Устанавливать телевизионную камеру в Сениной палате против правил, ведь он теперь вне игры, но болельщики нового секс-символа могут посмотреть позитивные кадры в записи. Улыбающийся Сеня пьет бульон и готовится к новой роли, которую он теперь, вне всякого сомнения, получит.
Но самое интересное происходит в особняке. Еще один виток гонки на выживание. Так и хочется спросить: кто следующий? На вылет из игры, разумеется, хватит уже смертей.
«Смертей», – почему-то думает Люба, глядя на счастливого Сеню. Но он на экране недолго. Снова шапка красными буквами: «Прямой эфир».
А они начали привыкать к видеокамерам. Первое время все участники проекта держались неестественно, ходили как деревянные, говорили слишком уж громко, акцентируя чуть ли не каждое слово. И вообще, выглядели какими-то искусственными. Ведь почти ни у кого из них нет актерской школы. Но теперь… Эти люди меняются на глазах, с каждой неделей. Теперь они просто живут, почти забывая о том, что на них смотрят миллионы.
Пенсионер Кучеренко пытается найти себя и как-то отвлечься, малюя новую картину. Он работает над «шедевром» с упоением. Похоже, после окончания игры этот интерьер, написанный маслом никому не известным дилетантом, пойдет на аукционе с молотка за хорошие деньги. Даже если Кучеренко не выиграет миллион, внакладе пенсионер не останется. Люба уже находит на сайте игры заявки на картину Якова Савельевича. Что ж, как говорится, все тело в дело. Виолетта продает свои прелести, Кучеренко свои способности. Аукцион, скорее всего, и пройдет в Интернете на сайте «igranavylet.ru».
Серафима Евгеньевна интуитивно продолжает нарезать круги вокруг лакомого кусочка: подходящего мужчины и его шедевра.
– Ах, Яков Савельевич, какая прелесть! – умиляется она, сидя в глубоком кресле перед журнальным столиком с неизменными гадальными картами в руках.
– Да, почти уже готово, – Кучеренко отходит от мольберта и, наклонив голову, любуется своей работой. – Никогда так быстро не писал! Вот что значит вынужденное безделье! А?
– Да что вы такое говорите! Вы же труженик! – любовно говорит Серафима Евгеньевна. – И руки у вас, наверное, золотые.
– Это да, – соглашается Кучеренко. – Руками-то мы все можем. И кран починить, и картину намалевать.
– Что же не разбогатели? – серебряным колокольчиком заливается Серафима Евгеньевна. – С такими-то золотыми руками, должно быть, вы всю жизнь были нарасхват?
Это она так прощупывает почву. Жена, дети… Если развелся, то почему? Какой в мужчине изъян? Кучеренко охотно идет в расставленные силки:
– Так-то оно так. Деньги я неплохие заколачивал. От работы никогда не бегал, но так и не разбогател. Не туда все ушло. Жаль, поздно спохватился. Но ничего. Теперь-то дело пойдет. Надо же! За две недели картину написал! И ведь не тянет больше!
– Куда?
Изыскания Серафимы Евгеньевны прерывает настойчивый стук в дверь.
– Кто там? – с досадой спрашивает Ирисова.
– Можно? – В комнате у Кучеренко появляется Виолетта в блестящем облегающем платье такой длины, что пожилая актриса начинает испуганно моргать. Того и гляди из-под юбки покажутся трусики, если они там вообще есть. Красавица при полном параде, с покрытой лаком, словно панцирем, прической и с вечерним макияжем, готовая к охоте. Объект у нее один: мужчина. Возраст значения не имеет.
– Ах, и вы здесь, Серафима Евгеньевна-а-а! – томно тянет Виолетта. – Я помешала?
– Яков Савельевич работает над картиной, – говорит Ирисова с видом: «А вы что, девушка, подумали?»
– Да ведь картина-то почти закончена!
– И что? – Кучеренко любовно наносит на полотно еще один мазок.
– Не могли бы вы и мне нарисовать на память уголок комнаты? Моей.
– Картины, девушка, не рисуют, а пишут, – поджав губы, говорит Серафима Евгеньевна.
– Да какая разница! Так как, Яков Савельевич? Сделаете?
– Если женщина просит, – пожимает плечами Кучеренко. – Отчего же не изобразить?
– Но как же… – Серафима Евгеньевна явно досадует, что такая простая мысль пришла в голову не ей, а Виолетте: попросить Кучеренко написать интерьер ее комнаты. Вот это подход! Сразу – в дамки! Теперь Кучеренко безвылазно будет торчать у Виолетты. – Яков Савельевич уже обещал мне!
– Что обещал? – удивленно смотрит на Ирисову Кучеренко.
– Написать комнату. Мою комнату. А я вам, Яков Савельевич, за это погадаю, – кокетливо говорит пожилая актриса.
– Не надо! – вздрагивает Кучеренко и роняет кисть. Ее проворно подбирает Виолетта. – К черту это ваше гадание! Даже не думайте.
– Но это же просто карты, – удивляется Серафима Евгеньевна.
– Странно, что они всегда говорят правду, – ехидно говорит Виолетта, протягивая Кучеренко испачканную краской кисть. – Вот, возьмите, Яков Савельевич. Мне даже кажется, что она это делает нарочно. Подсовывает пиковых тузов. А вдруг она и есть убийца? – блондинка кивает на Ирисову.
– Кто? Я?! Да что вы себе позволяете!
Пожилая актриса вскакивает и в слезах выбегает из комнаты.
– Ну и нервы, – пожимает плечами Виолетта. – А что я такого сказала? Чем я еще могу вам помочь, Яков Савельевич? Что-то подать? Тряпку? Эту, как там ее… Палитру? – морщит лобик блондинка.
– Я уже закончил, – бормочет Кучеренко. Наедине с юной красоткой он явно чувствует себя неловко.
– Сколько вам лет, Яков Савельевич? – невинно спрашивает та.
– Шестьдесят… один. – (Согласно анкете, размещенной на сайте, ему на четыре года больше.)
– А на вид так и не скажешь! – хихикает девица. – То есть я хотела сказать, что выглядите вы гораздо моложе. Ну, лет так на пятьдесят… с чем-то. У вас такая подтянутая фигура и такое мужественное лицо! Вы, Яков Савельевич, похожи на одного американского киноактера. На Брюса Уиллиса.
Прием затасканный, но Кучеренко клюет:
– А кто это?
– Как? Вы не знаете Брюса Уиллиса? А кого из американских актеров знаете?
– Я больше старые советские фильмы смотрю, – жмурится Кучеренко. – «Волга-Волга» или, скажем, «Карнавальную ночь».
Виолетта явно озадачена. Она таких фильмов не знает.
– Когда комнатку-то будем писать? – спохватывается Яков Савельевич. Дамочка-то по делу пришла.
– Да хоть сейчас! – радостно говорит блондинка, соскочив со скользкой темы: огромная разница в возрасте и, соответственно, в интересах. – А портреты вы не пробовали писать, Яков Савельевич? Я бы вам охотно попозировала, Яша. Давай уже на «ты». Ведь мы теперь с тобой художник и его модель.
Кучеренко медленно наливается краской и становится похож лицом на вареную свеклу. Виолетта ему годится даже не в дочки – во внучки.
– С портретами у меня как-то не получается, – бормочет он.
– Ничего. Все еще впереди, – утешает его Виолетта, приблизившись вплотную. Пенсионер ниже нее сантиметров на десять, тем более что девушка на каблуках. – Может быть, не попадалось подходящей натуры? – она спускает с плечика платье. – Как тебе?
Роль соблазнительницы Виолетте не удается.
– Может, все-таки интерьер? – затравленно бормочет Кучеренко, пятясь к окну.
– Интерьер так интерьер, – Виолетта с досадой возвращает платье обратно. Что ж, с первого раза не получилось. А так хотелось снова побыть в кадре дезабилье! Девица все уже рассчитала.
Плавно покачивая бедрами, красавица идет к двери. Обернувшись на пороге и приняв эффектную позу, Виолетта тоном, как ей кажется, роковой соблазнительницы говорит:
– Так вы приходите, Яков Савельевич! Приходите!
Пенсионер завороженно смотрит на дверь, за которой исчезла Виолетта, и нервно вытирает рукой вспотевший лоб:
– Тьфу ты, дьявол! Чтоб тебя! – Кучеренко торопливо крестится.
Камера оставляет его в этом взволнованном состоянии и следует за Виолеттой. А она идет… в комнату инженера Суворова. Вот у кого нет никакого хобби. Но от вынужденного безделья Суворов не слишком страдает. Лежит целыми днями на кровати и насвистывает. А то просто в потолок смотрит. Рейтинг ему это не прибавляет, но благодаря двум роковым случайностям Суворов все еще в игре. Показывают его комнату. В дверь настойчиво стучат.
– Войдите! – охотно откликается хозяин. Все какое-то развлечение.
Стучат еще раз.
– Яков Савельевич, это вы? – кричит Суворов. – Да войдите же!
– Нет, это не Яков Савельевич.
Дверь открывается, и в комнату, покачивая бедрами, входит Виолетта. Она поднимает рейтинг привычным способом: обольщает всех мужчин, кто оказался в опасной близости. Суворов тут же вскакивает с кровати и одергивает олимпийку:
– Чем обязан?
– У вас нет зажигалки? – томно прищуривается Виолетта.
– Зажигалки?
– Ну да. Курить страсть как охота. Присесть можно?
– Да. Прошу. – Суворов одним махом подвигает к блондинке тяжеленное кресло: – Вот.
Кто бы мог подумать, что у инженера столько силы! На вид Суворов не такой уж и спортивный. Маскируется, что ли? Виолетта садится в кресло, закидывает ногу на ногу и, глядя в камеру, жалуется:
– Никто ведь не курит. Программист какой-то странный, у меня даже есть подозрения, что он голубой.
– Голубой?!
– Ну да. Сидит все время в гостиной с Зосей. А она лесбиянка. Чудесная парочка! Голубой и лесбиянка! А пенсионер, тот просто больной. У него давно уже не стоит. – (Ох, Яков Савельевич, посмотришь ты когда-нибудь это в записи!) – Только вы здесь нормальный мужчина, Артем… Забыла отчество. Сколько вам лет?
– Тридцать пять, – без запинки отвечает инженер. А лицо у него при этом! «Маня! Меня заставили!»
– А на вид так и не скажешь. Очень молодо выглядите. Прямо как этот… Брюс Уиллис.
Странное сравнение, потому что у Суворова-то волос на голове хватает в отличие от американского актера, чей череп наголо обрит. Но, видать, фантазия у Виолетты небогатая. Американские фильмы Суворов смотрит, потому что говорит:
– Да он, кажется… э-э-э… лысый. Этот Брюс Уиллис.
– Зато он настоящий мужчина! Как и вы.
– Так ведь я женат! – невпопад отвечает Суворов. Читай: катись отсюда.
– Я и говорю: настоящий мужчина! – не сдается Виолетта. – Хотелось бы познакомиться с вами поближе. Что это вы все время насвистываете?
– Да вроде как сочиняю, – мнется инженер.
– Песни, да? Вот здорово! – радостно хлопает в ладоши Виолетта. Не получилось с художником, так есть, оказывается, готовый композитор! – Я знала, что вы необыкновенный человек! Интуиция мне подсказывала! Так и есть: вы, оказывается, талант!
Артем Арсеньевич розовеет от удовольствия.
– Да это я так. Я обычно в ванне.
– В ванне?!
– Пою в ванне. – Суворов багровеет. Виолетта кого угодно вгонит в краску. – Воду включу, чтобы никто не слышал, и пою. Жена говорит, у меня голоса нет, ее эта моя привычка раздражает. У меня там вообще появляется это… вдохновение. В воде. Когда я слышу звуки льющихся струй.
– А что вы еще делаете в ванне? – кокетливо спрашивает Виолетта, роняя с плеча бретельку вечернего платья. Ну, неймется ей!
– Моюсь.
Блондинка хищно улыбается.
– И бреюсь, – добавляет Артем Арсеньевич, нервно застегивая молнию на олимпийке.
– Опасной бритвой? – прищуривается Виолетта.
– Нет, что вы! Электрической. Маня подарила.
– Ты. И забудь свою Маню.
– Что?!
– Можно на «ты». Вообще-то мне нравится, когда меня называют Виолой.
– Вообще-то, это сыр такой.
Ай, молодец!
– Чего?!
– Плавленый сыр «Виола».
– Сам ты сыр! – злится Виолетта. – Плавленый. Нет, что за мужик пошел? Сплошь импотенты!
– Я не импотент, – обижается Суворов. – Просто я женатый человек, и деньги мне нужны для дела.
– А мне для чего?
– На тряпки спустить.
– Сам ты тряпка!
