В 8.31 по стандартному горному времени женщина на борту рейса номер 196 авиакомпании «Ти-дабл-ю-эй» ударилась в слезы, громко высказывая вслух мнение, которое, вероятно, разделяли многие пассажиры (а быть может, и члены экипажа), что их самолет непременно разобьется.
Востролицая дама, сидевшая рядом с Холлораном, оторвалась от своей книжки, чтобы дать краткую характеристику:
– Истеричка.
После чего вернулась к чтению. За время полета она выпила две порции «отвертки», но спиртное, казалось, никак на нее не подействовало.
– Мы потерпим крушение! – визгливо вещала истеричная женщина. – О, я знаю, что так и будет!
К ее креслу подбежала стюардесса и присела рядом на корточки. Холлоран же подумал про себя, что только бортпроводницы и очень молодые домохозяйки умели изящно сидеть на корточках – это был редкий и потому вдвойне изумительный талант. Пока он размышлял об этом, стюардесса вовлекла пассажирку в мягкий, успокаивающий разговор, который постепенно отвлек ее от черных мыслей.
Холлоран не мог знать, чувствовали ли то же самое и остальные люди на борту рейса 196, но сам перетрухнул изрядно. За иллюминаторами невозможно было различить ничего, кроме плотной белой пелены. Лайнер постоянно рыскал носом из стороны в сторону под порывами ветра, налетавшими отовсюду. Двигатели то по левому, то по правому борту периодически начинали подвывать, выравнивая самолет, и потому пол под ногами мощно вибрировал. Из экономического класса сзади доносились громкие стоны, и одна из стюардесс поспешила туда с толстой пачкой плотных бумажных пакетов. А мужчину, сидевшего в трех рядах впереди Холлорана, внезапно вырвало прямо в свежий номер газеты «Нэшнл обсервер», и он с виноватой улыбкой смотрел на девушку, пришедшую, чтобы прибрать за ним.
– Ничего страшного, – сказала она ему с ободряющей улыбкой. – Я точно так же реагирую на «Ридерз дайджест».
Холлоран был достаточно опытным авиапассажиром, чтобы в общих чертах представлять себе ситуацию. Большую часть времени их полет проходил против сильных воздушных потоков, а погода в самом Денвере ухудшилась так внезапно, что самолет уже невозможно было увести на посадку в какое-то более спокойное место. Что ж, будем надеяться на удачу. Вывози, кривая!
(При такой болтанке, брат, одной слепой удачи может и не хватить. Никакая кривая не вывезет.)
Между тем стюардессе удалось справиться с истеричной женщиной и отчасти привести ее в чувство. Теперь та непрестанно хлюпала носом в кружевной платок, но по крайней мере перестала громогласно делиться своими мрачными предчувствиями по поводу судьбы их рейса с остальными пассажирами. В последний раз погладив ее по плечу, бортпроводница поднялась, и как раз в этот момент «боинг» тряхнуло особенно сильно. Девушку отбросило назад, и она приземлилась на колени к читавшему газету мужчине, продемонстрировав ту часть своих прелестных нейлоновых колготок, которая не предназначалась для всеобщего обозрения. Мужчина сначала испуганно вздрогнул, но потом вполне добродушно потрепал стюардессу по спине. Она в ответ улыбнулась, однако Холлоран видел, до какой степени все напряжены. Людям, как правило, нечасто приходится попадать в столь экстремальные условия во время обычного авиарейса.
С коротким звяканьем снова включилась надпись «НЕ КУРИТЬ».
– Говорит командир воздушного судна, – сообщил бархатистый баритон с едва заметным южным акцентом. – Мы готовы приступить к снижению в международном аэропорту Стейплтон. К сожалению, полет получился не слишком гладким, за что я приношу вам свои извинения. Посадка также может пройти в не совсем благоприятных условиях, хотя особых трудностей возникнуть не должно. Пожалуйста, обратите внимание, что предупреждения «ПРИСТЕГНУТЬ РЕМНИ» и «НЕ КУРИТЬ» снова включены. Желаю вам приятно провести время в Денвере и его окрестностях. Надеюсь уже скоро…
Лайнер провалился в очередную воздушную яму, куда падал несколько секунд со скоростью лифта. У Холлорана в желудке творилось нечто неописуемое. Сразу несколько пассажиров – причем не только женщины – завопили от страха.
– …уже скоро увидеть вас на борту очередного рейса авиакомпании «Ти-дабл-ю-эй».
– А вот это вряд ли, – произнес кто-то за спиной Холлорана.
– Какая нелепость, – сказала вдруг сидевшая рядом с Холлораном дама, вложила в свою книжку верхнюю часть упаковки спичек вместо закладки и закрыла ее. – Для того, кто, как вы, был свидетелем грязных маленьких войн или, подобно мне, вникал в чудовищную аморальность долларовой дипломатии ЦРУ… жесткая посадка самолета представляется событием, вообще не заслуживающим внимания. Я права, мистер Холлоран?
