Тамъ-же. Другая часть поля сраженія.
Входятъ: Кассій и Титиній.
Кассій. Посмотри, Титиній,— посмотри, бездѣльники бѣгутъ! Я сдѣлался врагомъ даже своихъ: это знамя показало тылъ и я убилъ того труса, который его несъ.
Титиній. О, Кассій! Бруть слишкомъ поторопился. Увлеченный незначительнымъ перевѣсомъ надъ Октавіемъ, онъ ринулся на него слишкомъ опрометчиво; войска его принялись за грабежъ, а между тѣмъ Антоній окружилъ насъ со всѣхъ сторонъ.
Входитъ Пиндаръ.
Пиндаръ. Бѣги далѣе, благородный вождь, бѣги далѣе! Маркъ Антоній уже у васъ въ палаткахъ. И такъ бѣги, благородный Кассій, бѣги далѣе!
Кассій. Холмъ этотъ отстоитъ отъ палатокъ довольно далеко. Смотри, Титиній, не мои-ли это палатки объяты пламенемъ?
Титиній. Онѣ.
Кассій. Титиній, если ты любишь меня, садись на моего коня и безпощадно вонзай въ него шпоры, пока онъ не примчитъ тебя вотъ къ тѣмъ толпамъ. Узнай, въ чемъ дѣло, и тотчасъ вернись назадъ, чтобъ мнѣ навѣрно стало извѣстно, друзья это или враги.
Титиній. Возвращусь съ быстротой молніи (Уходитъ).
Кассій. Пиндаръ, мое зрѣніе всегда было слабо, поэтому взберись на вершину холма и не спускай глазъ съ Титинія; передавай мнѣ все, что увидишь (Пиндаръ уходитъ). Этотъ самый день былъ первымъ днемъ, когда я началъ дышать. Теперь время совершило свой путь, и я окончу въ тотъ самый день, когда началъ. Круговоротъ моей жизни совершенъ. Что скажешь, Пиндаръ?
Пиндаръ (за сценой). О мой повелитель!
Кассій. Что тамъ такое?
Пиндаръ. Титинія окружаютъ со всѣхъ сторонъ скачущіе къ нему всадники, но онъ не перестаетъ шпорить лошадь... Вотъ они уже близехонько... Что же это такое? Нѣкоторые соскакиваютъ съ коней; слѣзаетъ и онъ... Онъ взятъ въ плѣнъ (За сценой крики). Слышишь, какъ они кричатъ отъ радости?
Кассій. Сойди съ холма, нечего болѣе смотрѣть. О трусъ! какой стыдъ дожить до того, что у тебя же на глазахъ берутъ въ плѣнъ лучшаго изъ твоихъ друзей.
Пиндаръ возвращается.
Иди сюда, Пиндаръ. Когда я въ Парѳіи взялъ тебя въ плѣнъ, я тутъ же даровалъ тебѣ жизнь, заставивъ, однако, поклясться, что ты исполнишь все, чего бы я отъ тебя ни потребовалъ. Сдержи же теперь свою клятву. Будь отнынѣ свободенъ и этимъ самымъ мечемъ, пронзившимъ грудь Цезаря, пронзи и меня. Безъ возраженій! Возьми рукоять, когда же я закрою лицо,— а это уже сдѣлано,— нанеси ударъ. Ты, Цезарь, получилъ законное возмездіе, и тѣмъ самымъ мечемъ, который тебя убилъ! (Умираетъ).
Пиндаръ. Вотъ я и свободенъ; но еслибъ это зависѣло отъ меня, я никогда не пожелалъ бы освободиться такимъ образомъ. О, Кассій! Пиндаръ убѣжитъ изъ этихъ странъ, убѣжитъ такъ далеко, что ни одинъ римлянинъ ни слова о немъ уже не услышитъ (Уходитъ).
Появляются: Титиній и Мессала.
Мессала. Это просто отплата однимъ пораженіемъ за другое, Титиній, потому-что и Октавій разбитъ благороднымъ Брутомъ точно такъ-же, какъ легіоны Кассія разбиты Антоніемъ.
