Поскольку в дело вмешивается ФБР, Куинси Миллера переводят в угловую, более безопасную палату. Прямо над ее дверью установлены две камеры наблюдения. Персонал больницы предупрежден о необходимости проявлять бдительность, и местные охранники постоянно находятся где-то неподалеку. Из тюрьмы ежедневно присылают одного надзирателя, в течение нескольких часов он дежурит в коридоре, а порой там же появляются офицеры полиции Орландо, которые с удовольствием флиртуют с медсестрами.
Состояние Куинси день ото дня улучшается, и мы постепенно начинаем верить в то, что он не умрет. Я уже на короткой ноге с врачами и сиделками, мы с ними называем друг друга по имени, и они делают для моего клиента все, что могут. Безопасность его обеспечивается тоже на максимальном уровне, и я решаю отправиться в дорогу, поскольку чувствую, что от долгого пребывания в больнице начинаю сходить с ума. Наверное, все нормальные люди ненавидят бывать в больничных палатах и коридорах. До Саванны пять часов езды, и я еще никогда так не скучал по дому.
Когда я нахожусь где-то неподалеку от Сент-Огастина, мне звонит Сьюзен Эшли и сообщает новость: старый судья Джерри Планк отклонил наше ходатайство об отмене приговора и досрочном освобождении. Мы ожидали подобного решения. Сюрпризом для нас является то, что он наконец хоть что-то сделал. Мы думали, Планк будет тянуть по меньшей мере год, но судья решил вопрос всего за два месяца. Это действительно хорошая новость, потому что отказ Планка ускорит подачу нами ходатайства в Верховный суд штата. Я не хочу останавливаться у обочины и выслушивать весь текст вынесенного решения, но Сьюзен Эшли настаивает, говоря, что он короткий. На двух страницах судья Джерри Планк поясняет, что мы не представили никаких новых улик и свидетельств, и это несмотря на то, что Зеке Хаффи и Кэрри Холланд отказались от своих предыдущих показаний. Что ж, ничего не поделаешь. Мы ждали, что в окружном суде проиграем. Тронув машину с места и выехав на шоссе, несколько минут я бормочу себе под нос проклятия, но вскоре успокаиваюсь. У меня часто возникают моменты, когда я презираю судей, особенно пожилых, белых и не видящих дальше собственного носа. Почти все они долго проработали в органах прокуратуры, и в душе у них нет ни капли сочувствия к обвиняемым. Для них любой человек, которого подозревают в преступлении, виновен и должен отсидеть срок в тюрьме. Эта система работает четко, и, по мнению таких, как Планк, справедливость всегда торжествует.
Мой гнев утихает, и я звоню Мэйзи. Она как раз читает текст решения судьи. Мы говорим о нашем ходатайстве в Верховный суд штата, и Мэйзи обещает все бросить и набросать черновик. Когда я приезжаю в офис, у нее уже готов первый вариант. За кофе мы обсуждаем текст с Вики, а я рассказываю о событиях в Орландо.
Адам Стоун сработал чисто, подменив телефон Джо Драммика. Старый он нашел, обыскав камеру, и забрал, а на следующий день вручил Драммику новый. Теперь ФБР изучает один аппарат, пытаясь установить, кому и когда звонил Драммик, и прослушивает его разговоры по другому. Сотрудники бюро уверены, что те, за кем они охотятся, рано или поздно попадут в расставленные ловушки. У федералов нет информации, касающейся Мэйхолла, во всяком случае такой, которой они могли бы поделиться со мной, но они планируют установить за ним плотное наблюдение в следующий раз, когда он встретится с Адамом.
За три дня до нападения на Куинси Миллера Драммик звонил на какой-то мобильный номер в Делрэй-Бич, который находится севернее Бока-Ратон. После нападения он сделал еще один звонок по тому же номеру. Однако след оборвался, поскольку номер словно испарился. Это был одноразовый аппарат с тридцатидневным сроком работы, купленный за наличные в магазине «Бест бай». Его владелец явно был осторожным человеком.
Но́мера телефона Мэйхолла у Адама нет и никогда не было. Отследить его звонки нет возможности, если только он не позвонит сам. И он наконец это делает. ФБР засекает входящий звонок на телефон Адама и отслеживает исходящий. Выясняется, что он сделан из того же Делрэй-Бич. Головоломка начинает складываться в более или менее ясную картину. Отслеживая сигнал сотового телефона, ФБР контролирует передвижения Мэйхолла. Он едет по федеральному шоссе на север. Машина, за рулем которой он сидит, зарегистрирована на некоего Скипа Дилуку из Делрэй-Бич. Это белый мужчина пятидесяти одного года. Он четыре раза сидел в тюрьме, самое тяжкое из числящихся за ним преступлений – непредумышленное убийство. Три года назад он был выпущен на свободу досрочно из одной из тюрем в штате Флорида, сейчас работает менеджером в магазине, торгующем мотоциклами.
