В начале 1733 года произошло событие, к которому активнее всего готовилась Франция: умер польский король Август Сильный. Интерес Версаля к неближней стране имел две причины – политическую и династическую. Во-первых, появилась возможность ослабить Австрию, посадив на освободившийся трон своего кандидата, а во-вторых, удобный кандидат был наготове. Несколькими годами ранее Людовик XV женился на дочери бывшего польского короля Станислава Лещинского, в свое время изгнанного из Варшавы русскими войсками.
Эта затея не могла понравиться ни Вене, у которой имелся свой претендент, ни тем более Петербургу, где к нежеланию выпускать из зоны своего влияния Польшу тоже присоединялись династические эмоции. Дело в том, что Людовик предпочел Марию Лещинскую русской царевне Елизавете Петровне – обидно.
Французская дипломатия, самая предприимчивая из европейских, завладела инициативой. Станислав появился в Польше первым и заручился поддержкой большинства знати, в том числе примаса Потоцкого. Отсекая конкурентов, эта партия провела сейм, на котором было постановлено, что королем может быть избран во-первых, только этнический поляк, а во-вторых, ни в коем случае не владетель какой-то иной страны. Таким образом исключался русский кандидат, сын покойного Августа, тоже Август, курфюрст саксонский.
Но, как всегда бывало в Польше, решение не было единогласным, и недовольные обратились к России с документом, озаглавленным «Декларация доброжелательности», прося защитить шляхетские свободы. В Петербурге только этого и ждали. В дальнейшем лозунг защиты традиционных польских вольностей станет главным пропагандистским оружием России в борьбе за контроль над несчастной Речью Посполитой.
До избирательного съезда русские вмешаться не успели, но лифляндский губернатор Петр Ласси уже вел армию спасать «доброжелателей».
Правда, отвыкшие от боевых походов полки поспешали неважно, и в августе Станислав был-таки провозглашен королем, но это русских не остановило, тем более что от Смоленска двигался еще один армейский корпус. Всего на польско-литовскую территорию вторглось около 50 тысяч солдат, противостоять которым партия Станислава не могла.
В сентябре пророссийская шляхта выбрала королем Августа III Саксонского, а генерал-аншеф Ласси занял Варшаву, преподнеся новому монарху его столицу.
Лещинский со своими сторонниками ушел в хорошо укрепленный Гданьск и стал дожидаться помощи от французов. Туда же явился и Ласси, но смог привести с собой всего 12 тысяч солдат – остальные сражались по всей Польше с врагами Августа. Осадной артиллерии не было вовсе, поэтому блокада растянулась на месяцы.
Разгоралась большая европейская война, но очень странная.
Австрия воевала с Францией и ее союзниками (испанцами, сардинцами и несколькими немецкими княжествами) в Германии и в Италии, но не в Польше. Россия, союзница Австрии, войны никакому иностранному государству не объявляла, но на деле сражалась с французскими отрядами Лещинского и обещала Вене прислать солдат на западный фронт.
Русское командование очень боялось, что Людовик пришлет к Гданьску флот с большим десантом, и торопилось взять город прежде, чем это произойдет. Поэтому в лагерь прибыл самый главный военный начальник фельдмаршал Миних. Как человек решительный, он не стал слушать осторожного Ласси и повел дело к генеральному штурму.
В конце апреля приступ состоялся – и был отбит с тяжелыми потерями. Из восьми тысяч солдат, участвовавших в штурме, полегла четверть. Решительности у Миниха было больше, чем военных талантов.
Это неудачное дело осталось единственным крупным сражением польской войны. Кампания закончилась бы плохо, если бы Людовик XV прислал тестю серьезную подмогу, но, когда французская эскадра наконец прибыла, с нее высадились лишь две с половиной тысячи солдат, которые не могли изменить ситуации. К этому времени к русским присоединилась большая саксонская армия, а затем прибыла и тяжелая артиллерия.
В конце июня Гданьск капитулировал. Лещинский еле спасся, переодевшись крестьянином. Он был староват для подобных приключений и впоследствии в Польше уже не появлялся.
Но на западном театре война продолжалась, австрийцы требовали выполнения условий союзного договора, и Ласси отправился в Германию с двадцатитысячной армией. Хватило одного ее появления, драться не пришлось.
Стороны приступили к долгим, трудным переговорам, которые завершились лишь три года спустя миром, более выгодным для Франции, чем для Австрии. Россия удовлетворилась тем, что посадила на польский трон своего кандидата и в этих дипломатических баталиях напрямую не участвовала. У нее происходили иные сражения, кровавые.