Последующие месяцы оказались не менее напряженными, чем время перед полетом «Пионера» (ныне отправленного на почетный отдых в Смитсоновский институт[75]). Одна команда инженеров и огромные отряды рабочих трудились над катапультой; еще две команды были заняты двумя новыми кораблями: «Мэйфлауэром»[76] и «Колонистом»; на кульманах уже находился третий корабль. Главным инженером всего проекта был Фергюсон; Костер, все еще поддерживаемый Джоком Беркли, являлся инженером-консультантом, работающим над делами по своему выбору. В Колорадо-Спрингс начался бум; поселки родтауна Денвер-Тринидад раскинулись далеко за Спрингс, пока не окружили Питерсон-Филд.
Гарриман вертелся как белка в колесе. Постоянная кампания внедрения и продвижения отнимала у него до восьми дней в неделю, но, доведя Каменса и Монтгомери почти до язвы желудка и сам обходясь без сна, он кое-как выкраивал время для наездов в Колорадо и обсуждения дел с Костером.
Было решено основать Луна-Сити в ходе следующего полета. «Мэйфлауэр», как планировалось, должен был нести не только семь пассажиров, но и груз воздуха, воды и пищи, чтобы четверо продержались на Луне до следующего полета; жить им предстояло в домике из гофрированного алюминия, герметично заделанном и погребенном под рыхлой лунной почвой, до тех пор пока – как предполагалось – не придет помощь с очередным кораблем.
Выбор четверых пассажиров превратился в открытый конкурс, послуживший рекламной кампанией, – рост продаж акций увеличился. По настоянию Гарримана пассажирами должны были стать две семейные пары, хотя научные организации сплошь протестовали. Он немного уступил, согласившись, что все четверо пассажиров будут учеными, но непременно составляющими две супружеские пары. Это привело к нескольким поспешным бракам – и нескольким разводам после объявления итогов конкурса.
Размер «Мэйфлауэра» был предельным для корабля, который, согласно расчетам, мог быть выведен на орбиту катапультой при поддержке тяги собственных двигателей. Перед его стартом должны были быть запущены еще четыре корабля столь же большого размера. Но то были не космические корабли, а просто безымянные танкеры. Скрупулезнейшие баллистические расчеты и точно выверенное время запуска должны были помочь им попасть в одно и то же место на орбите. Там «Мэйфлауэр» встретит их и заберет оставшееся топливо.
Это была самая сложная часть всего проекта. Если все четыре танкера удастся разместить достаточно близко, Лекруа сможет подойти к ним на своем новом корабле, используя свой весьма скудный резерв топлива для маневрирования. Если же нет – что ж, в космосе бывает очень одиноко.
Вполне серьезно обсуждалась идея посадить в танкеры пилотов, чтобы потом, ценой запаса топлива с одного танкера, использовать посадочный бот – спасательную шлюпку с крыльями, чтобы снизить скорость, достичь атмосферы и затормозиться для посадки. Но Костер нашел более дешевый способ.
Задание на сближение танкеров было передано радарному автопилоту, чьим предком был дистанционный взрыватель, а непосредственными родителями – головки самонаведения ракет. Первый танкер не нуждался в подобном оборудовании, зато робот второго мог учуять первый и при помощи крошечного двигателя сблизиться с ним на минимальной тяге. Далее подойдет третий, а за ним – четвертый.
У Лекруа не будет проблем – если система сработает.
Стронг хотел было показать Гарриману отчеты по продажам автоматического домашнего выключателя компании «Г. и С.»; Гарриман отпихнул их.
Стронг опять сунул их ему под нос:
– Тебе стоило бы проявлять больше интереса к таким делам, Делос. Кому-то в этом кабинете лучше бы следить за поступлением хоть каких-нибудь денег – наших денег! – или же тебе придется торговать яблоками на углу.
Гарриман откинулся назад и заложил руки за голову:
– Джордж, как ты можешь говорить об этом в такой день? В твоей душе не осталось поэзии? Ты не расслышал, о чем я сказал, входя? Рандеву состоялось! Танкеры «Первый» и «Второй» сошлись, как сиамские близнецы. Через неделю мы вылетим.
– Может быть, и так. Но бизнес должен продолжаться.
– Вот ты его и продолжай, а у меня назначена встреча. Когда Диксон должен появиться?
– Прямо сейчас.
– Прекрасно! – Гарриман откусил кончик сигары и продолжил: – Знаешь, Джордж, я не жалею, что не отправился в первый полет. Зато он мне еще предстоит. Я весь в ожидании, как жених, – и так же счастлив. – Он начал мурлыкать что-то себе под нос.