Титиній. Какъ обрадуетъ Кассія эта вѣсть!
Мессала. Гдѣ-жъ ты его оставилъ?
Титиній. На этомъ холмѣ съ его рабомъ Пиндаромъ. Онъ былъ въ совершенномъ уныніи.
Мессала. Да ужъ не онъ ли это лежитъ на землѣ?
Титиній. Живые такъ не лежатъ. О, боги!
Мессала. Онъ?
Титиній. Вотъ онъ, Мессала. Кассія уже нѣтъ. О, солнце, какъ ты закатываешься теперь въ багряномъ уборѣ своихъ лучей, такъ и жизнь Кассія угасла подъ багряницею его крови! Угасло солнце Рима! Нашъ день конченъ! Пусть набѣгаютъ тучи, пусть стелются туманы, пусть распложаются опасности,— наше дѣло окончено. Его убило сомнѣніе въ успѣхѣ возложеннаго на меня порученія.
Мессала. Да, его убила неувѣренность въ успѣхѣ. О проклятое заблужденіе, дитя печали! Зачѣмъ показываешь ты уму человѣка то, чего нѣтъ? Твое зачатіе совершается быстро, но счастливо ты не нарождаешься никогда, ты всегда убиваешь зачавшую тебя мать.
Титиній. Пиндаръ! Гдѣ же ты Пиндаръ?
Мессала. Отыщи его, Титиній, а я тѣмъ временемъ пойду и поражу этой вѣстью слухъ благороднаго Брута; да, поражу, потому что она для Брута будетъ болѣе жестокой; чѣмъ острое желѣзо и ядовитыя стрѣлы.
Титиній. Ступай, Мессала. Я поищу Пиндара (Мессала уходитъ). О, благородный Кассій! Зачѣмъ посылалъ ты меня? Развѣ я встрѣтилъ не твоихъ друзей? Развѣ не возложили они на меня вѣнца побѣды съ тѣмъ, чтобъ я передалъ его тебѣ? Развѣ ты не слышалъ радостныхъ ихъ возгласовъ? Увы, ты все перетолковалъ въ дурную сторону! Но я все-таки украшу твое чело этимъ вѣнцомъ; твой Брутъ велѣлъ передать его тебѣ, и я исполняю его приказаніе. Спѣши же сюда, Брутъ; посмотри, какъ я любилъ Кая Кассія! Простите, о боги! таковъ уже обычай римлянъ. За дѣло, мечъ Кассія, отыщи сердце Титинія! (Умираетъ).
Трубы гремятъ. Входятъ: Мессала, Брутъ, молодой Катонъ, Стратонъ, Волюмній и Люцилій).
Брутъ. Гдѣ-же онъ, Мессала, гдѣ его трупъ?
Мессала. Вотъ онъ, а рядомъ съ нимъ оплакивающій его Титиній,
Брутъ. Титиній лежитъ лицомъ вверхъ.
Еатонъ. И онъ убитъ!
Брутъ. О, Юлій Цезарь, ты и до сихъ поръ еще все могучъ! Твой духъ бродитъ здѣсь и устремляетъ наши мечи въ собственныя наши груди (Громкій шумъ битвы).
Катонъ. Благородный Титиній! Посмотрите, онъ надѣлъ вѣнокъ на чело мертваго Кассія!
Брутъ. Найдутся-ли въ числѣ живыхъ еще два римлянина, подобные этимъ? Прощай, послѣдній изъ римлянъ! Не можетъ быть, чтобы Римъ когда-нибудь народилъ другого подобнаго тебѣ. Друзья, въ настоящую минуту я не могу оплакивать этого человѣка такъ, какъ-бы слѣдовало. Но я найду такую минуту, Кассій, найду! Отправьте трупъ его въ Ѳасосъ: еслибъ его хоронить въ лагерѣ, это было-бы для насъ слишкомъ мучительно. Идемъ, Люцилій! Идемъ, Катонъ! Назадъ, на поле битвы! Лабео и Флавій, выводите впередъ наши войска! Римляне, теперь три часа; попытаемъ-же до наступленія ночи еще счастья во второмъ сраженіи.