– Слушай, чего ты приперлась? – Суворов неожиданно показывает характер. – Я тебя не звал.
– Так как насчет зажигалки?
– Я не курю.
– И где они, мужики? – вздыхает блондинка и медленно, так чтобы все разглядели ее потрясающие ноги, поднимается из кресла. – Ладно, пойду к программисту.
– Зачем? – удивляется инженер.
– За зажигалкой!
– Так он же вроде тоже не курит, – улыбается инженер. Мол, зря время теряете, девушка.
И тут Виолетта не выдерживает. Начинает хамить:
– Арсюша, ты жене когда-нибудь изменял?
– Зачем?
– Затем, что сдохнуть от скуки можно в такой компании!
– Ты легко можешь все это прекратить, – невинно говорит Суворов. – Дверь на выход всегда открыта. Меньше народу – больше денег. Я понятно сказал?
– Дурак!
Виолетта бухает дверью. Инженер пожимает плечами и вновь ложится на кровать. Проехали. Он и в самом деле хороший семьянин и верный муж, или это игра такая?
А Виолетта упорно ищет жертву. Женские чары блондинки простаивают. Активы, вроде красивой груди и упругой попы, способные повысить рейтинг, бездействуют. Ведь это же непорядок! Новый роман нужен красавице, как воздух. И после Сени программист – самый подходящий мужчина. Молодой, холостой и симпатичный. Почему бы не попробовать?
– Войдите, – не сразу отзывается на стук в дверь Алексей Градов.
– Извини, у тебя зажигалки нет? – спрашивает Виолетта, заглядывая в комнату.
– Зажигалки у меня нет, – спокойно отвечает программист. – Это все?
– Зайти не пригласишь?
– А причина?
– Девушке скучно.
– Ну, заходи. Девушка.
Виолетта садится к нему на кровать. Чего зря время терять? Градов усмехается:
– Яков Савельевич по-прежнему картину пишет?
– И что?
– Ты, кажется, от него.
– А вот и не угадал!
– Значит, еще и к инженеру заходила. По всем мужикам прошлась?
– Еще чего!
– У тебя на платье свежее пятно от масляной краски, крохотное, но я заметил, а инженер уважает одеколон «Ожон». Терпеть не могу этот запах, потому особо к нему чувствителен. Отодвинься, не то облюю твое платье. Небось, другого-то нет.
– А ты, часом, не мент? – зло прищуривается Виолетта. – Уж больно наблюдательный! Может, шпионишь за нами?
– Для того чтобы прочитать твои мысли, вовсе не надо быть ментом. Ты всегда предсказуема.
– Ах, так? – Виолетта всерьез обижена. – И что же ты про меня предсказал?
– Что ты теперь на всех мужчин будешь кидаться. Твое амплуа – постельные сцены, все остальные ты проваливаешь. Может, договоримся? Не трогай меня, а?
– Причина?
– Ты мне не нравишься.
– Врешь! – Виолетта вытягивает длиннющие ноги и задирает платье. – И как тебе?
– Красивые, – кивает Градов. – Инженеру показывала?
– Иди ты… – Виолетта на глазах дурнеет, когда злится.
– Это моя комната, – напоминает программист. – Так что сама пошла.
– Чего?
– Выметайся, говорю. Мне с тобой не о чем разговаривать. Ты для меня все равно что вон тумбочка, – Градов кивает в угол. – Интеллект у вас на одном уровне. Что ты, что дерево.
– Хам! – сверкая глазами, вскакивает Виолетта.
– Знаешь, что такое смешанное чувство? Я не про анекдот с тещей, которая летит в пропасть в твоей машине. Я про девушку-дешевку. Не знаю, чего у меня в душе больше, жалости или гадливости, когда я на тебя смотрю. Нельзя же быть такой дурой! Тебе надо было хранить верность Сене. И тогда бы ты получила и миллион, и славу, и выгодные контракты. А ты готова лечь под каждого, кто позовет. Ну не любит народ шлюх. Так, позабавиться. Подумай об этом на досуге.
– Ненавижу умников! – на глазах у Виолетты злые слезы. – Тебе, между прочим, тоже ничего не светит!
– А я знаю.
– Тогда зачем ты здесь?
Градов молча пожимает плечами. Мол, все равно не поймешь.
– Ты еще пожалеешь… – как змея, шипит Виолетта.
И громко хлопает дверью. В коридоре блондинка сталкивается с Зосей:
– А… Вот и наша непредсказуемая! Что, уже изменила своей…?
– Кому? – удивленно смотрит на красавицу Зося. – Какая муха тебя укусила?
– «Жене»! – на весь коридор орет Виолетта. – Похоже, ориентацию сменила!
– Ты о чем?
– О тебе и… – Виолетта кивает на дверь комнаты, из которой только что вышла. Зося медленно наливается краской:
– Не говори о том, чего не знаешь.
– Кто? Я не знаю?! Уж об этом я знаю все!
И Виолетта несется вниз, в гостиную.
– Озабоченная! – Зося крутит пальцем у виска и стучится в комнату программиста:
– Леша? Можно?
– Конечно.
А они подружились: девушка с нетрадиционной сексуальной ориентацией и загадочный Градов. Зося умница, и Алексею с ней интересно. Они часами разговаривают о компьютерах. Вот и сейчас Градов достал свой органайзер, стал нажимать на какие-то кнопки… Зося смотрит внимательно:
– Класс! Сам придумал?
– Сам, – скромно говорит программист.
Но это Люба уже не стала смотреть. С Градовым у нее связаны, пожалуй, самые неприятные в жизни воспоминания. И так уже до двух часов ночи просидела у экрана! Прекрасное средство от бессонницы – эта параллельная жизнь! Сейчас, глубокой ночью, когда особенно тоскливо и одиночество ненавистно, создается ощущение, что в доме полно народа.
У Любы выходной. Раньше она находила в этот день какие-то неотложные дела. Теперь, в самом конце зимы, делать ничего не хочется. Апатия и полное бессилие. За окном все то же: надоевший снег, завывания ветра, небо, затянутое тучами. Апатия постепенно переходит в депрессию. Кажется, что ничего хорошего в жизни уже не будет.
Любе тоскливо: не хватает общения с Апельсинчиком. И зачем только Люська в это ввязалась? Теперь ей даже позвонить нельзя. Сергея, что ли, набрать? Люба потянулась было к телефону, но рука бессильно опустилась. Что спросить-то? Как Люся? Да это и так все видят каждый божий день. Сергей наверняка переживает. Этим вопросом ему только душу бередить.
Люба снова тянется к телефону, но спохватывается: Стас на работе. Либо не ответит, либо отчитает: не звони без дела! А какое у нее дело? Скучно?
«Внимание! Прямой эфир!»
Остается только это: наблюдать за чужой жизнью. Подсматривать в замочную скважину.
Гостиная: Ирисова в кресле перед журнальным столиком с неизменной колодой карт, в соседнем кресле Кучеренко. Такие кресла и столики находятся в каждой комнате, дизайнер не слишком утруждал себя, занимаясь интерьером особняка. Типовая мебель, одинаковые обои, безликие напольные ковры. Цвет, что называется, «немаркий».
Зося сегодня дежурит по кухне, ей помогает Алексей Градов. Помогает неумело, потому что готовить он не умеет совсем, больше мешается, но Зося терпит. Девушка она не только добрая, но и покладистая. Характер просто золото! Люба подозревает, что вызывающая прическа, неизменный плеер и татуировка, – все это для того, чтобы никто не разглядел истинную Зосю, такую ранимую, чувствительную, стесняющуюся своей странной любви к другой женщине. «Муж»? Пожалуй, что нет. Скорее, «жена». Или как у них там? Зося могла решиться на участие в «Игре» только под давлением чрезвычайных обстоятельств. Это интересно. В Зосе определенно есть загадка.
Алексей Градов неловко шинкует большим столовым ножом кочан капусты. Зося стоит рядом, кроша морковку. Они почти не разговаривают, и камера дает зрителям гостиную. Ни минуты без зрелища. Молчание никому не интересно, а вот ругань…
Появляется инженер Суворов. Садится на диван и обращается к Серафиме Евгеньевне:
– Может, в картишки перекинемся? Яков Савельевич? Как?
– Можно, – кивает Кучеренко. – В подкидного.
– Как вы можете! – Ирисова в неподдельном ужасе. – Это же гадальные карты!! Гадальные!!!
– Ну и что? – оба мужчины в недоумении.
– Ими нельзя играть!
– А что ими можно? Несчастья предсказывать? – Это уже Виолетта спускается по ступенькам, сегодня рано, как никогда. – Давно хотела сказать: странные они, эти ваши карты. Похоже, заколдованные.
– А я вот в это не верю, – весело говорит инженер Суворов. – Ни в гадания, ни в гороскопы, ни в прочую астрологическую чепуху.
– Тогда вам стоит попробовать погадать, Артем Арсеньевич, – усмехается Кучеренко. – Раз не боитесь. Вот мы и проверим: совпадение все это или нет? Серафима Евгеньевна, ну-ка, раскиньте инженеру на червонного короля.
– Не советую, – хмыкает Виолетта.
– В гадания не верю, – упрямо говорит Суворов. – И не боюсь.
– Снимите, – протягивает ему колоду Серафима Евгеньевна. – Левой рукой, от сердца.
Пока она раскладывает карты вокруг червонного короля, не закрывает рта:
– Я подумываю стать профессиональной гадалкой. Играть пожилых дам после того, как блистала в роли Джульетты? Нет уж, увольте. Да и денег на этом не заработаешь. Но благодаря «Игре» я вновь приобретаю популярность. И хочется этим воспользоваться. Такой шанс выпадает в жизни лишь раз. Я хочу грамотно вложить свой медийный багаж.
– Чего? – удивленно таращится на Ирисову Виолетта.
– Она хочет того же, что и ты, – переводит на понятный ей язык высказывание актрисы инженер Суворов. – Со славы надо стричь купюры.
– А-а-а…
– Сейчас я имею хорошую рекламу, – кивает Ирисова. – Ведь мои предсказания сбываются, хотя, конечно, неудобно об этом напоминать…
– Черная гадалка, – хихикает Виолетта. – Где она – там смерть. Ловкий ход! Если вы еще хоть разок верно предскажете смерть, успех вам, как гадалке, обеспечен! А может, для того, чтобы предсказание сбылось, вы их и того? А? Бабуля?
– Бабуля! Черная гадалка! – слезы у Серафимы Евгеньевны близко. Она достает белоснежный кружевной платочек. – Пожилого человека так легко обидеть…
– Может, вы и рейтинг себе наколдовали? – не унимается Виолетта. Даже Кучеренко укоризненно качает головой. Ну, как так можно?
Ирисова кладет колоду на стол и поднимается из кресла со слезами на глазах:
– Нет, я так не могу! У меня вдохновения нет гадать в обстановке всеобщего подозрения!
– Серафима Евгеньевна, голубушка! – тут же кидается утешать ее Кучеренко. – Но мы же вас ни в чем не подозреваем!
Пока эти двое заняты друг другом, Виолетта наклоняется над столиком, загораживая от зрителей раскинутые карты.
Суворов украдкой оглядывается, словно проверяя, видит ли это камера, потом поднимается с дивана, неторопливо подходит к столу и тоже смотрит на карты, которые легли вокруг червонного короля. Лицо у него при этом не слишком веселое. Пока Кучеренко ходит за водой для Ирисовой и та пытается успокоиться, Артем Арсеньевич вытаскивает из-под червонного короля три карты, положенные «рубашками» вверх. Так называемое «на сердце». Именно оттуда, из-под короля, Серафима Евгеньевна вытащила Сене Сайкину роковой туз пик.
С минуту Суворов глядит на карты, потом меняется в лице. Оно уже не просто невеселое, оно мрачное. Инженер вдруг кидает карты на стол и смешивает все в общую кучу. Вместе с червонным королем.
– Что там было? – заинтересованно спрашивает Виолетта.
– Ничего, – хмуро говорит инженер. – Красная девятка, бубновый туз и валет. Тоже бубновый.
– Это значит приятные хлопоты, – кокетливо улыбается Виолетта. – Я тоже кое-чему научилась, видишь. А вокруг-то короля одни пики! Прямо черным-черно! Нет, какова бабуля? Я же говорю, она это нарочно! И если бы тебе, Артем, выпал пиковый туз, стоило бы всерьез задуматься.
– О чем? – все так же хмуро спрашивает инженер.
– О радостях жизни. Иначе умрешь молодым и так и не узнаешь прелестей супружеской измены. Хоть разочек-то надо попробовать, а? Перед смертью!
– Заткнись! И я тебе не Артем!
