Прямо от Кейт Джо пошел в парикмахерскую – он всегда так делал, бывая в расстроенных чувствах. Там его подстригли, вымыли голову яичным шампунем, сполоснули хинной водой, сделали массаж лица и горячий компресс, подпилили ногти на руках, а также до блеска начистили ботинки. Обычно эта процедура плюс новый галстук прекрасно поднимали дух, однако на этот раз, расставаясь с цирюльником и полдолларом чаевых, он все еще пребывал в поганом настроении.
Попался-таки в ее мышеловку, прямо штаны с него спустила. Цепкая баба, смекалистая, такой палец в рот не клади. И опасному фокусу научилась, никогда не поймешь, блефует она или нет.
Клиент в тот вечер шел вяло, но потом ввалилась орущая орава из стэнфордского отделения общества «Сигма, Альфа, Эпсилон» – шестнадцать членов и двое кандидатов. Они только что прошли инквизиторскую, изобилующую всякими подначками церемонию принесения присяги в Сан-Хуане, и их бьющая через край энергия требовала разрядки.
Флоренс, которая по ходу представления должна была изображать девочку с сигаретой, простудилась. Каждый раз, когда она затягивалась, чтобы пустить дым, ее разбирал кашель. У жеребчика-пони обнаружился жесточайший понос.
Студиозы ржали от восторга и хлопали друг друга по спине. Выкатываясь из борделя, они шутки ради прихватили с собой все, что плохо лежало. После их ухода две девицы затеяли ленивую дурацкую перебранку, и Тереза первый раз получила возможность показать замашки старины Джо. Словом, вечерок выдался – хуже некуда.
А там, в конце коридора, за затворенной дверью притаилась беда. Перед тем как пойти к себе, Джо постоял у двери, но ничего не услышал. В половине третьего он запер дом и в три улегся и начал ворочаться – сон не шел. Тогда он уселся в постели и проглотил семь глав «Добычи Барбары Уорт», а когда рассвело, спустился в пустую кухню и зажег огонь под кофейником.
Он сидел, поставив локти на стол и обеими руками держа кружку с кофе. Где-то он дал маху, факт, но где? Может, она пронюхала, что Этель отдала концы? Тогда смотри в оба. И здесь к нему пришло и крепко засело в голове решение. Вот будет девять, он пойдет к ней и поговорит. Только ухо востро надо держать. Может, он чего не расслышал. Самое правильное сейчас – выложить ей все напрямик и затребовать свои, только не переборщить. Давай, мол, тысячу, и я сматываюсь отсюда, а ежели не захочет, черт с ней, все равно смотаюсь. Глядишь, в Рино банкометом устроится, работенка «от» и «до» и никаких тебе юбок. Хорошо бы квартиркой собственной обзавестись и обставить ее чин-чином – кресла кожаные, диван, ну и все такое. Чего он потерял в этом паршивом городишке? Лучше вообще в другой штат перебраться. Ему вдруг пришло в голову: а не рвануть ли прямо сейчас? Подняться наверх, сложить вещички – всего и делов-то. Пять минут, и поминай как звали. Не с кем ему тут прощаться-обниматься. Заманчиво, ничего не скажешь. Шанс подзаработать на Этель не такой уж крупный, как сперва казалось. С другой стороны, тысяча долларов на земле не валяется. Не, лучше подождать.
Пришел повар в самом мрачном настроении духа. У него на шее выскочил чирей, кожа так воспалилась и распухла, что отдавалось в голове. Нечего посторонним тут у него в кухне под ногами путаться, и без них тошно.
Джо пошел к себе в комнату, почитал еще немного и уложил чемодан. Как бы ни повернулось с ней, он твердо решил сматываться.
Ровно в девять он легонько постучал к Кейт и толкнул дверь. Постель ее была нетронута. Он поставил поднос на стол и постучал в камору раз, потом другой, негромко окликнул хозяйку и вошел.
На стол падал кружок света. Голова Кейт утопала в подушках.
– Видать, всю ночь тут проспали, – сказал Джо. Он подошел поближе, увидел бескровные губы и погасшие глаза под полузакрытыми веками и понял, что она мертва. Он задумчиво покачал головой и выскочил в переднюю комнату посмотреть, закрыта ли дверь. Потом, не теряя ни секунды, обшарил ящик за ящиком комод, проверил сумочки и портмоне, заглянул в шкатулку около кровати и оторопел: ни единой мало-мальски стоящей вещицы, даже щетка для волос в серебряной оправе и та куда-то подевалась.