Дилука, он же Мэйхолл, договаривается встретиться с Адамом после работы в одном из баров в Ориндж-Сити, в сорока пяти минутах езды от тюрьмы. Адам говорит, что они всегда встречаются в одном и том же месте и, разговаривая о делах, быстро выпивают по кружке пива. Чтобы избежать подозрений, Адам переодевается в штатское. Агенты ФБР прикрепляют к его телу маленький микрофон. Он прибывает на место первым, выбирает столик, проверяет микрофон – аппаратура работает. Группа агентов, сидящих в салоне припаркованного на улице неподалеку от бара фургона, приготовилась к прослушиванию.
Появляется второй участник встречи. После короткого обмена любезностями он и Адам Стоун начинают разговор:
ДИЛУКА: Они не убили Миллера. Почему?
АДАМ: Ну, кое-что пошло не так. Миллер умеет драться и впал в ярость. Он сломал Роберту Эрлу Лейну нос. Потребовалось несколько минут, чтобы справиться с ним, а это слишком много времени. Когда они наконец его свалили, их увидел другой охранник, и они не успели прикончить Миллера. Недостаточно сильно порезали его.
ДИЛУКА: А где находился ты?
АДАМ: Я был там, где и должен быть. Я свою поляну знаю. Засада удалась, все сработало, они просто никак не могли свалить этого типа.
ДИЛУКА: Короче, он жив, и это проблема. Нам заплатили за работу, которая не выполнена. Люди, с которыми я имею дело, недовольны.
АДАМ: Это не моя вина. То, что я должен был сделать, я сделал. А нельзя добраться до него в больнице?
ДИЛУКА: Наверное, нет. Мы глянули, что там происходит – на пути к этому типу слишком много людей в форме. Его состояние с каждым днем улучшается, так что вероятность того, что наша сделка сорвется, все больше и больше. Мы должны были убрать его чисто и наглухо. Скажи Драммику и Лейну, что я очень разочарован их дерьмовой работой. Они обещали мне, что смогут с этим справиться.
АДАМ: На тебя сильно давят?
ДИЛУКА: Я разберусь с этим.
Разговор получается коротким. Допив пиво, подельники выходят на улицу. Дилука передает Адаму коричневый бумажный пакет из продуктового магазина. В нем тысяча долларов, два новых сотовых телефона и наркотики. Затем он, не прощаясь, направляется к своей машине и быстро уезжает. Адам ждет, пока его автомобиль не исчезнет из виду, а затем сообщает фэбээровцам, что Дилука убрался. После этого Адам, сев в свой пикап-грузовик, объезжает вокруг квартала и встречается с агентами в переулке.
Чисто технически – и по закону – у ФБР уже есть материал для предъявления Дилуке, Адаму, Драммику и Лейну обвинения в организации и исполнении заказного убийства или в попытке совершения такового. Но двое заключенных, напавших на Миллера, уже сидят в тюрьме; Адам слишком ценен как источник информации, а Дилука может привести ФБР к тем, кто стоит за покушением на Куинси Миллера.
Двадцать минут спустя Дилука замечает в зеркале заднего вида мигающие синие проблесковые маячки. Бросив взгляд на спидометр, он убеждается, что скорость не превышает. Он освобожден условно-досрочно, находится на испытательном сроке и дорожит свободой, а потому соблюдает правила, по крайней мере дорожного движения. Офицер местной полиции проверяет у него водительские права и регистрацию и тратит почти полчаса на то, чтобы связаться с базой. Дилука начинает нервничать. Вернувшись наконец к его машине, офицер весьма жестким тоном спрашивает:
– Вы пили?
– Одну кружку пива, – честно отвечает Дилука.
– Все так говорят.
Подъезжает еще одна полицейская машина с включенными проблесковыми маячками и паркуется перед автомобилем Дилуки. Из нее выходят два офицера и смотрят на него так, словно он только что убил нескольких детей. Полицейские собираются в группу и о чем-то говорят, а Дилука напряженно курит. Вскоре ему приказывают выйти из машины.
– Какого черта? За что? – спрашивает он, выбравшись наружу и захлопывая дверцу.
Этого ему делать не следовало. Двое полицейских хватают его и прижимают грудью и лицом к капоту автомобиля, а третий, заведя ему руки за спину, защелкивает на его запястьях наручники.
– Вы опасно маневрировали, – произносит первый полицейский.
– Черта с два! – рычит Дилука.
– Молчать!
Офицеры обыскивают карманы Дилуки, забирают у него телефон и бумажник. Потом грубо швыряют на заднее сиденье патрульной машины, которая появилась первой. После того как его увозят, один из офицеров полиции вызывает эвакуатор, а затем звонит в ФБР. В отделении полиции Дилуку помещают в камеру для задержанных. Там его, несмотря на протесты, фотографируют анфас и в профиль и оставляют одного на четыре часа.