Люба, которая смотрела всю эту сцену очень внимательно, почему-то уверена: это Виолетта подложила Суворову пикового туза. Он там был, иначе инженер не расстроился бы так сильно. Виолетта подошла к столику первой и какое-то время над ним колдовала. Пару секунд, но много ли надо времени, чтобы подложить нужную игральную карту? Но зачем блондинка это сделала? Чтобы Артем Арсеньевич оказался в ее объятьях?
А тот, похоже, призадумался. Косится на Виолетту, которая явно сегодня в ударе. Наконец-то проявила фантазию! Или кто подсказал?
Люська появляется в гостиной позже обычного. С интересом смотрит на Виолетту и Суворова и спрашивает:
– Я что-то пропустила?
Блондинка показывает Люське язык:
– Все самое интересное.
– Самое интересное у меня дома осталось, – небрежно говорит Апельсинчик. – Я как-нибудь покажу тебе семейную фотографию.
– Надо было!
– Людмила говорит чистую правду, – Серафима Евгеньевна, похоже, пришла в себя. – Будь у меня такой муж, я бы летала, как на крыльях. Мы вместе проходили кастинг. Я имею в виду Людмилу, хотя сначала подумала, что в игре хочет участвовать ее супруг. Его бы точно взяли вместо Сени. Уж очень хорош собой. Я даже подумала, что актер. Лицо такое… Словом, такое. А уж фигура! Прямо атлет! Куда до него Сене! Я пожилая женщина и могу себе позволить разглядывать молодых мужчин.
– Врете! – вспыхивает Виолетта.
– Зачем мне врать? – обижается Серафима Евгеньевна.
– Может, это и не муж вовсе, а… брат, – блондинка не в силах смириться с поражением.
– Брат? Что ж… Видимо, придется вас познакомить, – насмешливо говорит Людмила. – А пока загляну-ка я на кухню. Сдается мне, Зося салат недосолила. А вы, девушка по имени Виолетта, несмотря на все ваши старания, до сих пор спите одна. Мне за стенкой все слышно. Плачьте, пожалуйста, потише, один из моих ручных тараканов плохо засыпает.
Пока Виолетта соображает, что бы такого умного сказать, Апельсинчик исчезает, оставив поле боя за собой. Блондинка истерично взвизгивает:
– Подумать только! Всем хватает красивых мужиков, только не мне!
– Вы еще так молоды, деточка, – улыбается Ирисова.
– Признайтесь же, что вы сейчас сказали неправду, – не унимается Виолетта.
– Чистую правду, – Серафима Евгеньевна рада взять реванш за пенсионера Кучеренко. – Красота, деточка, это еще не все. Людмила полна обаяния. Это называется изюминка, и мужчины ее очень ценят. Что же касается внешности, то я в молодости тоже была хороша собой, и в итоге, вот вам, пожалуйста, осталась одна.
– Почему?
– Потому что слишком была занята собой. И своей карьерой. Советую вам сменить тактику. Берите пример с Людмилы.
– На кухню, что ли, пойти?
– Хотя бы не хамите пожилым людям.
Мужчины переглядываются и хохочут. Даже Суворов оттаял. Как ловко Серафима Евгеньевна подвела к нужной ей морали! Уважай, детка, старость. Виолетта поняла, что и тут она проиграла. Причем кому? Какой-то бабке!
– Все вы врете! – злится она. – Но я еще вам покажу! Запомните вы меня!
Вспомнив туза пик, который красавица подложила инженеру, Люба невольно вздрагивает. Хорошо бы дело ограничилось этими розыгрышами! Да, Виолетта примитивна. Но теперь кто ее знает? Позорно для такой красивой девушки через три недели вылететь из игры.
Уже под мудрым Люськиным руководством приготовления к ужину продолжаются. Внося в гостиную салат из свежей капусты с морковью Апельсинчик произносит речь о пользе вкусной и здоровой пищи, а заодно делится новым рецептом. Оказывается, салат из свежей капусты можно приготовить и по-другому, с яблоком, орехами и тертым сыром.
– Люсенька, вы просто кладезь всевозможных рецептов! – умиляется Кучеренко. – Ваш муж, должно быть, счастливейший человек! Представляю, что такое ваш борщ! Мм-м-м…
Люська довольна, а Виолетта опять злится:
– Нельзя же все сводить к еде!
Серафима Евгеньевна тоже слегка ревнует:
– Кроме умения хорошо готовить, женщина должна обладать и другими качествами. Быть мудрой, терпеливой и заботливой.
Зося молча накрывает на стол. А Люба отмечает, что рейтинг лучшей подруги растет. Домохозяйки ценят хорошую кулинарию. Хорошо это или плохо? Два предыдущих лидера плохо кончили. Но может быть, это лишь роковое совпадение?
Маня Суворова выглядит крайне взволнованной, хотя на ММ-2 она теперь частый гость. Это входит в моду: интервью с родными и близкими участников игры, пока сами они корреспондентам недоступны. Рейтинг инженера немного подрос, но на этот раз Маня просит как раз об обратном:
– Это разврат! Верните мне мужа! Мой Артем – порядочный человек, отличный семьянин, а эта особа заявляется к нему в комнату в мини-юбке! Жмется и задирает ноги! Ни я, ни дети на это смотреть не можем! Прошу руководство проекта снять моего мужа из «Игры на вылет»! Права такого не имеете разрушать семью! Я на вас в суд подам!
– Но ведь ваш супруг повел себя достойно, – осторожно замечает корреспондентка. – На откровенные заигрывания Виолетты он не ответил.
– Это сейчас не ответил! А кто его знает, что было ночью?
Потом Маня заявляет:
– Ну, я ему задам! Пусть только выйдет оттуда! И вообще: «Поле чудес» приличная игра, а ваше шоу – сплошное безобразие и разврат! Требую запретить!
С ней согласны далеко не все, потому что вечером, зайдя на сайт, Люба находит немало забавного:
«Игра на вылет» – это класс! Лежу дома на диване, жую чипсы и держу руку на пульсе!
Они все такие забавные, как обезьянки в зоопарке! Особенно блондинка!
Panda
Артем Суворов – самый сексуальный мужчина в мире! Я по нему умираю!
Nat
Спорю на ящик пива, что они с Виолеттой закрутят роман! Куда ему деваться?
T. J.
И поженятся!
Diva
Ни за что! Он мой!
Miledi
Наш!
Фанатки Артема Суворова
Он ведь женат! У него двое детей!!! Да как вы можете!!!
Ledi
А мы их удочерим!
Члены клуба «Розочка» (только для дам!)
Усыновим!
Члены клуба «Голубая лагуна»
Боже, какая пошлость! Найдется здесь хоть один умный человек, с которым можно нормально поговорить?!
Sirena
Попробуй. Я давно готов. На нецензурную лексику чур не обижаться. У меня в твой адрес накопилось немало «ласковых» слов, кретинка.
Nabat
Руководство проектом сообщает, что на нарушение правил не пойдет. Все будет определять рейтинг участников, и только на этом основании Артем Суворов сможет покинуть игру. Если в конце этой недели его имя окажется на самой нижней строчке. Или же снять свою кандидатуру с формулировкой «по собственному желанию».
Этого уж точно не будет. Маня оказалась права. Во вторник Суворов Виолетту отшил, а вечером в среду он уже учит ее танцевать аргентинское танго. Оказывается, в молодости Артем Арсеньевич посещал школу бальных танцев, где и познакомился со своей Маней. Сейчас в это трудно поверить: Маня женщина габаритная, и вести ее в танце непросто. А вот Артем Арсеньевич в хорошей форме и словно бы обрел второе дыхание. Виолетта в его сильных руках словно пушинка. На танцах-то инженер и сломался: прижавшись к нему всем телом, Виолетта марширует в ритме танго, словно солдат на плацу. Грацией ее господь обделил, непонятно, как блондинка умудрилась окончить школу моделей. Суворов явно доминирует, и даже Серафима Евгеньевна аплодирует:
– Браво!
Пенсионер Кучеренко невольно вздыхает:
– В свое время и я был неплохим танцором. Помнится, тогда в моде был танец вальс.
Ирисова тут же ловит его за язык, и самая возрастная часть зрительской аудитории может быть довольна. Вечер получается вполне мирным: легкий флирт и танцы, все в рамках приличий. У Любы ощущение, что это как глоток воздуха перед тем, как погрузиться на глубину. В черную бездну, которая ждет своего часа.
Инженер вдруг обретает бешеную популярность. Похож он на киноактера или не похож, сказать трудно, ведь о вкусах не спорят. Но уроки танцев, данные Виолетте, не прошли даром. Даже юные девушки теперь находят Артема Арсеньевича сексуальным, а уж пенсионерки дружно звонят на телевидение и голосуют «за». А если бы Залесская не умерла? С каждым днем ее смерть отодвигается все дальше и дальше. Сначала на второй план, потом и вовсе на задний. Расследование ведется, ну и пускай себе ведется. А игра меж тем продолжается. Убирая из игры Залесскую, кто-то хотел сделать подарок себе, а получилось, что инженеру. Если, конечно, злой гений не сам Суворов.
Тот, впрочем, о своей популярности и не подозревает. По-прежнему подолгу плещется в ванне и насвистывает свои нехитрые мелодии. В четверг его многочисленные родственники и просто знакомые то и дело появляются на канале ММ-2.
– Мы все за Артема горой! – сообщает дядя Ваня из деревни Кукино.
– Поддержим! Не заржавеет! – басит двоюродный брат Митя.
– Провожали всем миром! – это соседи по лестничной клетке. – Передаем привет тете Акулине из Самары, дяде Боре из Витебска, Марии Афанасьевне Редькиной, с которой познакомились во время отдыха на юге в тысяча девятьсот семьдесят первом году, а также начальнику нашего цеха и…
– …передаем привет дяде Коле, с которым не видались с восемьдесят третьего года…
– …племяннику Василию…
– …Оленьке и Светочке…
– …Семену Петровичу Кукарекину, который помог с переездом…
– …и всем, всем, всем, кто нас видит и слышит.
Видят и слышат все. Кроме Артема Арсеньевича, который вечером снова танцует с Виолеттой. Ужин окончен, ей по графику положено мыть грязные тарелки. Люська уже непрозрачно намекала, что пора бы убирать со стола. Виолетта не реагирует, у нее новый роман. Она-то как раз уверена в резком скачке собственного рейтинга:
– Когда я получу миллион…
– Уверена, что ты? – прищуривается Люська.
– Ну не миллион, так выгодный контракт. Непременно поеду в кругосветное путешествие! В круиз по Средиземному морю!
– Оно кругом не течет, – флегматично замечает Алексей Градов. – Только по Средиземному морю.
– Какая разница! – отмахивается Виолетта. – Течет не течет. Я и самолетом ни разу не летала. Хочу.
Инженер шепчет ей на ухо, под музыку:
– Раз, два, три. Раз, два, три. – Сегодня в программе вальс. Виолетта то и дело сбивается с ритма и наступает Суворову на ногу.
– Ты лучше езжай на поезде в Америку, – советует Люська. – В Голливуд, прямо на кинопробы. И дешевле, и мир посмотришь. Что там видно с самолета? Одни облака! А на море, говорят, сильно укачивает. Будешь блевать за борт – продюсеры разбегутся. Поездом ездить лучше.
– Фи! – морщится Серафима Евгеньевна. – Люсенька, фи! Блевать!
– Да? А с какого вокзала? – Виолетта снова натыкается на ногу инженера. – Артем, с какого?
– Да они шутят.
– Шутят? Почему шутят?
– Вета, разве можно доехать в Америку на поезде?
– Нельзя? А почему?
– Ты глобус видела когда-нибудь? – не выдерживает Зося. – На нем, кажется, заметно, что воды гораздо больше, чем суши. Материки разделяет океан. Россия и Америка, чтобы ты знала, находятся на разных материках. И вообще: у вас в школе география была?
– Не помню. Что это за предмет такой: география? Для чего нужна?
– Чтобы поезд на Канары на Казанском вокзале не искать, – бурчит из угла Кучеренко. Он сердится на то, что ему предпочли инженера. А ведь ради Виолетты Яков Савельевич готов был прояснить для себя даже, кто такой Брюс Уиллис!
– Подумаешь, нельзя! И вообще я хочу не в Америку, а в Париж!
– По Средиземному морю? – невинно интересуется Алексей Градов.
– Допустим!
– Могу тебя огорчить: лифт вверх не поднимается, – замечает программист. – В Париже моря нет.
– И вообще: иди посуду мой. Твоя очередь, – подводит итог Людмила.
Странно, но Виолетта не огрызается в ответ. Только отмахивается:
– Ах, я не хочу! – «Раз, два, три. Раз, два, три». – У меня сегодня лирическое настроение! А ты – посуду! Типичная домохозяйка.
– Я помогу, – улыбается инженер.
