Адам суетливо открывал ящики, обследовал полки и поднимал крышки на коробках и ящиках по всему дому. В конце концов пришлось снова звать Ли.
– Где тут чернила и перо?
– У вас их и нет, – заметил Ли. – За долгие годы вы не написали ни слова. Если желаете, можете взять мои.
Китаец пошел к себе в комнату и принес широкую бутылочку с чернилами, ручку с толстым пером, стопку бумаги и конверт, которые положил на стол.
– Как ты догадался, что я собираюсь писать письмо? – удивился Адам.
– Хотите написать брату, верно?
– Да.
– Тяжело придется после столь долгого перерыва, – предположил Ли.
И оказался прав. Адам со страдальческим видом грыз ручку, чесал ею затылок, потом набрасывал на листке несколько предложений, комкал бумагу, и все повторялось сначала.
– Послушай, Ли, если я надумаю съездить на Восток, присмотришь за детьми до моего возвращения?
– Да, съездить легче, чем написать письмо. Разумеется, присмотрю.
– Нет, пожалуй, все-таки напишу.
– Почему не пригласить брата в гости?
– Хорошая мысль, Ли. А мне и в голову не приходило.
– Вот вам и повод, чтобы написать письмо, а это само по себе хорошо.
Дело с письмом пошло легче. После нескольких исправлений Адам переписал его начисто, прочитал еще раз и вложил в конверт.
Дорогой брат! – говорилось в письме. – Ты удивишься, получив от меня весточку после стольких лет молчания. Много раз собирался тебе написать, да все откладывал. Сам понимаешь. Как ты там? Надеюсь, в добром здравии. Может, у тебя уже пяток, а то и десяток детишек? Ха-ха! А у меня двое сыновей-близнецов. Их мать с нами не живет. Деревенская жизнь ей не по душе, вот она и переехала в соседний город. Иногда мы с ней видимся.
У меня замечательное ранчо, но, к своему стыду, я его запустил. Может, сейчас начну исправляться. Намерения-то у меня всегда были хорошими. Правда, я несколько лет проболел, но теперь совсем выздоровел.
А как ты поживаешь? Хотелось бы повидаться. Может, приедешь погостить? Места здесь прекрасные, и, может быть, тебе захочется здесь осесть. Зимой не холодно, а для таких стариков, как мы, это важно. Ха-ха!
Ладно, Чарльз, надеюсь, ты подумаешь над моим предложением и дашь знать. Путешествие пойдет тебе на пользу. А я очень хочу встретиться. Так много надо рассказать, о чем в письме не напишешь.
Послушай, Чарльз, напиши мне обо всех новостях, что произошли дома за эти годы. Наверное, много чего случилось. Мы стареем, и то и дело слышишь, что умер кто-то из знакомых. Ничего не поделаешь: так уж устроен мир. Ответь поскорее и сообщи, приедешь ли в гости. Твой брат Адам.
Адам сидел с письмом в руках, а перед глазами стояло мрачное лицо брата со шрамом на лбу. Карие глаза загорелись недобрым блеском, верхняя губа вздернулась, обнажая зубы, и вот уже скалится дикий зверь, охваченный слепой жаждой разрушения. Адам встряхнул головой, отгоняя видение, и попытался представить лицо брата улыбающимся, без шрама на лбу, но память отказывалась повиноваться. Схватив перо, он сделал приписку: «РS. Чарльз, как бы там ни было, я никогда не испытывал к тебе ненависти и всегда любил, потому что ты – мой брат».
Адам сложил листок, пригладил сгибы ногтем и заклеил конверт, стукнув по нему кулаком.
– Ли! – позвал он. – Где ты, Ли?
Китаец заглянул в дверь.
– Ли, сколько времени письмо идет на Восток, в самую дальнюю часть, в Коннектикут?
– Не знаю, – ответил китаец. – Должно быть, недели две.
Отправив первое за десять с лишним лет письмо брату, Адам с нетерпением ждал ответа. Он потерял счет времени. Письмо еще не успело дойти до Сан-Франциско, а он уже донимал Ли вопросами:
– Почему он не отвечает? Может, злится на меня, что не писал? Но ведь и он не писал. Правда, Чарльз и не знал адреса. А может, он переехал?