Снова по-быстрому в пристройку и нагнулся над ней – ни колечка, ни булавки какой. Потом заметил тонюсенькую цепочку на шее, ловко поддел ее пальцем, разомкнул замочек. С цепочкой вытянулись золотые часики, патрон какой-то и ключи от сейфа, с номерами 21 и 29.
– Вон куда заначила, сучка, – процедил он, снял часики с цепочки и сунул их в карман. Ему хотелось двинуть ей по морде, но тут пришла мысль порыскать в бюро. Бумага с двумя нацарапанными строчками и подписью сразу же бросилась в глаза. За такую хороший куш отвалят. Он сложил бумагу и бережно положил в карман. Потом взял с полки пачку бумаг – счета и квитанции, на другой лежали страховки, на третьей – записная книжечка, где на каждую дешевку целое дело заведено. Сгодится, в карман. На одной полке – пачка больших конвертов, желтых, не почтовых. Он стянул с них резинку, открыл один и вытащил фотографию. На обороте аккуратным остреньким почерком Кейт имя, адрес, занятие.
Джо радостно гоготнул. Вот это да, всем шансам шанс! Он открыл другой конверт, третий. Господи Иисусе, да тут целый Клондайк! На это сколько ж годков припеваючи прожить можно. Глянуть, к примеру, на этого толстожопого, который в городском совете сидит, – со смеху помрешь! Он схватил конверты резинкой.
В верхнем ящичке обнаружилось восемь десятидолларовых бумажек и связка ключей. Деньги сразу пошли в карман. Джо приоткрыл второй ящичек – в нем бумага писчая, сургуч, пузырек с чернилами, и в эту секунду в комнату постучали. Он подошел к двери, высунулся. В коридоре стоял повар.
– Там тебя один видеть желает.
– Кто такой?
– А я откуда знаю.
Оглянувшись, Джо вышел в коридор, вынул ключ изнутри, запер дверь – и ключ в карман. Может, чего проглядел там.
Оскар Ноубл стоял в просторной гостиной. На нем были серая шляпа и драповое, в рыжую клетку, полупальто, застегнутое до самого верха. Глаза тоже водянистые, серые, того же цвета, как щетина на щеках и подбородке. Ставни еще не открыли, в комнате света едва-едва.
Джо ленивой походочкой вошел из коридора, и Оскар спросил:
– Тебя Джо зовут?
– Кому потребовался?
– Шериф с тобой поговорить хочет.
У Джо внутри похолодело.
– Задержание? – спросил он. – Покажь ордер.
– Какой, к чертям, ордер! – сказал Оскар. – Ничего мы тебе не клеим. Проверка, простая формальность. Пройдем?
– Пройдем, отчего не пройти, – согласился Джо.
Они вышли. Джо поежился:
– Пальтишко бы взять…
– Хочешь – возьми.
– Да ладно уж, обойдусь.
Они шли в сторону Кастровилльской улицы.
– Раньше загребали? – спросил Оскар. – Брали отпечатки?
Джо помолчал, потом сказал:
– Было дело.
– За что?
– Выпил и легавому двинул, – объяснил Джо.
– Ну вот и проверим, – сказал Оскар Ноубл и завернул за угол.
Джо рванул, как заяц, через улицу, через железнодорожные пути, туда, где виднелись пакгаузы и переулки Китайского квартала.
Чтобы достать револьвер, Оскару пришлось сорвать перчатку и расстегнуть пальто. Он выстрелил, выкинув руку, и промахнулся.
Джо начал петлять на бегу. Он был уже метрах в пятидесяти и приближался к проходу между двумя зданиями. Оскар подскочил к телефонному столбу на обочине, уперся в него левым локтем, левой же ладонью ухватил правое запястье и навел мушку на начало узкого проулка. Как только Джо попал в поле прицела, он выстрелил.
Джо грохнулся ничком и проехал по земле с полметра.
Рядом была бильярдная какого-то филиппинца. Оскар Ноубл зашел туда и позвонил в участок. Когда он вышел оттуда, вокруг убитого уже собралась порядочная толпа.