Диксон появился без Энтенсы, – так он стал поступать после того, как больше не изображал, что контролирует только одну долю в партнерстве. Они обменялись рукопожатием.
– Ты слышал новости, Дэн?
– Джордж сказал мне.
– Вот оно! Ну почти. Спустя примерно неделю я буду на Луне. Едва могу в это поверить.
Диксон молча уселся. Гарриман продолжал:
– Ты даже не собираешься меня поздравить? Это великий день, дружище!
– Ди-Ди, зачем ты летишь? – спросил Диксон.
– А? Не задавай дурацких вопросов. Я ради этого и работал.
– Это не дурацкий вопрос. Я спросил: зачем ты летишь? У четырех колонистов есть очевидные причины, к тому же каждый из них – отобранный специалист. Лекруа – пилот. Костер – человек, который проектирует постоянную колонию. Зачем летишь ты? В чем твоя функция?
– Моя функция? Я – тот, который ведет все дела. Черт, да я буду баллотироваться на пост мэра, когда туда доберусь. Сигару, дружище? Меня зовут Гарриман. Не забудьте проголосовать. – Он осклабился.
Диксон не улыбался:
– Я и не знал, что ты намерен там остаться.
Гарриман выглядел слегка смущенно.
– Ну, это пока так, разговоры. Если мы достаточно быстро построим укрытие, то, может быть, сэкономим припасов достаточно, чтобы и мне хватило до следующего рейса. Ты же не будешь мне завидовать из-за этого?
Диксон посмотрел ему прямо в глаза:
– Делос, я не могу тебя отпустить.
Гарриман опешил настолько, что лишился дара речи. Наконец он смог выговорить:
– Не шути, Дэн. Я лечу. Ты меня не остановишь. Ничто на Земле меня не остановит.
Диксон отрицательно покачал головой:
– Я не могу этого позволить, Делос. Я слишком в этом увяз. Если ты полетишь и с тобой что-нибудь случится, я потеряю все.
– Глупости. Дело продолжите вы с Джорджем.
– Спроси у Джорджа.
Стронгу нечего было сказать. Похоже, он избегал встречаться глазами с Гарриманом. Диксон продолжал:
– Не пытайся обмануть себя, Делос. Это предприятие и ты – одно целое. Если ты погибнешь, все развалится. Я не имею в виду, что развалится система космических полетов; думаю, ты придал ей такой импульс, который понесет ее дальше и при менее значительных людях на твоем месте. Но данное предприятие – наша компания, – точно развалится. Джорджу и мне придется ликвидировать ее по полцента за доллар. И чтобы получить их, потребуется продать даже патентные права. Материальные активы вообще ничего не стоят.
– Черт возьми, мы продаем как раз нематериальные активы. И ты знал об этом с самого начала.
– Нематериальный актив – это ты, Делос. Ты – гусыня, несущая золотые яйца. Я хочу, чтобы ты оставался тут, пока не отложишь их все. Ты не имеешь права рисковать своей головой в космических полетах, пока не выведешь этот проект на окупаемость, чтобы любой компетентный менеджер, вроде Джорджа или меня, мог поддерживать его кредитоспособность. Я очень серьезен, Делос. Я слишком много в это вложил, чтобы позволить тебе рискнуть всем в увеселительной поездке.
Гарриман встал, упершись пальцами в край стола. Он тяжело дышал.
– Ты не можешь остановить меня! – с нажимом в голосе проговорил он. – Ты с самого начала знал, что я собираюсь лететь. Ты не сможешь остановить меня сейчас. Все силы ада или рая не остановят меня.
Диксон спокойно ответил:
– Сожалею, Делос. Но я могу тебя остановить и сделаю это. Я могу задержать этот корабль.
– Попробуй! У меня не меньше адвокатов, чем у тебя, – и более квалифицированных!
– Полагаю, ты обнаружишь, что популярность твоя в американских судах уже не та – с тех пор как Соединенные Штаты выяснили, что Луна им все-таки не принадлежит.
– Попробуй, говорю тебе. Я разгромлю тебя и заодно отсужу твои доли.
– Полегче, Делос! Не сомневаюсь, что ты заготовил план, по которому, если захочешь, сможешь оттяпать основную компанию у нас с Джорджем. Но этого не понадобится. И корабль задерживать не понадобится. Я не меньше тебя хочу, чтобы этот полет состоялся. Но тебя на борту не будет, потому что ты сам так решишь.
– Я так решу, ага. По-твоему, я псих?
– Нет, как раз наоборот.