– На все сто, мэм, – выдавил он из себя, глядя на снежные завихрения за иллюминатором.
– Позвольте поинтересоваться, как ваша стальная пластина реагирует на все это?
– О, как раз с головой сейчас все в полном порядке, – ответил Холлоран. – Зато желудок творит чудеса.
– Мне, право, жаль. – И она вернулась к чтению.
Их самолет снижался сквозь непроглядную белоснежную мглу, и Холлорану невольно вспомнилась катастрофа, которая несколькими годами ранее произошла в бостонском аэропорту Логан. Условия были примерно такие же, только в Бостоне причиной нулевой видимости стал не снег, а густой туман. Лайнер задел выпущенными шасси подпорную стену в конце взлетно-посадочной полосы. И от восьмидесяти пяти человек, находившихся на борту, осталось лишь кровавое месиво.
Он бы не так боялся, если бы речь сейчас шла о его индивидуальной судьбе. В этом мире он остался практически один, и на его похороны явится горстка людей, с которыми он вместе работал, да старый плут Мастертон, который по крайней мере выпьет за упокой его души. Но мальчик… От него зависел мальчик. Вероятно, он был единственной помощью, на которую тот мог рассчитывать, и ему очень не понравилось, как резко оборвались слова ребенка в последний раз. Холлоран никак не мог выкинуть из головы тех странных зверей в живой изгороди, которые, казалось, обладали способностью двигаться…
Изящная белая рука легла поверх его собственной.
Узколицая востроглазая женщина сняла очки. Без них ее черты приобрели неожиданную мягкость.
– Все будет хорошо, – сказала она.
Холлоран выдавил из себя улыбку и кивнул.
Как и было обещано, посадка прошла жестко, шасси самолета врезались в полосу с такой силой, что с передней полки по всему салону разметало журналы, а из кухоньки в проход высыпались пластмассовые подносы, подобно гигантской колоде карт. Никто больше не кричал, но Холлоран услышал, как несколько челюстей щелкнули, словно цыганские кастаньеты. Затем взревели включенные на реверс двигатели, и началось торможение. Когда скорость упала, вновь раздался голос южанина-пилота, уверенный, но с нотками заметного облегчения:
– Леди и джентльмены, наш самолет произвел посадку в аэропорту Стейплтон. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки. Благодарю вас.
Соседка Холлорана закрыла книгу и глубоко вздохнула:
– Что ж, судьба дает нам шанс продолжить наши битвы и завтра, мистер Холлоран.
– Лично я пока не уверен, что справлюсь с сегодняшними битвами, мэм.
– Верно. Очень верно подмечено. Не желаете ли тогда чуть позже пропустить со мной по стаканчику в баре аэропорта?
– Я бы с удовольствием, но меня ждут дела.
– Неотложные?
– Абсолютно неотложные, – ответил Холлоран очень серьезно.
– Хочется надеяться, что вам удастся хотя бы немного улучшить общую ситуацию.
– Мне тоже хочется на это надеяться, – сказал Холлоран и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, помолодев при этом лет на десять.
Поскольку у него не было другого багажа, кроме сумки, которую он взял с собой в салон, Холлоран одним из первых успел к стойке проката автомобилей «Херц», расположенной на нижнем уровне терминала. Даже сквозь дымчатые стекла окон было видно, как густо падает снег. Порывистый ветер гонял белые хлопья туда-сюда, заставляя людей, пересекавших стоянку, постоянно бороться с ним. С головы одного мужчины сдуло шляпу, и Холлоран мог только посочувствовать бедняге, чей убор взмыл вверх по красивой широкой дуге. Мужчина рванулся в погоню, а Холлоран подумал:
(Напрасный труд, приятель. Твоя шляпа теперь приземлится где-нибудь в Аризоне.)
И сразу же пришла другая мысль:
(Если все так плохо в Денвере, то каково же к западу от Боулдера?)
Впрочем, лучше сейчас даже не задумываться об этом.
– Могу я чем-нибудь помочь вам, сэр? – обратилась к нему девушка в форменной желтой куртке «Херца».
– Можете, но лишь при условии, что у вас есть для меня машина, – ответил он с широкой улыбкой.
И за более солидную плату ему удалось получить более солидный прокатный автомобиль – серебристо-черный «бьюик-электра». Холлорана волновал не столько стильный вид машины, сколько извилистые горные дороги; где-то по пути все равно придется надеть на колеса цепи. Без них далеко не уедешь.
– Насколько все плохо? – спросил он девушку, когда та протянула ему на подпись документы.
– Говорят, это самый затяжной буран с тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, – бодро сообщила она. – А далеко ли вам ехать, сэр?
– Гораздо дальше, чем хотелось бы.
– Если пожелаете, я могу позвонить на станцию «Тексако» у перекрестка с двести семидесятым шоссе. Они поставят вам цепи.