Люська иронично прищуривается:
– А как же Маня?
– Хорошая ведь женщина, – добавляет программист.
– Не слушай ты этих зануд, – тянет инженера за руку Виолетта. – Пойдем, Артем.
– И даже в рифму, – хихикает Люська. – Виолетта, пусть Артем Арсеньевич насвистит тебе мелодию, а ты ему слова начирикаешь.
– Получится шлягер «Игра на вылет» – тебе намылят». Шею, имеется в виду, – язвит Алексей Градов. – Это я о Мане.
– Вы злые! – Виолетта все-таки зацепляет инженера за локоть и тащит за собой. – Вам просто завидно!
– Что-то будет, – замечает пенсионер, когда пара скрывается на кухне.
– А вы еще хотели ей интерьеры писать, Яков Савельевич, – напоминает Серафима Евгеньевна.
– Кстати, а как ваша картина, Яков Савельевич? – интересуется Зося.
– Закончена, – вздыхает пенсионер. – Вот подумываю и комнатку Серафимы Евгеньевны намалевать.
Ирисова довольна: Виолетта от него отстала. Живописи предпочла танцы.
На кухне она напропалую кокетничает с инженером:
– Я знаю, почему они к нам пристали, Артем. Это от зависти. Когда у кого-то любовь, все остальные просто начинают беситься!
– А у нас разве любовь? – дает обратный ход инженер.
– А что же? – Блондинка широко распахивает глаза, похожие на лужицы фиолетовых чернил.
– Мы просто танцуем, – пожимает плечами Суворов.
– Но ты меня прижимаешь!
– Так положено.
– Ах, положено! – Виолетта хватает полотенце, словно примеривается. Неужели устроит инженеру сцену? Так положено. Рвать друг другу волосы и закатывать скандалы. Это поднимает рейтинг телешоу. – Значит, ты меня динамишь?
– Вета, не надо так бурно реагировать, – невольно пятится инженер. – Мы просто весело проводим время. Сама же говорила, что здесь скучно.
– Я хочу хоть раз в жизни настоящего чувства! – надувает губки Виолетта. – Мне уже двадцать два года, и никакой роковой любви!
– Роковой? – мгновенно пугается инженер. – Но почему обязательно роковой?
– Потому что в кино только такая!
– Вета, тебе двадцать два года! А ты прямо как ребенок! – Виолетту и в самом деле можно заподозрить в инфантильности. Видимо, дав ей ошеломляющие ноги, господь напрочь забыл о мозгах. Или она с детства отстает в развитии?
– Я не ребенок! – кричит Виолетта. – Я сегодня ночью тебе это докажу!
– Вот этого не надо!
– Нет, завтра. Ты непременно должен помучиться ожиданием.
– Такое чувство, что я брежу!
– …И тогда я приду, милый.
– Да замолчи ты! Сейчас у экрана вся моя семья! Маня, Сонечка, Петя, дядя Боря, тетя Саша и Иван Петрович, главный инженер, да еще зав. производством Петр Иванович… – в ужасе говорит Суворов. – Что они обо мне подумают?
– А тебе не все равно? После шоу ты можешь развестись. Ведь ты стал звездой. Зачем тебе Маня?
Ее слова не лишены логики. Виоллета же прижимается к Суворову и тянется ярко накрашенными губами к его щеке.
– Фи! Шершавая! Ты должен непременно завтра побриться. В ванне, – понизив голос, говорит красавица. – Когда я себе это представляю…
Инженер испуганно оглядывается, ища глазами камеру:
– Послушай, а нельзя ли как-нибудь иначе…
– …словом, что-то определенно чувствую.
Артем Арсеньевич бормочет:
– Я принесу из гостиной оставшиеся тарелки.
Инженер спасается бегством, а камера его не оставляет, тут же переключается на гостиную.
– По вашему лицу не скажешь, что вы счастливы, – замечает Кучеренко, с насмешкой кивая на перепачканную губной помадой щеку инженера. – Знакомый цвет. Что же вы так нервничаете?
– Счастлив? Скорее, расстроен. Куда-то не туда все повернулось.
– Это от безделья, – замечает Зося. – И от скуки она к вам клеится.
– Не переживайте так, – утешает Суворова пенсионер. – Виолетта настоящая красавица.
– Маня поймет и простит, – смеется Алексей Градов.
– Или не простит, – улыбается Люська.
– Мудрая женщина должна вести себя мудро, – замечает Серафима Евгеньевна.
– Как же глупо все вышло! – тяжело вздыхает инженер. – Я просто хотел танцевать.
– От танцев до любви – один шаг, – философски замечает Кучеренко. Серафима Евгеньевна энергично кивает: все так.
– И что ж мне теперь делать? – уныло спрашивает Суворов.
– Развестись, – советует Градов.
– И жениться на Виолетте, – вторит ему Кучеренко. – Миллион поделите. Что, мало? Тогда живите вместе.
– Зато какой получится круиз! – улыбается программист.
– Замолчите! Маня все слышит! – машет на них руками Суворов. – И зачем я вообще в это ввязался?
– А и в самом деле, зачем, Артем Арсеньевич? – интересуется Зося.
– Да засосало меня, – тяжело вздыхает Суворов. – Еще когда все эти игры только-только завоевывали телевидение. На заре, так сказать. Я во всех принимал участие. У меня способностей вроде никаких особых нет, но зато память хорошая. Можно сказать, механическая. Остался я как-то без работы. Производство сократили, зарплату стали подолгу задерживать, а жить чем-то надо. Я тогда на оборонном предприятии работал. Мы с Маней живем-то не в самой столице, а в пригороде. Городок маленький, можно сказать, градообразующее предприятие.
– Ох, и язык у вас, Артем Арсеньевич, – невольно морщится Ирисова. – Прямо казенный!
– Это все из-за энциклопедий. Когда я остался без работы, от скуки начал их листать. Потом оказалось, что чисто механически запоминаю разные интересные факты. Помните, про Древний Рим как-то рассказывал? Про «Лицезрение любви»? Это оттуда, из энциклопедии. Я мно-ого интересных фактов тогда узнал, во время своего вынужденного безделья. Читал, радио слушал, размышлял. А однажды слышу: «Объявляем конкурс! Кто написал слова к такой-то песне? Звоните и получите приз». Я со скуки взял, да и позвонил. Угадал правильно, и на тебе. Получил в подарок пылесос. Наш-то как раз сломался. Маня в слезы от радости: ах, какой ты, Тема, молодец! Позвони еще куда-нибудь. Ну, оно и понеслось. В столицу стал наведываться, на отбор в разные шоу. И везде проходил кастинг. Внешность у меня среднестатистическая, профессия рядовая. Я, можно сказать, типаж. А типажи всем нужны. Человек из толпы, а на тебе, приз выиграл! Это привлекает зрительскую аудиторию. Вот так я и стал, можно сказать, профессиональным игроком.
– Во «Что? Где? Когда?» не пробовали играть? – интересуется Кучеренко. – Там такие, как вы эрудиты, хорошие деньги зарабатывают. В интеллектуальном казино.
– Мне бы чего попроще, – вздыхает Артем Арсеньевич. – Там ведь все свои. Когда еще они это освоили! «Что? Где? Когда?» – шоу с бо-ольшой бородой. Когда я попал на «Поле чудес», вся родня за меня горой встала, – вдруг оживился он. – Как болели! А родня у меня большая.
– Да слышали! – смеется Люська.
– Где я только не был! Мои уже привыкли, что папа все время в ящике. Даже на работе отпускают беспрекословно. Да еще гордятся. Вот какие люди у нас работают!
– А в «Счастливчике» сколько выиграли?
– Тридцать две тысячи, – уныло говорит Артем Арсеньевич.
– С ума сойти! – ахает пенсионерка Серафима Евгеньевна. – Тридцать две тысячи!
– Так обидно же! – жалуется Суворов. – Так хорошо шел! Надо было подсказку взять, да пожадничал. Думал – проскочу. Интуиция, мол, не подводит. Подвела. Обидно.
– Но «Игра на вылет» – это же совсем другое, – говорит Зося. – Здесь же не нужны ваши энциклопедические знания.
– Почему другое? – удивляется Суворов. – Деньги ведь дают! Целый миллион!
– Но почему именно вас отобрали? – Зося явно этим заинтересовалась.
– А почему тебя? – обижается инженер.
– Меня-то как раз понятно почему, – грустно усмехается Зося.
– Артем танцует замечательно, – вступается за Суворова Люська. Они почти ровесники, а имя-отчество у инженера довольно заковыристое. Да и Людмила не привыкла церемониться. Поэтому «ты» и «Артем». Суворов это принял. – И потом, он же сказал: типаж.
Кучеренко неожиданно помогает Апельсинчику:
– Каждый человек по-своему интересен. Я, например, простым шофером полжизни отработал. Меня тогда допрашивайте: за что взяли в «Игру»?
– Я дождусь, наконец, остальных тарелок?! – появляется в дверях гостиной рассерженная Виолетта.
– Я тебе их принесу, – поднимается из кресла Люська.
– А почему это вдруг ты?
– Акт благотворительности. Надеюсь, ты это оценишь.
– И не рассчитывай! Я тебе не буду завтра помогать носить тарелки!
– Тогда говорю открытым текстом: оставь человека в покое! Посмотри, все при деле! Яков Савельевич картину пишет, Серафима Евгеньевна гадает, Леша с Зосей разговорами о компьютерах заняты, я на кухне, и только ты бесишься от безделья и кидаешься на всех подряд мужиков. Не надоело?
– Нет! – гордо заявляет Виолетта.
– Про баллончик ты небось уже забыла? – хитро прищуривается Люська.
– Я знала, что это сделала ты! Больше никто не мог войти в мою ванную комнату!
– В нашу.
– Тем более! Ты мне угрожаешь! Все слышали? Она мне угрожает!
– Деточка, Люсенька в чем-то права, – вмешивается Серафима Евгеньевна. – Вы ведете себя не совсем прилично.
– И за это надо мне ядовитый газ вместо лака для волос подсовывать? Или за то, что у меня самый высокий рейтинг?
– Насчет этого ты, положим, заблуждаешься, – усмехается Люська.
– А у кого? У тебя, что ли?
– На прошлой неделе лидировали Серафима Евгеньевна и Зося, – напоминает Апельсинчик.
– Все. Хватит препираться, – вдруг резко обрывает их Зося и поднимается из кресла. – Оставшуюся посуду помою я. Думаю, на сегодня зрелищ хватит. Набрехались всласть – зрители довольны.
– А меж тем до воскресенья осталось не так уж и много, – напоминает Кучеренко. – И с кем-то мы распрощаемся.
В гостиной долгая пауза. Вылетать так рано не хочется никому. Участники игры вдруг вспоминают, что все они соперники за главный приз.
– Ладно, я тебе помогу, – прерывает молчание Люська, обращаясь к Зосе. – Не хочу быть сволочью. Идем.
Рейтинг Виолетты Палкиной резко падает. Где-то нагрешила красавица. Это неожиданность! То ли ее география подвела, то ли амуры с инженером. Суворов, напротив, приобретает бешеную популярность, и по мере того, как растут его очки, имя Виолетта неуклонно скатывается на последнюю строчку. Мужчины почему-то потеряли к красавице интерес и перестали за нее голосовать, женщины же, особенно пенсионерки и домохозяйки, возмущены ее попытками разбить семью и соблазнить женатого мужчину.
Возвращаясь в пятницу вечером с работы, Люба слышит, как соседки обсуждают последние события «Игры»:
– Какая же наглая, бесстыжая девка!
– Вот-вот. Все они нынче такие. Внучка моя недавно привела ухажера. Буду, говорит, бабушка, мама и папа, с ним здесь жить. У вас. А самой шестнадцать только исполнилось.
– Ты подумай! Шестнадцать?! А он?
– Да уж и жениться и развестись успел.
– Сколько ж ему лет?
– Да вроде двадцати еще нет.
– Когда же успел?
– А когда они все успевают? Вчера вечером сама видала: за пару дней девка успела. А мужик из семьи уходит. Двоих детей бросает.
– Да погоди ты! Ему вроде самому это не нравится.
– У меня глаз на такие вещи наметанный. Видела я сегодня по телевизору его Маню. Переживает очень.
– Как тут не переживать!
Поздоровавшись, Люба почти пробегает мимо. Сегодня она задержалась и к началу игры не успела. А эти двое интересно, почему к экрану не торопятся? Не хотят смотреть скучный ужин и очередные препирательства, кому мыть посуду?
Дома Люба скоренько кидает на сковородку с шипящим растительным маслом пару замороженных шницелей, невольно со вздохом вспоминает Люськину кулинарию. Сейчас бы мяса по-французски! Или супчика с белыми грибами!