– Потерпите, прошло всего несколько дней, – увещевал Ли.
– Интересно, соберется ли он в гости? – спрашивал себя Адам и задумывался, хочет ли он, чтобы Чарльз приехал на ранчо.
Отправив письмо, он испугался, что брат примет приглашение. Адам уподобился непоседливому ребенку, который тянется шаловливыми пальчиками ко всему, что плохо лежит. Он не давал покоя близнецам, донимая их вопросами о школе:
– Ну, и чему вас сегодня научили?
– Ничему особенному.
– Не может быть! Чему-то да научили. А вы сегодня читали?
– Да, отец.
– А что читали?
– Басню про кузнечика и муравья.
– Очень интересно.
– Есть еще рассказ, как орел похитил ребенка.
– Помню. Только забыл, чем дело кончилось.
– Мы еще не дочитали, только картинки смотрели.
Мальчиков поведение отца раздражало. Во время очередной неумелой попытки проявить отцовскую заботу Кэл позаимствовал у Адама перочинный нож в надежде, что тот о нем не вспомнит. Но к этому времени ветви ив налились соком, и с них стала легко сниматься кора. Адам потребовал нож обратно, загоревшись желанием научить сыновей делать свистки, хотя Ли показал, как это делается, еще три года назад. Хуже всего, что он сам забыл, как наносится надрез, и не сумел извлечь из них ни единого звука, хотя бы отдаленно напоминающего свист.
Как-то в полдень на новеньком «форде», с ревом подскакивающем на ухабах, приехал Уилл Гамильтон. Он включил первую передачу, и высокий верх машины раскачивался, как корабль во время шторма. Медный радиатор и бак «Престолайт» на подножке слепили своим сиянием глаза.
Уилл потянул рычаг тормоза, заглушил двигатель и откинулся на спинку кожаного сиденья. Перегретый двигатель несколько раз сдетонировал.
– Вот и ваш красавец! – с деланным энтузиазмом воскликнул Уилл. Он люто ненавидел все «форды», но именно они с каждым днем увеличивали его состояние.
Адам и Ли наклонились над открытым капотом, а Уилл Гамильтон, тяжело пыхтя от избыточного веса, принялся объяснять работу механизма, в котором сам не разбирался.
Сегодня невозможно представить, каких трудов стоило завести машину, научиться водить и содержать ее в надлежащем порядке. Сложным был не только сам процесс, но и тот факт, что все приходилось начинать с нуля. Современные дети с колыбели впитывают принципы работы двигателя внутреннего сгорания, а в прежние времена человек заводил машину в полной уверенности, что она не сдвинется с места, и порой оказывался прав. Чтобы завести современный автомобиль, достаточно повернуть ключ зажигания и включить стартер. Все остальное выполнит автоматика. В те далекие дни дело обстояло куда сложнее. Автомобилисту требовались не только хорошая память, сильные руки, ангельское терпение и безрассудная надежда, но также и некоторые навыки в практической магии, и в результате многие, прежде чем повернуть пусковую рукоятку «форда» модели «Т», плевали на землю, шепча заклинание.
Уилл Гамильтон объяснил, как следует обращаться с машиной, потом принялся растолковывать во второй раз. Его слушали с широко раскрытыми глазами, с большим интересом, чутко реагируя на каждое слово, будто терьеры. Оратора никто не прерывал, но, начав объяснять то же самое в третий раз, Уилл понял, что так дело не пойдет.
– Вот что я скажу! – бодро начал он. – Обучение разным тонкостям – не по моей части. Я просто хотел, чтобы вы на нее сначала посмотрели. Теперь я возвращаюсь в город и завтра пришлю машину вместе со специалистом, а уж он за пару минут расскажет вам больше, чем я за неделю.
Однако Уилл забыл собственные наставления и, как ни старался, не сумел завести двигатель. В конце концов он взял у Адама повозку и лошадь и отправился в город, пообещав завтра же прислать механика.