонок приблизился к лучшему детективу А1, как мне говорили?
Теперь его ярость переметнулась в сторону Блэк. Как только он повернулся к ней, Эйвери просто не смогла сдержаться. Каждая капелька страха и разочарования, которые она испытала за последние два дня, связанные с никак не меняющимся положением Рамиреса, выползла на поверхность, словно извергающийся вулкан.
– А потому, что вы настояли, что разбираетесь во всем лучше полиции, – ответила она. – Он набросился на меня потому, что вместо того, чтобы сейчас пытаться найти ответы на действительно важные вопросы, я оказалась связана, как собака на поводке. Я слегка не в игре. Немного отвлеклась, простите.
– Если ты продолжишь говорить со мной в подобном тоне, я использую твой жетон в качестве бумаги, – рявкнул Гринвальд. – Поняла меня?
– Бумаги для чего? – продолжила она. – Мне кажется, Вы слишком заняты тем, что лезете в чужие дела, не давая полиции разобраться. Лучше займитесь своей дерьмовой работой. Для начала, почему бы Вам не взглянуть на то, что происходит в тюрьмах? Каким образом такому преступнику, как Говард Рэндалл, удалось осуществить побег?
Гринвальд выглядел одновременно шокированным и удивленным. Ярость постепенно стихла, поскольку он абсолютно не привык, чтобы с ним разговаривали подобным образом. Пока он подбирал слова, а остальные присутствующие в тишине ожидали сильной взбучки, телефон Эйвери завибрировал в ее кармане.
Она бросила на него взгляд, будучи уверенной, что это еще больше разозлит мэра Гринвальда.
Звонок из больницы.
Рамирес.
Блэк подскочила, чуть ли не выставив мэра за дверь.
– И куда, черт возьми, ты собралась? – спросил он.
Она просто проигнорировала его вопрос, лишь взглянув через плечо в сторону О’Мэлли и Коннелли.
– Это из больницы, – бросила она, пытаясь проглотить чувство страха.
– Иди. Деннисон, Сойер, можете сопроводить ее? – попросил О’Мэлли, кивая в ответ.
– И Роуз тоже, – добавила Эйвери.
Они с дочерью направились к выходу, Деннисон и Сойер проследовали за ними. Мэр Гринвальд лишь смотрел на происходящее в полном замешательстве, явно шокированный тем, что все пошло не так, как он планировал.
Выходя, Эйвери услышала, как он продолжает кричать, но это ее более не волновало. Она была уже абсолютно на другой волне, отвечая на звонок врача. Возгласы Гринвальда, оставшиеся позади, казались не более, чем громом, перемешанным с жалобными стонами.
Но она прекрасно понимала, что впереди ее ждет самая настоящая буря.