– Это станет для меня большим подспорьем, милая.
Она сняла трубку телефона и сделала звонок.
– Вас там ждут.
– Спасибо большое.
Покинув стойку «Херца», он заметил свою востроглазую соседку из самолета, которая дожидалась багажа рядом с одной из лент, по-прежнему погруженная в чтение. Проходя мимо, Холлоран подмигнул ей, и она мгновенно вскинула голову, приветственно махнула рукой и улыбнулась.
(сияет)
Улыбаясь, он поднял воротник пальто и перебросил дорожную сумку из одной руки в другую. Такая малость, но он все равно почувствовал себя лучше. Зря он наврал ей про пластину в своей башке. Холлоран мысленно пожелал ей удачи, и когда он вышел на улицу, в пляску снега и пронизывающего ветра, ему почудилось, что она послала ему ответ с тем же пожеланием.
Особо больших денег за установку цепей на станции техобслуживания не брали, но Холлорану пришлось тайком сунуть работяге в гараже лишнюю десятку, чтобы тот подвинул его в очереди. И все равно только без четверти десять он наконец тронулся в путь: пощелкивали щетки стеклоочистителей, монотонно звенели цепи на крупных покрышках «бьюика».
На автострадах царил полнейший хаос. Даже с цепями он не мог ехать быстрее тридцати. По обочинам торчали под немыслимыми углами из сугробов съехавшие автомобили. На нескольких подъемах машины просто стояли на месте – их летняя резина беспомощно буксовала, не находя сцепления с покрывавшим дорожное полотно сухим крошевом.
Это был первый по-настоящему зимний снегопад в низине (если можно назвать «низиной» места, расположенные почти в миле над уровнем моря), который по непонятным причинам всегда оборачивался стихийным бедствием. Местные жители почему-то вечно оказывались к нему совершенно не готовы. Холлорану был хорошо знаком этот удивительный феномен, но он все равно не жалел слов, обгоняя их по левому ряду и поглядывая в боковое зеркало, дабы убедиться, что никакой лихач
(Не мчится сквозь снег…)
не вылез вслед за ним, чтобы надрать ему задницу.
Но самые крупные неприятности поджидали его у эстакады, выводившей на магистраль 36. А она ему была необходима. Магистраль 36 соединяла Денвер с Боулдером, а также шла на запад до Эстес-Парка, где вливалась в шоссе 7. В свою очередь, эта дорога, также известная как Горное шоссе, проходила через Сайдуайндер, миновала «Оверлук» и по западному склону спускалась в Юту.
Но выезд на магистраль 36 сейчас блокировал опрокинувшийся полуприцеп. Место аварии было обнесено горящими факелами, отчего напоминало утыканный свечами торт, приготовленный на день рождения какого-то кретина.
Холлоран остановился и опустил стекло. Полицейский в шапке-ушанке и перчатках махнул на поток, ползший на север по 25-й магистрали.
– Здесь вам не проехать! – заорал он Холлорану, стараясь перекричать ветер. – Проедете два съезда, выберетесь на девяносто первую и в районе Брумфилда вновь попадете на тридцать шестую.
– Но, как мне кажется, я бы мог аккуратно объехать его слева! – крикнул в ответ Холлоран. – Вы предлагаете мне крюк в двадцать миль, а я очень спешу.
– Только попробуйте! Я вам голову отвинчу, – пригрозил полисмен и решительно закончил разговор. – Здесь проезда нет.
Холлоран сдал назад, дождался момента, чтобы влиться в поток, и продолжил движение по магистрали 25. Указатель информировал его, что до Чейенна в штате Вайоминг осталось всего сто миль. Там он и окажется, если прозевает нужный съезд.
Он разогнался до двадцати пяти миль в час, но быстрее ехать уже не осмеливался. Густой снег и без того почти совсем забил щетки «дворников», а транспортный поток вел себя непредсказуемо. Двадцать миль объезда! Он еще раз выругался, и в нем снова всколыхнулось тревожное ощущение того, как стремительно утекает время, остававшееся в распоряжении мальчика. Одна лишь подобная мысль заставляла его задыхаться. И одновременно в нем росла уверенность, что живым из этой поездки ему уже не вернуться.
Он включил радио, прокрутил рождественскую рекламу и нашел станцию, передававшую прогноз погоды:
– …достигает уже шести дюймов, хотя общая толщина снежного покрова в районе Денвера к ночи увеличится еще на фут. Местные полицейские власти и полиция штата настоятельно просят вас сегодня не выводить машины из гаражей, если в этом нет чрезвычайной необходимости, и предупреждает, что большинство дорог на горных перевалах уже закрыто. Так что лучше оставайтесь дома, подбирайте правильную мазь для своих лыж и не переключайтесь со своей любимой радиостанции…
– Спасибо за совет, мамочка, – мрачно сказал Холлоран и резким щелчком выключил радио.