Обитатели особняка, ставшего уже для зрителей родным, закончили ужинать. Сидят, мирно беседуют. Суворова и Виолетты в гостиной нет. Неужели права соседка? Увела-таки красавица отца двоих детей из семьи! И как быстро!
Они в комнате у инженера. Виолетта продолжает беспрерывно атаковать, Суворов вяло сопротивляется.
– Я похожа на роковую женщину? – Блондинка вытягивает длинные ноги в жирно блестящих колготках. С люрексом девушка явно переборщила. Камера этого не любит.
– Угу, – бурчит инженер. И на всякий случай отодвигается.
– Вот и я так думаю, – Виолетта собой довольна, у нее опять есть мужчина.
– Слушай, мне надо выйти на пару минут, – поднимается с кровати Артем Арсеньевич. Ему явно неловко.
– Ты куда?
– Зажигалку у Леши попрошу.
– Ты же не куришь!
– Ах, да! Тогда у Кучеренки таблетку от бессонницы. У него вроде валерьянка была.
– Зачем тебе таблетка? Раз у тебя бессонница, так я посижу еще. – Виолетта хватает его руку и гладит.
– Нет, лучше таблетку, – Суворов вырывает руку и идет к двери.
– Не забудь, что это очень опасно! – кричит ему вслед Виолетта. – Эта феминистка недоделанная тоже чего-то съела. И – какая жалость! Умерла!..
Угроза? Виолетта явно пошла ва-банк.
…В гостиной Людмила учит Зосю готовить манты:
– Мясо надо не прокручивать через мясорубку, а мелко-мелко порубить. Именно порубить. И добавить много зелени. А тесто лично я делаю так…
– Спасайте! – с порога кричит Артем Арсеньевич. – Она никак не хочет оставить меня в покое!
– Сам виноват, – хмыкает Кучеренко.
– Против такой нахалки любой беззащитен, – вступается за Суворова Люська. – Артем, не беспокойся, мы тебя в обиду не дадим. Иди к себе, а там и мы нагрянем.
– Клянетесь?
– Мы ее свяжем, – смеется Зося.
Инженер возвращается в свою комнату. Камера за ним. Виолетта выходит из… санузла.
– Что ты там делала? – удивляется Суворов. – В моей ванной комнате?
– Так… Зашла. А что, нельзя?
– Зачем зашла?
– Хотела это увидеть. Ты, правда, в ванной бреешься?
– Допустим.
– Как интересно! А как? Напускаешь пены побольше и поешь, пока льется вода?
– Да перестань ты ко мне клеиться!
– Вот еще!
Виолетта тянет его на кровать, девушка она высокая, сильная. В конце концов, оба неуклюже падают на аккуратно застеленное одеяло. Виолетта торжествует. Кажется, еще немного и она Суворова изнасилует!
– Артем! Я люблю тебя безумно! – И в это время раздается стук в дверь.
– Войдите! – кричит инженер, ловко вывернувшись из-под Виолетты.
В комнате, застенчиво улыбаясь, появляется пенсионер Кучеренко:
– Извините, что помешал. Прямо неловко.
– Чего вам?! – рычит Виолетта.
– Вот, – Яков Савельевич протягивает Суворову таблетку. – От желудка. От, простите, несварения. Артем Арсеньевич просил. Если хотите, есть еще и от запора…
– Он валерьянки просил!
– Я что, перепутал? – растерянно моргает Кучеренко. – Сейчас исправлюсь.
– Убирайтесь!
– Исчезаю, – пенсионер пятится к дверям.
Виолетта вновь накидывается на Суворова:
– Артем! Эту ночь я хочу провести у тебя!
У Мани, должно быть, сейчас предынфарктное состояние.
Но тут, спасая Маню Суворову, снова раздается стук в дверь.
– Войдите! – кричит Артем Арсеньевич. И в комнате появляется Алексей Градов с насмешливой улыбкой на лице:
– Уже так? В постели? Ну, извините, что помешал!
– Чего тебе? – шипит Виолетта.
– Вообще-то Артем просил интересную игру показать. Я и органайзер с собой прихватил.
– Да иди ты…
– Понял. Твоя игра интереснее. Ухожу.
Дверь закрывается. Виолетта возвращается к интересующей ее теме:
– Артем… Что ты мне на это скажешь?
– На что? Извини, я уже забыл, о чем мы говорили.
– Я хотела остаться на ночь здесь.
И опять в дверь стучат.
– Да кто там еще?! – взвивается Виолетта.
– Это я, – заглядывает в комнату Серафима Евгеньевна: – Ох, простите! Мне, право, неловко. Артем Арсеньевич сам только что попросил меня раскинуть ему карты. Я и колоду с собой прихватила. В прошлый раз у меня не было вдохновения. Зато сейчас…
– У меня тоже вдохновение, – зло говорит Виолетта. – Неужели не понятно?
– Ах, извините. Если вы сейчас не в настроении, Артем Арсеньевич…
– Вы что, разве не видите, в каком мы сейчас настроении? – шипит Виолетта. – Или в вашем возрасте этого уже не понять?
– Какая наглость! – ужасается Ирисова. – Вы такая невоспитанная, вульгарная девушка!
– Да! Я! Невоспитанная! – кричит Виолетта. – Что еще?! Мораль мне хотите прочитать?! А до завтра нельзя подождать?!
– Ухожу, ухожу, – Серафима Евгеньевна торопливо исчезает.
– Артем! – снова поворачивается к Суворову Виолетта.
– Да? – невинно спрашивает тот. – О чем мы с тобой говорили? Я позабыл. Серафима Евгеньевна меня отвлекла.
– Мы говорили о…
Блондинка обнимает его за шею, а в дверь снова стучат.
– Кого еще черти несут?! – визжит Виолетта. – Убирайтесь!
– Вот, истеричка, – качает головой вошедшая в комнату Зося. – Артем Арсеньевич хотел музыку послушать. У него ведь бессонница. Я записи принесла. И плеер. Я сплю крепко, почему не помочь хорошему человеку?
– Нет у него никакой бессонницы! И вообще: мы заняты. Понятно? За-ня-ты!
– Понятно, – пожимает плечами Зося.
– И лично я у тебя ничего не просила!
– А тебе бы я ничего и не принесла. Вести себя сначала научись. А лучше географию учи. Я уверена, у тебя и с биологией такие же проблемы. Кроме темы «Размножение» ты не прочитала ни одного параграфа.
– Катись отсюда!
– Я-то уйду. Артем Арсеньевич, как насчет плеера?
– Спасибо, Зосенька, ты золото.
Зося отдает ему плеер и уходит.
– Ты, правда, просил у нее эти записи? – подозрительно спрашивает у Суворова Виолетта.
– Да, я интересуюсь современной музыкой. Вдруг и мои мелодии на что-нибудь сгодятся? Надо послушать, что популярно нынче у молодежи.
– Да она же слушает «Тату»!
– Ну и что?
– Артем…
Снова стук в дверь.
– Что это такое?! – Виолетта в бешенстве.
– Наверное, кто-то пришел, – пожимает плечами инженер.
– Это я, – не дождавшись приглашения, распахивает дверь Люська. – Вообще-то, я постучала. Так что извиняться не буду. Молчание в знак согласия. Нельзя – так сказали бы нет.
– Ты что не видишь: здесь занято! – блондинка почти в истерике.
– Ох, прости! Тебя-то я и не разглядела! Артем, оказывается, у тебя кто-то есть! Зачем же ты меня приглашал?
– Как это приглашал? – фиолетовые лужицы чернил готовы выплеснуться через край, так широко распахнуты глаза у Виолетты.
– В гости, – невинно говорит Люська. – Ты что думаешь, тебе одной сюда можно?
– Артем! – поворачивается Виолетта к инженеру. – Ты ее приглашал?
– Видишь ли… – тот еле сдерживает смех. – В общем, да.
– Каждый вечер мы собираемся у кого-нибудь в комнате, – невинно говорит Люська. – Все те, у кого бессонница. Сегодня, например, бессонница у меня. Я хотела посидеть с Артемом, поболтать, ведь ему тоже не спится, и Яков Савельевич пожаловался, что сон пропал.
– Поболтать?
– Я тоже женщина и тоже молодая. Почему это тебе можно, а мне нельзя? И потом: я здесь буду не одна.
– Как это не одна?
В ответ в дверь стучат. На пороге снова появляется Кучеренко:
– Прошу великодушно извинить, – явно паясничает он. – Слышу: за стенкой громко разговаривают. А у меня, как назло, сон пропал. Подумал зайти, показать вам законченную картину. Вот.
Он любовно показывает свое творение:
– Ну и как?
– Присаживайтесь, Яков Савельевич, – любезно приглашает его Люська. – Это надо обсудить. Артем, что ты думаешь о картине?
– Как это присаживайтесь? – возмущается Виолетта. – Артем! Мы же с тобой хотели…
Но инженер не успевает ответить: в дверь уже не стучат, а настойчиво барабанят.
– Войдите!!! – хором все, кроме Виолетты.
Градов на пороге, улыбается:
– Зашел к Якову Савельевичу картину посмотреть, а его нет. А за стенкой голоса. Я сразу понял, что вы здесь. Вместе с картиной. Что-то спать не хочется. Ну что, обсудим шедевр? – он кивает на полотно.
– Вы это что, нарочно? – Виолетта теперь уже точно в бешенстве. А в дверь снова стучат.
– Да! – кричат все. – Войдите!
В комнату заглядывает Серафима Евгеньевна:
– Я, конечно, извиняюсь. Мигрень разыгралась, сон куда-то пропал. Зашла к Якову Савельевичу…
– Картину посмотреть, – хором заканчивают Градов и Люська. – А за стенкой громкие голоса. Да, мы все здесь. У нас худсовет. Хотите присоединиться?
– С удовольствием, – Ирисова лукаво улыбается.
На очередной стук в дверь все хором кричат:
– Заходи, Зося! Яков Савельевич показывает свою картину здесь!
Та появляется на пороге со словами:
– Что-то совсем не хочется спать…
– Да вы все сговорились! – визжит Виолетта. – Вы что, всю ночь собираетесь здесь торчать?!
– Конечно, – за всю компанию говорит Людмила. – А ты разве не поняла, что тебе ничего не светит? Если вдруг захочешь устроить сцену с мордобитием, запомни: нас больше. Мы тебя мигом скрутим и запрем в туалете.
Виолетта вскакивает и пулей вылетает из комнаты. Зося вздыхает:
– Может, зря мы так?
– Ничего, переживет, – пожимает плечами Люська. – Вот увидите: завтра девка опять за свое возьмется. Но сегодня уже вряд ли. Артем, ты спасен.
– Спасибо вам, – говорит тот. – Посидите у меня подольше. А то как бы она не вернулась.
– В картишки бы перекинуться! – подмигивает Кучеренко. И тут вдруг Серафима Евгеньевна достает из кармана домашнего платья колоду карт:
– А давайте!
– Они же специальные гадальные! – хором говорят все.
– Пускай врут, – вздыхает Серафима Евгеньевна. – На кой она нам нужна, эта правда? А сейчас сдавайте. На шестерых, в дурачка.
– Трое на трое: мужчины против женщин, – предлагает Кучеренко.
– Ну, девоньки, держитесь! – это Люська. – Ночка будет, что надо! Веселая!
– Еще бы пивка, – подмигивает Градов.
– А вы, Люсенька, молодец! – улыбается Серафима Евгеньевна. – Придумали, как спасти нашего Артема Арсеньевича.
– Да уж тут особой фантазии и не требовалось, – скромно говорит Люська. – Я вообще-то чемпион по розыгрышам. То ли еще будет!
Отныне ее шансы выиграть миллион явно повышаются. Болельщиков у Апельсинчика после сегодняшнего вечера прибавилось.
Они даже вроде как сдружились. Или кто-то искусно притворяется? Ирисова, например, профессиональная актриса, а Зося частенько меняет тему, когда намекают на ее высокий рейтинг.
Лишь Виолетта, отколовшись от коллектива, сидит в своей комнате и с упоением красит ногти. Готовится к завтрашней битве. Видимо, другого способа поднять свой рейтинг девушка не знает.
Люба зевает и надевает ночную рубашку, готовясь выключить телевизор. В комнате у инженера Суворова ночные посиделки. Трое мужчин и три женщины режутся в дурака. Им-то что: утром можно спать, сколько влезет. День, ночь, без разницы, лишь бы время быстрее прошло.
В субботу, едва открыв глаза, Люба машинально включает телевизор. Потом смотрит на часы: восьми еще нет! Красная строчка в левом углу экрана напоминает о том, что идет прямое включение из особняка. Виолетта явно решила пойти по стопам Сени Сайкина: показывают спортзал. На полу, там, где валяется канат, еще лежат куски осыпавшейся штукатурки и щепки из потолочного перекрытия. После несчастного случая с Сеней сюда никто так и не заходил. Виолетта ничего убирать не стала, явно поленилась.