Заранее предупрежденный помощник федерального судьи в Орландо быстро подписывает два ордера на проведение обысков – одного в квартире Дилуки, а другого в его машине. Агенты ФБР проникают в жилище задержанного, находящееся в Делрэй-Бич, и приступают к работе. В квартире Дилуки только одна спальня, причем обставлена она весьма скудно, и к тому же дешевой мебелью. Не заметно никаких признаков того, что здесь живет еще и женщина. Кухня загромождена немытой посудой. В коридоре кучей свалено грязное белье. В холодильнике агенты видят только пиво, воду и мясную нарезку. На кофейном столике кипа порнографических журналов. В крохотном кабинете федералы обнаруживают ноутбук и уносят его в фургон, где техники копируют все, что есть на жестком диске. Еще в квартире находят два одноразовых мобильных телефона. Их вскрывают, изучают, ставят на прослушку и кладут обратно на стол, где они лежали. Подслушивающие устройства устанавливают во всех помещениях. Через два часа агенты заканчивают. Обычно бывает нелегко разложить и расставить все вещи на прежние места, но Дилука такой неряха, что ни он, ни кто-либо другой не догадается, что вечером в квартире побывали фэбээровцы и все там перерыли.
Еще одна группа агентов обыскивает автомобиль Дилуки, но не обнаруживает ничего интересного, кроме еще одного одноразового сотового телефона. Очевидно, что постоянного мобильного номера у Дилуки нет. Покопавшись в дешевом аппарате, техник находит немало любопытного в папке контактов. В памяти телефона всего десять номеров, и первый из них принадлежит Мики Меркадо, одному из тех типов, которые присутствовали в зале суда во время слушаний по нашему ходатайству об отмене приговора и досрочном освобождении Куинси Миллера. В списке последних контактов числятся двадцать два входящих и исходящих звонка на номер и с номера Меркадо за последние две недели.
К внутренней стороне бампера автомобиля Дилуки фэбээровцы прикрепляют джи-пи-эс-монитор, чтобы можно было наблюдать за передвижениями машины. В десять часов вечера шериф округа входит в камеру для задержанных и приносит Дилуке извинения. Он поясняет, что неподалеку от Нэйплс несколько часов назад произошло ограбление банка, и автомобиль, на котором скрылись грабители, по описанию походил на машину Дилуки. Полицейские заподозрили его в соучастии в этом преступлении, но теперь поняли, что были неправы. Он может быть свободен.
Дилука, явно не испытывающий благодарности и не горящий желанием простить копам эту ошибку, торопливо уезжает. Он чует неладное и решает не возвращаться в Делрэй-Бич. Кроме того, опасается пользоваться своим одноразовым мобильником, поэтому никому не звонит. Добравшись за два часа до Сарасоты, он снимает номер в дешевом мотеле.
На следующее утро тот же помощник федерального судьи подписывает ордер на обыск жилища Меркадо и прослушивание его телефонов. Еще один ордер обязывает сотового оператора раскрыть данные по биллингу. Однако еще до того, как ФБР успевает задействовать всю систему наблюдения и прослушивания, Дилука звонит Меркадо из телефона-автомата. После этого его «ведут» из Сарасоты в Корал-Гейблс, где контроль подхватывает целая команда федералов. Наконец Дилука паркует машину на Дольфин-авеню, рядом с афганским рестораном, где посетителей кормят кебабами, и ныряет внутрь. Через пятнадцать минут в зал входит молодая женщина, агент ФБР, делая вид, будто решила перекусить. И видит Дилуку – он и Меркадо сидят за столиком и едят.
Произнесенные в разговоре с Адамом зловещие слова Дилуки о том, что наши враги побывали в больнице и «взглянули» на Куинси Миллера, заставляют охрану принять усиленные меры по обеспечению безопасности пациента. Куинси еще раз переводят в другую, тоже угловую, палату и больше ни на секунду не оставляют без присмотра.
Агент Агнес Нолтон в целом держит меня в курсе описанных событий, однако мне известно не все. Я предупреждаю ее, чтобы она не звонила на наши телефоны, и мы обмениваемся зашифрованными сообщениями по электронной почте. Нолтон уверена, что, во-первых, Куинси Миллера удастся защитить, а во-вторых, ее коллеги-федералы скоро заманят Меркадо в ловушку. Единственным поводом для ее беспокойства является тот факт, что Меркадо имеет двойное гражданство и может приезжать в страну и уезжать из нее, когда пожелает. Агент Нолтон опасается, что если он что-нибудь заподозрит, то может просто убежать из США, и мы его больше не увидим. Она также считает, что, если ФБР возьмет Меркадо, это будет нашим главным призом. По ее мнению, те, кто стоит над ним и кого можно назвать по-настоящему крупной рыбой, скорее всего, находятся за пределами американской территории, и дотянуться до них и привлечь их к ответственности практически невозможно.
Поскольку теперь в деле задействовано ФБР, а наш клиент все еще жив, мы можем вновь сконцентрироваться на усилиях, направленных на его освобождение из тюрьмы.