Вторник, 29 октября
– С добрым утром, старичок. Есть пара минуток? – спросил Гленн Брэнсон, входя без четверти восемь утра в кабинет Роя Грейса, и остановился, заметив на столе чашку кофе, открытую банку кока-колы и блистерную упаковку парацетамола.
Спущенный галстук, болезненная бледность лица, налитые кровью глаза выдавали то ли недосыпание, то ли тяжелое похмелье. В данном случае верны были оба варианта.
– Дерьмово выглядишь.
– Спасибо, – хмуро ответил Грейс.
– Я серьезно. Устроил вчера мальчишник, а мне сказать забыл?
– Очень смешно.
Грэйс посмотрел на инспектора, явившегося на работу в одном из своих модных костюмов, на этот раз коричневом с отливом, и галстуке, который вполне могли прислать с Марса. Для человека, всего три месяца назад потерявшего жену – пусть даже они и не жили уже вместе, – Гленн в последние недели казался на удивление бодрым и жизнерадостным. С другой стороны, потеряв жену, он вернул детей, дом и нормальную жизнь.
Небо за окном, с его видом на парковку у супермаркета «Асда», посерело, приобретя цвет могильного камня, и поливало город дождем.
– Помнишь Кэссиана Пью? – спросил Грейс.
– Красавчика Кэссиана Пью? Златокудрого офицера лондонской полиции со скребущим, гнусавым голоском? Того, что наведывался сюда в прошлом году и ухитрился достать едва ли не всех в этом здании и управлении уголовных расследований Суссекса? Да, помню, и, к несчастью, хорошо. Мистер Двуличие.
Грейс опрокинул стакан колы и подлил еще.
– Да.
Он тоже помнил его слишком хорошо. Потому и перебрал прошлым вечером, о чем жалел теперь, в холодном свете дня. После того как Пью поджав хвост сбежал в Лондон, Грейс узнал, что он фальсифицировал улики по одному старому делу, и пригрозил ему арестом. Чего он не знал ни тогда, ни теперь, – это того, что у Кэссиана Пью был короткий роман с его женой Сэнди.
– Не могу поверить! – отозвался Брэнсон, услышав последние новости. – Пью? Заместителем главного констебля?
– Что ж, придется поверить.
– Помнишь тот фильм, «Афера»?
– С Робертом Редфордом и Полом Ньюманом?
– И Робертом Шоу.
– И что?
Брэнсон пожал плечами.
– Я об этом подумаю. Мы выведем мерзавца на чистую воду.
Грейс улыбнулся. Впервые с того момента, как накануне вечером вышел из кабинета Тома Мартинсона.
– Спасибо, друг, ценю твое отношение. Может, я сначала попробую организовать пропагандистское наступление.
– А пропагандист у тебя есть?
– Поищу, погуглю, – снова усмехнулся Грейс и тут же посерьезнел. – Ладно, ты же не мои проблемы явился выслушивать. Рассказывай.
– Вчера вечером ты попросил меня съездить и поговорить с мисс Рэд Уэствуд, так?
Грейс кивнул.
– Приятная дамочка. Умная, рассудительная. Я изложу тебе всю историю, и, думаю, ты согласишься со мной, когда услышишь, что в том деле с доктором – обгоревшее тело возле гольф-клуба «Хейуордс-Хит» и предсмертная записка – не все так просто.
– То есть?
– То есть это могло быть не самоубийство.
– Все улики указывают на то, что доктор покончил с собой. – Грейс отпил кофе. – В момент возгорания он был жив. Во рту и горле обнаружены ожоги. В легких – дым.
– А теперь выслушай меня. – Брэнсон достал блокнот и зачитал все, что записал накануне.
Через двадцать минут Грейс, покопавшись в сваленных на стол папках, нашел нужную. Из папки он достал предсмертную записку доктора Мерфи, и глаза сами отыскали показавшееся ему любопытным предложение.
– Что эта леди рассказала о докторе?
Гленн задумался. Выглянув в окно, Грейс увидел медленно ползущую с холма патрульную машину. Показав левый поворот, она свернула к воротам центра временного содержания. На заднем сиденье сгорбленная фигура. Арестованный по подозрению в каком-то преступлении. Мысли на мгновенно повернули к сыну. В мире столько злодеев, и лишь небольшой их процент попадает за решетку. Как, черт возьми, сделать мир безопасным для Ноя?