– Тогда почему я не полечу?
– Из-за выписанного тобой векселя, который у меня на руках. Я хочу его предъявить к оплате.
– Что? Срок еще не подошел.
– Нет. Но я хочу быть уверен, что получу по нему деньги.
– Ты, тупица! Если я погибну, ты получишь их еще быстрее!
– Разве? Ты ошибаешься, Делос. Если ты погибнешь во время своей лунной экспедиции, я не получу ничего. Я знаю точно; я проверил во всех страховых компаниях, которые выписали тебе полисы. Большинство из них имеет специальные оговорки насчет экспериментальных аппаратов, которые восходят еще ко временам ранней авиации. В любом случае, если ты ступишь на борт этого корабля, они аннулируют полисы и будут биться за это в суде.
– Это ты надоумил их!
– Успокойся, Делос, а то инсульт заработаешь. Разумеется, я расспрашивал их, но ведь я законно заботился о своих интересах. Я не хочу предъявлять этот вексель к оплате – ни сейчас, ни в случае твоей смерти. Я хочу, чтобы ты погасил его из собственных доходов, оставаясь здесь и заботясь о нашей компании, пока она не встанет на ноги.
Гарриман швырнул свою изжеванную и недокуренную сигару в мусорную корзину – и промахнулся.
– Плевать я хотел на твои убытки. Если бы ты эту свору не потревожил, они заплатили бы как миленькие.
– Но ведь это позволило найти слабое место в твоих же планах, Делос. Если космические полеты сделаются успешными, страхование расширится и будет действовать даже в космосе.
– Черт подери, одна из компаний – «Норт Америкэн мючуэл» – это уже делает.
– Я видел их рекламу и посмотрел, что они могут предложить. Это просто рюшечки на той же самой оговорке. Нет, страховую систему придется пересматривать, во всех смыслах.
Гарриман призадумался.
– Я проработаю этот вопрос. Джордж, позвони Каменсу. Может быть, нам придется организовать собственную компанию.
– Оставь Каменса в покое, – возразил Диксон. – Речь сейчас о том, что ты не можешь отправиться в этот полет. Слишком много подобных мелочей, требующих твоего присмотра, планирования и заботы.
Гарриман уперся в него взглядом:
– В твоей голове, Дэн, никак не укладывается, что я лечу! Задержи корабль, если можешь. Если ты расставишь вокруг него шерифов, я найму бандитов, которые их вышвырнут вон.
Диксон выглядел огорченным.
– Не хотелось упоминать об этом, Делос, но, боюсь, тебя остановят, даже если я умру на месте.
– Кто же?
– Твоя жена.
– А она какое к этому имеет отношение?
– Она готова прямо сейчас подать в суд на содержание при раздельном проживании – твоя жена узнала про страховые полисы. Когда же она услышит про теперешний план, то потащит тебя в суд и добьется проверки всех активов.
– Это ты внушил ей эту мысль!
Диксон колебался. Он знал, что Энтенса проболтался миссис Гарриман со злости. Но не видел смысла усугублять ситуацию личной враждой.
– Она достаточно умна, чтобы провести кое-какое расследование по собственной инициативе. Не буду отрицать, что имел с ней беседу, – но это она меня позвала.
– Я засужу вас обоих!
Гарриман прошагал к окну и остановился, глядя наружу. Окно было настоящим – он любил смотреть на небо. Подойдя к нему, Диксон положил ему руку на плечо и мягко сказал:
– Делос, расслабься. Никто не пытается отнять твою мечту. Но ты не можешь лететь прямо сейчас; ты не можешь нас подвести. Мы далеко зашли вместе с тобой; ты обязан двигаться вместе с нами, пока все не будет сделано.
Гарриман не ответил. Диксон продолжал:
– Если ты не испытываешь ко мне особой симпатии, то как насчет Джорджа? Он оставался вместе с тобой против меня, даже когда это вредило ему, когда он думал, что ты его разоряешь, – и ты его точно разоришь, если не доведешь это дело до конца. Как насчет Джорджа, Делос? Ты и его готов подвести?
Гарриман резко повернулся и, не обращая внимания на Диксона, обратился к Стронгу:
– Что скажешь, Джордж? И ты считаешь, что я должен остаться?
Стронг потер руки и пожевал губу. Наконец он поднял взгляд:
– Со мной все в порядке, Делос. Поступай, как считаешь нужным.
Гарриман долго стоял, смотря на него, гримасничая, словно готовый заплакать. Потом он хрипло проговорил:
– Ладно, мерзавцы. Я остаюсь.