В спортзал она пришла явно себя показать. Надо же повышать рейтинг! Даром, что ли, полночи ногти красила!
На девушке черные лосины, под которыми угадываются стринги и майка с глубоким вырезом. Пока еще с фигурой у Виолетты все в порядке, но все равно это далеко не Сеня Сайкин. Со спортом, в отличие от него, мадмуазель Палкина не дружит, ее упражнения у шведской стенки мало напоминают хореографию. Смотреть на это можно только с улыбкой. Но Виолетта уверена в собственной неотразимости. Камера следит за ней недолго и уводит зрителей в другие комнаты.
В восемь часов утра дают блок новостей. Увеличили-таки на один час время прямой трансляции! Но потом в «Игре на вылет» пауза до вечера. Люба со вздохом смотрит в окно: на улице поднялась метель. Значит, прогулка отменяется. Чем бы заняться? Время тянется медленно.
Занятие находится само собой: в два часа звонит Стас.
– Ты слышала?
– О чем именно?
– Последние новости «Игры»?
А что там может быть интересного? Зато по Первому показывают старый советский фильм, простой и добрый. О любви. Люба так им увлеклась, что отвлеклась от «Игры на вылет».
– Нет, я другой канал смотрю.
– Выходит, не знаешь. – Пауза. Люба начинает нервничать. Там же Люська!
– Только не ори, – предупреждает Стас. У Любы екает сердце. – Суворов умер.
Первая мысль: слава богу, Суворов. Не Людмила. А потом шок:
– Как так: умер?!
– Несчастный случай.
– Не… Стас, ты, должно быть, шутишь?!
– Нисколько! Дело было утром, часов в девять. Но сказали только сейчас. Трагедия, безусловно, записана видеокамерами, но нам этого не показывают. Либо готовят, либо… Дьявол! И как я это допустил?! Знал же, что ничего еще не закончилось.
– Очередное убийство? – шепчет Люба.
– Я сейчас приеду. Жди.
Как только в трубке раздаются гудки, Люба кидается к телевизору. Суворов умер!! Как же так?!!
На канале ММ-2 бесконечный блок музыкальных клипов. Без всяких комментариев. Наверное, руководство проекта решает, как бы это все подать зрителям. Под каким соусом? Смерть – это самое пряное, самое обжигающее блюдо. Самое пикантное. Зато как повышает зрительский аппетит! Небось у канала сейчас рейтинг зашкаливает! Погиб очередной кумир! Поистине, калиф на час!
Но отчего же Суворов умер? Он молодой еще, здоровый мужчина…
– Внимание!
Люба замирает. У дикторши напряженный голос:
– Последние новости «Игры на вылет»! Экстренный выпуск!
Теперь показывают не особняк, а телевизионную студию. В ней собрались журналисты. Пресс-конференция, вот что сейчас будет. А тот, кто собирается говорить, и есть главный режиссер проекта Август Янович. Он взволнован и с трудом подбирает слова:
– Мы… э-э-э… долго думали, стоит ли это показывать телезрителям, но потом все-таки решились. Это… э-э-э… как вы сами понимаете, далеко не полная картина случившегося. Из этических соображений мы не можем показать вам все. Произошел несчастный случай. Причина – неисправная электробритва. Сегодня утром Артем Суворов как всегда… э-э-э… брился в ванне. По счастью, он не запер изнутри дверь в свою комнату… И туда смогли войти…
Прямо из спортзала к Суворову заявилась Виолетта. В обтягивающих лосинах. Видимо, они резались в карты почти до утра. И дверь за своими ночными гостями Суворов по чистой случайности, или от усталости не запер. Этим и воспользовалась Виолетта. Но радовалась она рано.
На экране сейчас кадры этого утра. В записи.
Вот Виолетта стучится в комнату, потом, не дождавшись ответа, толкает дверь. Открыто. Девушка входит, напряженно прислушивается: в ванной комнате льется вода. Потом Виолетта приглядывается и взвизгивает: из-под двери санузла бежит струйка воды. Тут уже Виолетта орет не своим голосом:
– А-а-а! Помогите!!!
– Что случилось? – почти мгновенно появляется в комнате Кучеренко.
– Разве не видите, что у вас в ванной комнате потоп?! – визжит Виолетта.
– Я спал. Поздно легли, – оправдывается пенсионер.
– Посмотрите, что там, – шепчет Виолетта, кивая на дверь, из-под которой льется вода. Сама девушка заходить в санузел почему-то боится.
Первым туда заходит Кучеренко. Едва он открывает дверь, как в комнате начинается самый настоящий потоп!
– Ай! – визжит Виолетта и прыгает в кресло, поджимая ноги. А пенсионер берется за сердце:
– О господи!
– Что там?
– Кажись, умер он.
Собравшись с силами, Кучеренко кидается в санузел, чтобы закрыть кран. Тут, наконец, показывают и ванную комнату. Там две двери, поскольку санузел совместный. Та, что ведет в комнату Кучеренко, заперта изнутри на щеколду. Ванна полна пены, скрюченная рука Артема Арсеньевича судорожно цепляется за край. Суворов, видимо, сидел, когда это случилось, его голова не под водой, а над пеной, лежит на подголовнике белоснежной ванны.
Кучеренко осторожно приподнимает голову мертвеца и подтягивает его повыше, чтобы тело не сползло в воду. Лицо у Суворова почернело. Тут Яков Савельевич замечает включенную в розетку электробритву. Руки у Кучеренко разжимаются, пенсионер судорожно ищет, чем бы взяться за вилку?
– Током бабахнуло! – кричит он Виолетте. И тут, наконец, находит резиновые перчатки. Обернув одной кисть, Кучеренко поспешно выдергивает вилку из розетки.
Виолетта заглядывает в санузел и принимается вопить. Она не умолкает до тех пор, пока все обитатели особняка не появляются в комнате у Суворова.
– Что случилось? – спрашивает заспанная Люська.
– Воды-то сколько! – Серафима Евгеньевна торопливо задирает полы длинного махрового халата. – Настоящий потоп!
– Кран, что ли, сорвало? – спрашивает невозмутимый Алексей Градов.
Зося молча смотрит на открытую дверь ванной комнаты и вдруг бледнеет от страха.
– Как же мы все это будем убирать? – растерянно говорит Люська. – Гостиную ведь сейчас зальет!
– Убирать! – визжит Виолетта. – Там труп! В ванне! Убийцы!
Из санузла появляется растерянный Кучеренко. Смотрит на женщин и говорит:
– Вам, дамочки, туда лучше не входить.
– А кто… кто его понесет? – одними губами спрашивает Серафима Евгеньевна. – И на чем?
– Вас только это интересует? – морщится программист. – А от чего он умер, не хотите узнать?
– Еще один труп, – зеленеет Серафима Евгеньевна. – Боже!
И, взявшись за сердце, принимается стонать:
– Я этого не вынесу… Мне сейчас будет плохо… Сердце разорвется…
– Люся, уведи ее, – просит Кучеренко.
– У меня тоже нервы! – кричит Виолетта. – Я тоже не хочу на это смотреть! И убираться здесь не желаю!
Люська, не обращая на блондинку никакого внимания, обнимает Серафиму Евгеньевну за плечи и выводит ее из комнаты. Несмотря на нервы, Виолетта остается.
– Но как же это случилось? – напряженно спрашивает Градов.
– Видали мы уже такое, – поясняет Кучеренко. – Был у меня один случай… Парнишку у нас в гараже тоже током убило. Инженер-то привычку имел: в ванне брился. Напустит воды, пены и электробритву врубает. Поет и бреется. Я по часу иногда ждал, пока сосед ванную комнату освободит. Но не скандалил. Зачем? Мне и душа два раза в неделю хватает, это буржуи часами в ванне лежат. Сегодня в половине девятого я тоже было сунулся – заперто. Стучу – без ответа. Ну и лег обратно в постель. Дожидаться своей очереди.
– Все это должно быть записано на видеокамеру, – негромко говорит Зося. – Как именно он умер.
– Ну и что? – спрашивает Кучеренко. – Что это нам даст? Артем залез в ванну, включил бритву, его и пробило. Током высокого напряжения.
– Вода – хороший диэлектрик, – негромко говорит Градов.
– Как? – переспрашивает Виолетта. – Что хороший?
– Проводник электрического тока. Если бы Артем Арсеньевич не имел такой привычки… Где бритва-то? А? Яков Савельевич?
У Кучеренко, видимо, самые крепкие нервы. Уж очень быстро он пришел в себя. Пенсионер идет в ванную комнату и приносит оттуда электрическую бритву, которой пользовался Суворов. Градов внимательно ее рассматривает, а потом говорит:
– Все ясно: кто-то со шнуром поработал. Видите – в одном месте провода оголены. – Он показывает бритву на камеру.
– Ну-ка… – Кучеренко берет в руки электроприбор. – Я кое-чего в этом маракую… Действительно. Шнур мокрый в этом месте. Точно: в воду упал, и – шарах! Понятно теперь все.
– Он, конечно, мог просто истрепаться. От времени, – задумчиво говорит Алексей Градов. – Я не эксперт, но края изоляционного материала именно в этом месте имеют характерный разрыв… Как будто разрезаны чем-то острым. Опасной бритвой, например. Или ножом. Гляньте-ка, Яков Савельевич.
– Точно! – соглашается с ним Кучеренко. – Бритвой черканули, не иначе. Или ножичком перочинным. Повредили изоляцию, вот и замкнуло.
– Убийцы! – снова кричит Виолетта. – Вы все здесь до утра сидели! А я ни при чем! Все видели, как я спала в своей комнате!
– А до того? – резко разворачивается к ней программист. – Ты сколько уже дней здесь ошиваешься?
– Я?! Да у Кучеренко с Артемом вообще совместная ванная комната! И бритва у нашего пенсионера есть! Он опасной бреется! Я знаю!
– Откуда? – негромко спрашивает Градов.
– Что откуда?
– Откуда знаешь про опасную бритву?
– Ну… заходила.
– В ванную комнату к Кучеренко? Зачем?
Виолетта соображает, что сболтнула лишнее, и замолкает. Яков Савельевич примирительно говорит:
– В любом случае мы не следователи. Надо вынести Артема и его поврежденный электроприбор. Из дома. Пусть они сами разбираются. В милиции. Как, Алексей? Поможешь?
– Конечно.
Градов рывком сдергивает с кровати Суворова покрывало. И снова знакомая сцена: на крыльцо выносят мертвое тело. Бритва тоже в покрывале, обернутая полиэтиленовым пакетом. Бесполезная мера: даже если на ней сохранились отпечатки пальцев, кто только не брал ее в руки. Яков Савельевич и программист, оставив тело на крыльце, мгновенно захлопывают дверь: на улице метель, мелкий, неприятно колкий снег так и сыплет, а оба мужчины без верхней одежды.
На этом заканчивают показывать видеозапись, и снова включается камера в телевизионной студии. Август Янович уже гораздо увереннее говорит:
– Таким образом, все мы видели, что произошел очередной несчастный случай.
В студии единодушный вздох:
– А не слишком ли часто?
Самый наглый и решительный из журналистов, не дожидаясь разрешения задать вопрос, говорит:
– А завтра, между прочим, один из участников должен был покинуть игру! Вспомните Сайкина и Залесскую!
– Это же совпадение! Простое совпадение! – сорвавшись, кричит Август Янович. – Неужели вы не понимаете?!
– Что же теперь будет? – на этот раз уже с согласия руководителя проекта спрашивает все тот же журналист. – «Игру» закроют?
– Руководство подумает и примет решение… – мямлит главный режиссер.
– Как вы думаете, среди них убийца? – первой высказывает смелое предположение энергичная брюнетка с короткой стрижкой.
– Этого… э-э-э… не может быть, – вновь запинается Август Янович. – Ничего не доказано. Два несчастных случая и самоубийство.
– Может быть, этот дом проклят? – взволнованно спрашивает хрупкая блондинка.
– Вы хоть понимаете, что рейтинг вашего канала теперь побьет все рекорды? – говорит все тот же, самый решительный и наглый. А теперь, как оказалось, и сообразительный.
– Мы не рассчитывали… То есть не такой ценой… – мнется Август Янович.
– Они знали, на что шли! – кричит лохматый парень в мятых джинсах.
– На смерть? – оборачиваются к нему сразу несколько человек. – А никто их об этом не предупреждал!
– По-моему, мы переплюнули даже американцев, – взволнованно говорит бородатый мужчина в очках. – У них тоже детектив, только бескровный. Реалити-шоу. А у нас интрига, что называется, убойная! Без аллегорий. Да за такое зрелище американцы заплатили бы сумасшедшие миллионы!
