Две недели назад в глухом углу сарая для инструментов Джек обнаружил огромное плетеное кресло, покрашенное белой краской, и вытащил его на террасу вопреки возражениям Уэнди, утверждавшей, что ничего уродливее она в жизни не видела. Он как раз расположился в нем, погрузившись в чтение романа Э.Л. Доктороу «Добро пожаловать в тяжелые времена», когда услышал тарахтение гостиничного пикапа, возвестившего о возвращении жены и сына.
Уэнди лихо припарковалась прямо на полукруглой площадке перед парадным входом, как заядлый гонщик, пару раз газанула, заставив мотор взреветь, а потом заглушила его. Единственный задний габаритный фонарь машины погас. Двигатель еще несколько раз дернулся и лишь потом окончательно затих. Джек поднялся из кресла и не спеша направился встречать их.
– Привет, пап! – крикнул Дэнни, взбегая наверх. В руках он держал коробку. – Ты только посмотри, что мне купила мама!
Джек схватил сына на руки, дважды крутанулся с ним на месте, а потом чмокнул мальчика прямо в губы.
– О, да это же сам великий Джек Торранс. Юджин O’Нил своего поколения. Американский Шекспир! – шутливо приветствовала мужа Уэнди. – Кто бы мог ожидать встретить вас здесь, среди заоблачных горных вершин?
– Просто толчея больших городов стала для меня невыносимой, дорогая леди, – в тон ей отозвался он и обнял ее за талию. Они поцеловались. – Как прошла поездка?
– Очень неплохо. Правда, Дэнни жаловался, что машина часто дергалась, но, честное слово, двигатель не заглох ни разу и… О, Джек, ты закончил работу!
Она разглядывала крышу, и Дэнни тоже поднял глаза. Его лицо едва заметно омрачилось, когда он увидел широкую полосу свежих пластин дранки поверх западного крыла «Оверлука», отливавших более ярко зеленой краской, чем остальная крыша. Но потом он снова перевел взгляд на коробку у себя в руках и просиял. По ночам сцены, показанные Тони, возвращались к нему и преследовали в своей изначальной ужасной четкости, а вот при свете дня об этом легко можно было забыть.
– Посмотри, папа! Ты только посмотри на это!
Джек взял у сына коробку. В ней лежала сборная модель одной из почти карикатурных машин дизайнера Биг Дэдди Рота, которые так восхищали Дэнни. Он выбрал себе копию «фолькса-убийцы», и на коробке был нарисован огромный пурпурный «жук» с вытянутыми задними фонарями в духе «кадиллака» 1959 года, оставляющими кровавый отблеск на проселочной дороге. В крыше машины имелся лючок, из которого высовывался устрашающего вида бородавчатый монстр с налитыми кровью глазами и маниакально-злобной усмешкой; он положил когтистые лапы на руль, а на голове у него красовалась огромная английская гоночная кепка, повернутая козырьком назад.
Уэнди не смогла сдержать улыбку, а Джек подмигнул ей.
– За что я особенно люблю тебя, док, – сказал он, возвращая коробку, – так это за отменный вкус. Тебе нравятся такие же простые и располагающие к размышлению вещи, как и мне самому. Да, ты определенно плоть от плоти моей.
– Мама пообещала, что ты поможешь мне собрать ее, как только я смогу прочесть первый рассказ о Дике и Джейн.
– Лучше отложить это до конца недели, – заметил Джек. – Что еще вы привезли в своем столь привлекательном с виду грузовичке, мэм?
– Нет уж! – Она схватила мужа за руку и потащила в сторону от машины. – Не подглядывать! Там есть кое-что исключительно для тебя, но в дом это отнесем мы с Дэнни. А ты можешь потом забрать молоко. Оно стоит на полу в кабине.
– Так вот кто я такой для вас! – воскликнул Джек, в притворном отчаянии приложив руку ко лбу. – Обыкновенная тягловая лошадка. Разнорабочий. Принеси-подай.
– Просто принесите, пожалуйста, молоко, мистер, и подайте его на кухню.
– Нет, я этого не вынесу! – воскликнул Джек и повалился на траву рядом с хохочущим Дэнни.
– Вставай! Развалился тут, хотя здоровый как бык, – сказала Уэнди, легонько пнув его носком кроссовка.
– Слышал? – обратился Джек к Дэнни. – Она обозвала меня быком. Будешь свидетелем.
– Буду свидетелем, буду свидетелем! – весело подхватил Дэнни, перепрыгивая через отца.
Джек сел.
– Кстати, о подарках, ребята. У меня для вас тоже есть кое-что. Посмотрите на террасе возле пепельницы.
– Что там такое?
– Забыл. Пойдите и взгляните сами.
Джек поднялся, встал рядом с женой, и они вместе смотрели, как Дэнни в нетерпении бежит вверх по склону лужайки, а потом прыгает по ступеням террасы. Джек снова обнял Уэнди за талию.
– Ты всем довольна, детка?
Она ответила ему с очень серьезным видом:
– Мне не было так хорошо со времени нашей свадьбы.
– Это правда?
– Чистейшая, как на духу.