Пока Гленн Брэнсон читал ту часть своих записей, которая касалась доктора Карла Мерфи, Грейс делал свои пометки. Доктор был заядлым гольфистом – что соответствовало местонахождению тела вблизи поля, – и, судя по тому, что он знал, клуб «Хейуордс-Хит» имел высокую репутацию.
– Рэд сказала, что он любил кроссворды, – продолжал Брэнсон. – Каждый день решал кроссворд из «Таймс» и с гордостью говорил, что его лучшее время лишь две минуты уступает мировому рекорду.
– У тебя как с кроссвордами? – спросил Грейс.
Брэнсон покачал головой:
– Не думаю, что особенно силен. Эри – да, иногда решала, даже ко мне за помощью обращалась. Я в них ничего не понимал, кроме тех, где про кино. Эри говорила, что я тупой. – Гленн на секунду погрустнел, потом пожал плечами. – Наверное, так оно и есть. Она была умнее меня. – Он снова помолчал. – Мы хорошо жили. До того как…
Грейс вопросительно посмотрел на друга, который впервые за долгое время упомянул жену.
– До того как?..
Брэнсон пожал плечами.
– До рождения Сэмми. Вот тогда все и изменилось. Я вдруг перестал быть номером один в ее жизни. Не допусти, чтобы такое случилось у вас с Клио.
Грейс понимал, что он имеет в виду. Они с Клио несколько раз обсуждали эту тему и решили, что, хотя с рождением Ноя многое изменилось и они оба его любят, у них всегда будет оставаться время друг для друга.
Он кивнул:
– Мы над этим работаем.
– Работайте как следует, дружище. Наша кривая счастья как упала, так и не поднялась. После рождения Рэми все стало еще хуже, а потом у Эри началась депрессия.
Голос дрогнул; Гленн осекся, не договорив, и Грейс увидел, как по его щеке скатилась слезинка. Подавшись через стол, он похлопал друга по плечу.
– Она превратила твою жизнь в ад. Ты такого отношения не заслужил. Не забывай об этом.
Гленн улыбнулся и вытер слезу тыльной стороной ладони.
– Да. Знаю. Но все равно вспоминаю и ничего с собой поделать не могу.
– Было бы странно, если бы не вспоминал.
Гленн кивнул и шмыгнул носом.
– Ладно, давай к делу. Есть еще одно обстоятельство, на которое нужно обратить внимание. Рэд сказала, что жена Карла, та, что умерла, была по рождению немкой, как и его мать.
– И что тут такого важного?
Брэнсон покачал головой.
– Она ничего важного и не видит.
Рой Грейс задумчиво побарабанил пальцами по столу. Голова гудела, словно ее жалила тысяча пчел.
– Не нравится мне вся эта история с пожарами.
– Я и не думал, что она тебе понравится.
– У нас есть отчет о вскрытии, а против него – ничего. Но… – Грейс пробежал глазами по заметкам. – Связь между пожарами. Единственное общее звено – сама мисс Уэствуд. Думаю, надо бы поговорить с Джеком Скерритом.
Являясь начальником отдела тяжких преступлений, Рой Грейс мог самостоятельно принять решение о переквалификации расследования в отношении смерти доктора Карла Мерфи. Но поскольку полной уверенности в обоснованности такого решения у него не было, а более тщательное, полномасштабное расследование отнимало больше времени и требовало больших финансовых затрат, он пришел к выводу, что в данной ситуации следует прибегнуть к обычной практике и обратиться к вышестоящему начальству – как для того, чтобы подстраховаться и прикрыть спину, так и на всякий случай. Тем более что новый помощник главного констебля Кэссиан Пью, несомненно, будет искать любой повод, чтобы поймать его на просчете и устроить нагоняй.
Грейс позвонил помощнику Скеррита, и тот сказал, что шеф сегодня в отъезде, но завтра утром у него будет тридцатиминутное окошко.
– У тебя медовый месяц, так что расследование я могу взять на себя, – предложил Гленн. – Не хочу, чтобы ты с этим путался.
– Работа на первом месте.
Инспектор покачал головой.
– Работа и твой брак с Сэнди подпортила, и мои отношения с Эри развалила. Не допускай этого больше. Клио – особенная, другой такой не найдешь.
– Карл Мерфи тоже был особенным для кого-то, – возразил Грейс. – И мы обязаны установить истину.
– Я не позволю тебе сломать собственную жизнь. И тебе нужно это понять.
Грейс поднял голову, посмотрел на друга и увидел, что тот абсолютно серьезен.