– При чем здесь американцы? – кричит кто-то.
– Хоть в чем-то мы теперь впереди! – визжит рыжая девица, добравшись, наконец, до микрофона.
– И немцев переплюнули!
– И французов!
– В любом случае участникам игры не обязательно знать, что они в опасности, – вклинивается, наконец, в начавшийся в студии бардак Август Янович. – Не надо их нервировать. Они и так в состоянии стресса. И потом: это и в самом деле может быть простой несчастный случай. Пока обратное не доказано.
– Где бритва?! – кричит лохматый.
– На экспертизе, – невозмутимо отвечает режиссер.
– Кто делает эти ваши экспертизы? – интересуется брюнетка с короткой стрижкой. Пожалуй, самая умная, потому что давно уже надо было об этом спросить.
– Кому положено. Компетентная комиссия, – главный режиссер по-прежнему невозмутим.
– Мы просто обязаны положить этому конец, – говорит бородатый. – Больше не должно быть никаких смертей.
– Мы об этом позаботимся, – уверяет Август Янович. – Примем все меры безопасности. Проект с самого начала был заявлен, как экстремальный. Конечно, никто не ожидал, что они будут умирать… В любом случае вечером в прямом эфире передача сегодня не пойдет.
– Почему?! – несколько отчаянных выкриков.
– Ну, вы сами должны понимать… Из этических соображений. Пока не будет принято окончательное решение: закрывать или оставить проект в эфире.
Еще несколько бессвязных выкриков, потом главный режиссер подводит итог пресс-конференции:
– На этом пока все. Решение будет принято, в крайнем случае, завтра.
И уже под занавес какая-то робкая девица, чье лицо почти целиком закрыто волосами, чуть ли не шепчет в освободившийся микрофон:
– А как вы думаете, кто же из них убийца?
И все вдруг замолкают. В студии оглушительная тишина.
Оцепеневшая Люба только теперь реагирует на звонок в дверь. Стас стоит на пороге, взволнованный и сердитый:
– Ты что, оглохла? Минут десять уже звоню! Мне только твоего трупа сейчас не хватает!
– Я телевизор смотрела, – торопливо оправдывается Люба.
– И что там? – не разуваясь, Самохвалов кидается в комнату, к телевизору.
– Пресс-конференция.
– И что говорят? – Стас опоздал, по телевизору уже идет блок рекламы. Компания «Мнемозина» просто-таки в глотку заталкивает зрителям свое пиво. А ну, пейте!
– Несчастный случай.
– Надо думать! – Стас устало садится в кресло. – Слава богу, ты жива. Я, пока в дверь звонил, черт знает что подумал. Уже хотел слесаря вызывать. Мне теперь повсюду трупы мерещатся.
– Я-то жива. Но там ведь Люська! – отчаянно говорит Люба.
– Тогда у нее всего один шанс. Твоя подруга выживет, только если она и есть убийца, – мрачно шутит Стас.
– Самохвалов, что ты мелешь!
– Хочешь вычеркнуть ее из черного списка? Да пожалуйста! Тогда остаются старушка – божий одуванчик, пенсионер, пишущий интерьеры, странная девушка Зося нетрадиционной ориентации и сумасшедший программист. Кого выбираем? По-моему, это очевидно. Ставлю на сумасшедшего программиста.
– Надо срочно звонить в студию! Пусть закрывают «Игру»!
– Если бы это от нас зависело… Позвонят, не переживай. Руководство теперь будет изо всех сил суетиться, чтобы игру не закрыли, а эти шестеро упрутся, но не выйдут из особняка. Считай, треть пути уже пройдена. Шансы на главный приз у каждого из оставшихся увеличиваются. А народу только зрелищ подавай. Очередной несчастный случай всех бы устроил. Интересно, а где теперь эта проклятая бритва? Хорошо было бы на нее взглянуть.
– У экспертов. Говорят, компетентные люди.
– Боюсь, что там уже все схвачено. В игру вложен не один миллион долларов. Кто же захочет потерять свои деньги? У них ведь только теперь дело пошло, – Стас кивает на экран, по которому идет бесконечная реклама. – Когда народ начал умирать. Я прямо слышу шум сыплющихся в студию купюр. Этот Август Янович озолотится. Если, конечно, он и есть бенефициар.
– Сейчас сказали, что вечером не будет прямой трансляции.
– О как! Тогда посмотришь, что будет. Поесть что-нибудь сообразишь?
– Как ты можешь есть в такой момент!
– А что, собственно, случилось? Твоя подруга пока жива.
– Стас!
– Сказала бы сразу, что холодильник пустой. Собирайся – пойдем прошвырнемся по магазинам. Все равно ничего интересного в ближайшее время не покажут.
– Там же метель!
– Не камнепад же. И не торнадо. Подумаешь, неженка.
– Там холодно, – ежится Люба.
– Эх ты! Холодно! Там люди взаперти с маньяком живут! Вот это я понимаю, экстрим!
– А я не понимаю, как кто-то из них узнал, что у Суворова теперь самый высокий рейтинг.
– Если этот кто-то догадался, как организовать два несчастных случая и одно самоубийство, то уж о высоком рейтинге конкурента он сообразит, не переживай.
– Знаешь, что я думаю?
– Ну?
– Что это только игра. Инсценировка. Уж слишком быстро Сеня поправился.
– Игра?! Инсценировка?! Так он в прямом эфире с каната долбанулся! А кровь?! А труп Залесской?! Тоже игра?
– А… Вдруг она тоже жива?
– И Суворов жив? Ну ты, подруга, даешь! Ты же видела, какое у него лицо! И зачем это надо?
– Подогревают интерес к игре, – пожала плечами Люба.
– Я, пожалуй, наведу справки. Все-таки в органах работаю. Хотя я просто уверен, что вся эта информация держится в строжайшем секрете. Все, что касается «Игры на вылет». Ты как? В магазин собираешься?
– Да. Ты прав: холодильник пустой. И с тобой мне не страшно.
– Вот спасибо! – смеется Стас, но по лицу видно, что он доволен.
…Вечером, когда они со Стасом уже кайфуют в тепле, на диване перед телевизором, в эфире начинается что-то невообразимое. В восемь вечера впервые не показывают в прямом эфире «Игру на вылет». Вместо этого на экране снова телевизионная студия. Внизу экрана номера телефонов, по которым можно туда позвонить.
В студии сидят главный режиссер Август Янович, хорошенькая блондинка – телеведущая, Маня Суворова, еще какие-то женщины явно не городского вида и мрачный бородатый мужик. Видимо, родственники Артема Арсеньевича Суворова. Маня в темном платье, то и дело трогает белоснежным платочком заплаканные глаза:
– Это я подарила Артюше злосчастную электробритву.
– А это та самая электробритва? – жадно спрашивает телеведущая.
– Да, – кивает Маня. – Та самая. Она уже старенькая, и я говорила Артюше, что надо бы новую купить…
– Значит, изоляция все-таки от времени перетерлась?
Маня снова кивает:
– В эти минуты я благодарна за помощь руководству проекта, особенно Августу Яновичу…
Тот скромно кивает. Не за что, мол.
– …благодарна телезрителям, которые начали перечислять деньги на счет… – (Есть еще и счет?!) —…благодарна всем родственникам и друзьям…
– Интересно, сколько ей заплатили? – поворачивается к Стасу Люба. Тот пожимает плечами.
– …солидная компенсация. Конечно, это не вернет мне мужа, – Маня снова всхлипывает. – А детям отца.
– Простите, у нас звонок, – журналистка мило улыбается телезрителям: – Вообще-то, у нас много звонков, и мы постараемся дать возможность высказаться как можно большему количеству наших телезрителей. Алло?
– Вы меня слышите? – Треск, писк.
– Алло? Говорите!
– Слышите меня?
– Видимо, звонок издалека. Алло? Откуда вы звоните?
– Хабаровск на связи.
– Хабаровск?!
– Почему не показываете передачу на всю страну? Я был у родственников в Москве, посмотрел несколько серий. Почему транслируете только на Москву и область?
– Вы что-то хотели сказать жене Артема Арсеньевича? Алло?
– Я хотел сказать, что это безобразие! Все деньги из нашего бюджета идут в столицу! Почему вы смотрите, а мы нет?!
– Как вы до нас дозвонились? Вы видите нас?
– Нет. Не вижу. Но у меня есть телефон. Я записал его, когда был в Москве. Алло?
– Алло?
– Это «Игра навылет»?
– Да.
– Ну, слава богу! Дозвонился, наконец! Я хотел проголосовать за инженера. – (Жуткий треск.) – Наш человек!
– Извините, но у нас тут…
– Что? Алло? Куда вы там пропадаете?
– Видимо, связь прервалась, – озабоченно говорит журналистка. – Но вы сами видите: даже Хабаровск!
Она невольно улыбается:
– Колоссальный интерес к «Игре на вылет»! Даже в других городах! Вы видите?
Маня взволнованно говорит:
– Я еще хотела сказать…
– Простите, милочка, еще один звоночек. Алло?
– Алё?
– Откуда вы звоните?
– Из Москвы.
– Замечательно!
– Я хотел сказать, что раз жена говорит, что это несчастный случай, значит, это и есть несчастный случай! Почему запретили передачу?
– Ее никто не запрещал, – растерянно говорит журналистка. – Просто руководство проекта решило…
– Дайте снова в эфир! У нас в стране свобода слова! У нас демократия!
– Спасибо. Простите, у нас много звонков. Алло?
– Дерьмократы хреновы! Вам бы только людей угробить!
– Алло? Это Москва?
– Какая на хрен Москва! Область! Кровных своих не жалко, вам высказать! Денег девать некуда вам, москвичам! Зажрались! Да я готов за десять тыщ рублей…
– Видимо, связь прервалась, – взволнованно говорит журналистка. – Со звонками пока подождем.
В этот момент к Мане обращается Август Янович:
– А вы, Мария Григорьевна, за то, чтобы закрыть проект?
– Я? – теряется вдруг Маня. – Но зачем же его закрывать?
– Ваш муж… ведь… умер… – ласково говорит Август Янович безутешной вдове. С красноречивыми паузами. Мол, ты подумай, как следует, над ответом.
– Но ведь это старая бритва виновата. С каждым может случиться.
– Меньше чем за миллион такого не скажешь, – снова поворачивается к Стасу Люба. – Интересно, дали ей его?
– Пожертвованиями доберет. О счете слышала? Помолчи, дай посмотреть.
– У нас еще один звоночек. Алло?
– Это Москва. Скажите, теплые вещи куда приносить? К вам в студию?
– Теплые вещи? – снова теряется журналистка.
– Ну да. У меня тут в гардеробе старый фильдеперсовый костюм, штиблеты почти новые, габардиновое пальто…
– Спасибо, спасибо. Теплые вещи нам пока не нужны. Ну, что, еще звоночек?
– Алло? Это «Игра на вылет»?
– Да.
– Хотел сказать, что мы все поддерживаем руководство проекта. Поддерживаем участников игры, поддерживаем их родных и близких.
– Ну, слава богу! – облегченно вздыхает журналистка. Это явно звучит голос коллективного разума.
– Алло?
– Да-да! Говорите! Вы в прямом эфире!
– И верим, что «Игра» вернется к нам. Мы к ней привыкли.
– Спасибо! Огромное спасибо!
– И да здравствует мир во всем мире!
Журналистка судорожно отпивает глоток воды из стакана:
– Ну, вот и долгожданные слова поддержки. Мария Григорьевна, миллионы телезрителей с вами.
– Я благодарна им, благодарна руководству проекта, благодарна Августу Яновичу…
– Что ж, последний звоночек. Алло? Говорите! Вы в прямом эфире.
На этот раз слышимость просто великолепная. Нежным голоском какая-то девушка шепчет:
– Я люблю вашего мужа…
Маня в недоумении отнимает платочек от заплаканных глаз. Блондинка-телеведущая, округлив глаза, взволнованно переспрашивает:
– Что? Что вы сказали?
– Не вам, – шепчет девушка. – Ей. Разлучнице. Я люблю Артема. Слышите?
– Но он же… умер… – Это говорит не Маня, телеведущая.
– Все равно люблю. Я буду верна ему. До самой смерти.
– Простите?
– Мы встретимся в раю.
Короткие гудки. Маня сидит, открыв рот, и пытается что-то сообразить. Телеведущая радостным голосом говорит:
– А сейчас, извините, небольшая пауза. У нас на канале реклама!
…– Когда на улице холодно, когда подошвы ваших ботинок отваливаются на ходу, а шапка безнадежно линяет от мокрого снега, когда ледяной ветер раздирает на части вашу одежду, когда думаешь только о тепле… Бутылка пива согреет и вернет к жизни! Вы дойдете до дома в любую погоду! Генеральный спонсор проекта компания «Мнемозина»!