Он крепко прижал ее к себе.
– Я очень люблю тебя.
Она ответила на его объятия, глубоко тронутая. Эти слова в устах Джека Торранса стоили дорого. Те случаи, когда он их произносил, она могла бы пересчитать по пальцам.
– Я тоже люблю тебя.
– Мамочка! Мамуля! – Дэнни уже стоял на террасе и подпрыгивал в радостном возбуждении. – Пойди посмотри! Ух ты! Ничего себе штуковина!
– Что же это такое? – спросила Уэнди, когда они медленно направились к отелю, держась за руки.
– Забыл, – повторил он.
– Смотри, а то я забуду о твоем подарке, – сказала она, слегка пихнув его локтем в бок. – Рискуешь не получить его.
– Я надеялся получить лучший из подарков сегодня ночью, – возразил он, и Уэнди рассмеялась.
Немного погодя он спросил:
– Как думаешь, Дэнни здесь тоже хорошо?
– Тебе лучше знать. Это ведь ты подолгу о чем-то разговариваешь с ним каждый вечер на сон грядущий.
– Мы с ним чаще всего обсуждаем, кем он хочет стать, когда вырастет, или спорим, существует ли Санта-Клаус на самом деле. Для него это почему-то очень важно. Мне кажется, его старый приятель Скотт наговорил ему об этом всякой чепухи. Но об «Оверлуке» он мне почти ничего не говорит.
– Мне тоже. – Они уже поднимались по ступенькам. – Но он ведет себя здесь до странности тихо большую часть времени. И он, кажется, похудел, Джек. Правда, заметно похудел.
– Просто он растет.
Дэнни стоял к ним спиной. Он внимательно изучал что-то лежавшее на столе рядом с креслом Джека, но Уэнди пока не могла разглядеть, что это.
– Однако он действительно стал плохо есть. А ведь раньше у него был волчий аппетит. Вспомни хотя бы прошлый год.
– У детей такое периодически происходит, – немного рассеянно ответил он. – Я вычитал это у Спока. Когда ему исполнится семь, он снова начнет лопать так, что за ушами трещать будет.
Они остановились на верхней ступени террасы.
– К тому же он слишком налегает на учебники, – сказала она. – Хотя я понимаю, что ему хочется быстрее научиться читать, чтобы порадовать нас… Порадовать тебя, – добавила она после странной паузы.
– Главным образом он это делает для себя самого, – возразил Джек. – Я в этом смысле на него нисколько не давлю. Наоборот, мне кажется, что ему стоило бы немного сбавить обороты.
– И все-таки ты не сочтешь меня дурочкой, если я запишу его на медицинский осмотр? В Сайдуайндере есть врач. Он еще достаточно молод, но кассирша в супермаркете сказала…
– Тебя немного беспокоит, что скоро выпадет снег, верно?
Она пожала плечами:
– И это тоже. Но если ты думаешь, что это глупости…
– Я вовсе так не думаю. Наоборот, запиши на прием нас троих. Пусть доктор скажет, что мы все совершенно здоровы. Будем спокойнее спать зимними ночами.
– Тогда я созвонюсь с ним сегодня после обеда, – сказала она.
– Мам! Посмотри на это, мама!
Он подбежал к ней с чем-то большим и серым на ладонях, и на секунду Уэнди оказалась почти в трагикомической ситуации. «Неужели это человеческий мозг?» – подумала она. Но потом ей стало ясно, что это на самом деле, и все равно она инстинктивно отшатнулась.
Джек обнял ее.
– Все в порядке. Оно пустое. Жильцов, которые не пожелали покинуть свой дом добровольно, я лично вытряхнул наружу. Применил дымовую шашку.
Она смотрела на крупное осиное гнездо в руках сына, но сама прикасаться к нему не осмеливалась.
– Ты уверен, что никакой опасности нет?
– Абсолютно. Мальчишкой я хранил такое же пустое гнездо в своей комнате. Отец отдал мне его. Хочешь отнести гнездо в свою спальню, Дэнни?
– Конечно! Прямо сейчас!
Он развернулся и бегом бросился внутрь через двустворчатые двери. Затем до них донесся его приглушенный топот по главной лестнице.
– Значит, там все-таки завелись осы, – сказала она. – Тебя, случайно, не ужалили?
– Ужалили, и мне полагается медаль за отвагу. – Он показал ей свой палец. Припухлость уже почти спала, но Уэнди все равно охнула, осторожно подула на палец и нежно поцеловала его.
– Ты удалил жало?
– Осы их не оставляют. Не путай с пчелами. Это у пчел зазубренное жало. А у ос оно гладкое. Это и делает их более опасными. Они могут жалить снова и снова.
– Джек, ты уверен, что не опасно держать гнездо в комнате?
– Я внимательно прочитал инструкцию на шашке и следовал ей. Дым убивает всех ос до единой в течение двух часов, а потом химикат рассеивается без остатка.
– Ненавижу их, – сказала она.
– Кого?.. Обыкновенных ос?
– Всех, у кого есть жало, – ответила она, а потом обхватила себя руками.
– Я тоже, – сказал он и обнял ее.