– Оставайтесь с нами! – улыбается телеведущая.
Внизу быстро-быстро мелькают цифры: «за» возвращение «Игры на вылет» в эфир и «против». Звонков «за» гораздо больше.
– Я посмотрю голосование на сайте, – говорит Люба и садится за компьютер.
– Очуметь можно! – качает головой Стас. – А о тех шестерых, что сейчас заперты в особняке, кто-нибудь думает?
Люба заходит на сайт «igranavylet. ru». Там тоже активно голосуют. «Против» игры единицы, зато огромная часть аудитории «за». Временным запретом на телетрансляцию «Игры на вылет» люди возмущены.
Верните нам «Игру на вылет»! Не смейте убивать такой блестящий проект!
Участники сами хотят продолжения!
Baby
Да пусть они хоть все там подохнут! Класс! Сами напросились!
Вот что деньги с людьми делают!
Cobra
Не имеете права! Мы платим деньги! Хотим знать, кто получит миллион!
Веселые ребятки
Я видел, как в ванную комнату к Суворову заходила Виолетта! Это она испортила бритву!
Sherlok Holms
Они все там были, когда играли в карты! Лично я видела в санузле у Суворова рыжую!
Marpl
Рыжая просто мыла руки. А вот кое-кто сидел на толчке. А камерой-то этот пятачок не просматривается! Из этических х-м соображений. Кто хочет знать имя убийцы, связывайтесь со мной и платите бабки!
Мистер Х
Вы что все, не понимаете, что это розыгрыш? Всего лишь розыгрыш?! Нас с вами просто дурят!
Sirena
Согласен! Можно тебе написать? Или ты сама напиши. Адрес моего мыла www…
Nabat
Руководство проекта официально подтверждает смерть Марии Михайловны Залесской и Артема Арсеньевича Суворова. Вот копии заключений о смерти.
– Ну, такое и я могу состряпать, – вздыхает Стас. – Видишь, милая, не у тебя одной возникла мысль о розыгрыше. Но, похоже, это и в самом деле смерть в прямом эфире. На что спорим: завтра вернут «Игру»?
– Не буду я с тобой спорить. Верни сначала звук.
Во время рекламы звук Самохвалов по привычке вырубает.
– Не надоело слушать эту дичь?
– Может, мы что-нибудь интересное услышим? Они в любой момент могут опять включить студию.
Стас нажимает кнопку на пульте, ту самую, которая блокирует звук.
На экране мелькают моющие средства, прокладки и, разумеется, пиво.
И вдруг на экране сияющая блондинка:
– У нас еще звоночек. Послушаем?
Стас морщится:
– Только не это!
– Подожди!
– Алло?
– Говорите. Вас очень хорошо слышно!
– Слышно? Маня, тебе слышно?
Суворова снова удивленно отнимает от заплаканных глаз носовой платочек. И смотрит на телеведущую:
– Кто это?
– А мы это сейчас узнаем. Алло? Говорите!
– Маня, тебе слышно? А это твоя соседка Алевтина Павловна. Ты у меня полмешка муки в долг брала. А потом вернула. Я перевесила: двух килограммов не хватает!
– Вы хотите поддержать Марию Григорьевну?
– Я хочу сказать, что мы, в отличие от вас, люди честные. Але?
– Алло?
– Так вот: мы, когда мужья в отъезде, любовников у себя не принимаем.
– Каких любовников? – Маня в ужасе хватается за стакан с водой.
– Каких любовников, Алевтина Павловна? – радостно переспрашивает телеведущая.
– А таких. Променяла ты своего Артюшу, Маня, на завмага Платошкина. Давно променяла. Я-то за стенкой живу, мне все слышно. Детей-то к матери отправила, бесстыжая. А муку мне верни. Два килограмма. А то я еще и не такое скажу! Я все про вас…
– Видимо, произошла какая-то ошибка, – растерянно говорит телеведущая, потому что ей делает какие-то знаки Август Янович. – Не туда позвонили…
– Может быть, весы были неточные, – всхлипывает Маня. – Да верну я ей эти два килограмма муки! Ей-богу, верну!
– Простите, у нас реклама.
– Когда на улице холодно…
Стас не выдерживает и хохочет. Даже звук забыл выключить!
– Как ты можешь! – возмущается Люба. – Там человек умер!
– А Манька-то его загуляла! – смеется Стас. – С завмагом Платошкиным! Ой, не могу! – Он вытирает выступившие от смеха слезы: – Понятно теперь, почему она горой за «Игру»! Деньги большие заплатили, открыт счет для пожертвований, через годок можно и с завмагом под венец, да с большим приданым. Молодец, Маня! Ай да молодец! Уж не она ли муженьку неисправную бритву с собой подсунула? И чем ей не угодил Артем Арсеньевич? Ведь он вполне мог стать новым секс-символом! Как танго танцевал, шельмец! В общем-то, хороший был мужик. Надо бы его помянуть.
– Алкоголик, – морщится Люба.
– У тебя, случайно, нет бутылочки пива? – хитро спрашивает Стас. – Того самого, – он кивает на экран.
– Случайно есть.
Толку с ним спорить? Люба приносит из холодильника две бутылки пива и почему-то начинает оправдываться:
– Знаешь, сейчас столько этого пива развелось! По телевизору идет самая настоящая пивная война! Естественно, берешь то, что на слуху. И стоит оно недорого.
– Реклама – двигатель прогресса и источник стресса, – Стас открывает бутылку, подносит ее ко рту и подмигивает: – А какой части моего тела никогда не помешает дополнительный объем? А?
– Нахал!
– Это не я, – обиженно говорит Стас. – Это они так говорят. Не слышишь, что ли?
Он тычет пальцем в голубой экран, где крутят рекламу туши для ресниц, и Любе кажется, что терпением телезрителей спонсоры «Игры на вылет» злоупотребляют. Еще один десятиминутный рекламный блок!
– И как пиво? – интересуется она.
– Ничего особенного. Пиво как пиво. А денежки кто-то поимеет неплохие. А вообще, я от всего этого устал. Если бы не трупы, интерес к «Игре на вылет» упал бы после этих трех недель. А теперь вырастет неимоверно. Интересно ведь узнать, чем все закончится? Будут еще трупы или не будут?
– Как ты можешь спокойно об этом говорить?
– Э, подруга! И не к тому уже люди привыкли! Как насчет всяких там «Криминальных хроник» и «Дорожных патрулей»? Трупы к завтраку. Прямо на бутерброд и кофеем запить. А «Детектив-шоу» по сравнению с «Игрой» теперь просто отдыхает. Здесь люди вживую умирают. По-настоящему. Да еще в прямом эфире! А ты так бурно реагируешь лишь потому, что там твоя лучшая подруга.
– Да. Я не хочу ее потерять.
– Давай без пафоса, – морщится Стас. – Никто ее туда не гнал. И силком не запихивал.
– Но никто ведь не знал, что их всех подставят!
– Успокойся. Может, на этом все и кончится.
– Хоть бы рейтинг этого маньяка взлетел! И убийца оказался бы на первой строчке!
– Зачем? – невозмутимо допивает пиво Стас.
– Затем, что тогда он перестанет их убивать!
– Кто следующий? – по очереди обводит глазами участников «Игры на вылет» Люська-Апельсинчик. – Кто из нас?
– Что вы, Люсенька, имеете в виду? – нервно спрашивает Серафима Евгеньевна.
– Да ладно вам прикидываться! Что, тоже самоубийство? А? Виолетта?
– Несчастный случай. Ежу понятно. – Блондинка невозмутима. Мозгов не хватает притвориться расстроенной. У них ведь с Суворовым был почти роман!
– Значит, я не еж, – пожимает плечами Алексей Градов. – Поэтому каждый день и не по одному разу внимательно буду осматривать личные вещи. Я так понимаю, что ни пистолета, ни холодного оружия у убийцы нет. Он просто умно использует наши милые привычки.
– Мои карты отравлены! – взвизгивает Серафима Евгеньевна.
– Успокойтесь, – вздыхает Зося. – Вы же пожертвовали их во всеобщее пользование. Мы все играли ими в дурака и, как видите, живы. Я, например, никуда отсюда не уйду. Вы как хотите, а я остаюсь.
– Зосенька, вам так нужны деньги? – со вздохом спрашивает у нее Кучеренко.
– Да. Нужны.
– Внимание! Всем участникам игры внимание!
– Август Янович! – восторженно говорит Виолетта с видом собаки, завидевшей долго отсутствующего хозяина.
– Тише! – шикают на нее.
– Внимание на экран!
Там как раз появляется информация:
«Вчера вечером по вполне понятным причинам «Игра на вылет» не вышла в прямой эфир. Но получено такое громадное количество голосов «за», что с сегодняшнего дня она будет возобновлена. Если только участники не захотят ее покинуть»
– Ни за что! – вновь твердо говорит Зося.
«Сообщаем, что, по решению руководства, оставшиеся в «Игре» разыграют уже не один миллион, а два»
– Ах! – Серафима Евгеньевна.
– Два миллиона! – Кучеренко.
– Ура! – Люська.
«Это будет компенсацией за причиненные неудобства. Сообщаем так же, что лидером в рейтинге был Артем Арсеньевич Суворов. И на сайте, и по звонкам телезрителей. Теперь же лидер опять Зося Смысловская. Поскольку один из участников по роковому стечению обстоятельств снова выбыл из игры, все остальные остаются в ней. В том числе и аутсайдер. Что касается Артема Арсеньевича, то его смерть пока трактуется как несчастный случай. Скорее всего к этому же выводу придет и официальное расследование. Никакой паники среди участников игры быть не должно: все под контролем. Руководство проекта желает вам всего наилучшего. До следующего воскресенья!»
– Два миллиона! – снова восторженно повторяет Кучеренко. – Это же сколько в долларах?
– Теперь я смогу купить просто шикарную квартиру! – взволнованно говорит Люська. – Если выиграю, конечно.
– Я тоже решу свои проблемы, – это Зося.
– Что ж, надо поддержать женщин, – пожимает плечами Алексей Градов. – Хотя мне, если честно, все равно. Я бы вышел.
– Такие деньги! – вздыхает Серафима Евгеньевна. – Надо только еще немножечко потерпеть!
– Я буду богатой! – заявляет Виолетта. – Какая прелесть!
На этот раз с ней никто не спорит. Все поглощены неожиданной новостью: два миллиона! Конечно, кому-то покажется, что это не бог весть какие деньги. Рублей же, не долларов. Но богатых людей среди этих шестерых нет. Богатые в «Игру на вылет» не отбирались.
Они расположились в гостиной: на диване Алексей Градов с Зосей, Люська на стуле, Кучеренко и Серафима Евгеньевна в креслах, Виолетта на столе. Ее никто не одергивает: не место, мол, девушка, здесь люди едят. Всех занимают два миллиона.
– Надо бы ужин сообразить, – наконец, вздыхает Кучеренко.
– Может, бутербродами обойдемся? – спрашивает Люська. Даже ей сегодня не хочется к плите.
Серафима Евгеньевна так и говорит:
– Люсенька, я вас не узнаю!
– У меня тоже есть нервы, – пожимает плечами Апельсинчик. – Нет настроения готовить.
– Да, все это невесело, – говорит Градов. – Но два миллиона, а? Большие деньги на кону.
– Интересно, а если еще кто-нибудь умрет, ставку увеличат? – задумчиво спрашивает вдруг Виолетта.
– Типун тебе на язык! – Ирисова в ужасе. – Умрет!
– А вы погадайте, – с усмешкой советует Градов.
– Так мы же ими уже играли, – Серафима Евгеньевна достает любимые карты. – Они теперь врут.
– Все мы здесь врем, – резко поднимается с дивана Зося. – Но еще раз повторяю: я не уйду. Выиграю я эти деньги честно, или вы просто все отсюда уйдете, мне лично без разницы. Я буду биться до конца. Другого способа решить свои проблемы у меня нет.
Дальше уже не интересно. Участники, расположившись в гостиной, жуют бутерброды и лениво перебрасываются словами. Стас собирается домой, Любе тоже завтра на работу. Надо бы лечь пораньше.
– Закончилась третья неделя, – грустно говорит она. – А я все никак не могу понять, что же меня так насторожило в больнице, где лежит Сеня? Не там ли разгадка?
Стас уходит. В особняке ложатся спать. Люба тоже разбирает постель, потом смотрит, как Люська натягивает одеяло, чтобы как можно меньше оголенных частей тела попало в кадр.
– Спокойной ночи, – тихо говорит Люба лучшей подруге. – И удачи тебе.
И та, словно что-то услышав, вдруг улыбается и приветственно машет рукой.