Лето пролетело незаметно. Был, правда, в июле инцидент небольшой, но я тогда внимания на него не обратил. В субботу дело было… Выхожу из подъезда, а на крыльце сидит сосед с третьего этажа. Сказать, что он был пьян, это значит, ничего не сказать… тут другое выражение подходит - «пьяный в хлам». Бывает, какое моё-то дело… Спускаюсь, а он хвать меня за штанину.
– Парень, помоги. Домой хочу, а ноги не идут, что хошь делай…
Я наклонился к нему – Ну, давай руку. – Павел, ты что ли?
– Да, я, я…
– А я тебе после скажу что-то…
Поднялись мы в квартиру, он на диван упал. Я уж подумал, что он отключился, к двери пошёл… слышу:
– Паша, ты здесь ещё?
– Да.
– А тобой органы интересуются…
– Какие?
– А такие, которым до всего интерес… Я тебе сейчас расскажу, а то потом засну и забуду. Выпивали мы тут, недалеко, и выпили уже изрядно, и тут к нам мужик подвалил с поллитрой, сказал, что выпить хочет, но в одиночку не любит. Компанию значит искал… Болтали мы об чём попало, а он всё слушал, а потом и говорит: «Слыхал я, тут у вас парень память потерял, не вернулась?» Это о тебе, значит… а я ему: «Не слыхал, что опамятовался…»
– А с чего ты взял, что он из органов? Спросил просто и всё…
– Нет, я хоть и пьян был, но сразу понял, что мужик-то не прост. Выпил полстакана, а остальное нам отдал, посидел ещё минут пять и отвалил «по делам».
Я задумался, хотел Толика спросить, как мужик выглядел, а он уже отключился. Я вышел из квартиры, дверь захлопнул и подумал: «Кому я нужен… Это просто пьяный бред». Вернувшись домой, я сказал тёте:
– Толян с третьего этажа напился, пришлось его домой тащить. Что с мужиком случилось, не первый раз его нетрезвым вижу?
– Ой, пропадёт Толик! – воскликнула тётя. – Драма у него жизненная, Тонька от него ушла. И чего ей не хватало… Рукастый, работящий, всему дому ножи и ножницы точил… Станок у него. Пошёл на пенсию, помогал Тоньке. Она на дому шила для военных, планшеты кажется… Ей материал привозили, а обратно изделия забирали. Так Толик и кроил, и строчил. Она ведь тоже пенсионерка, бывшая портниха. Подрабатывали вместе. А тут, подбила она Толика однокомнатную квартиру его матери продать, до этого они её сдавали. Денег всё ей мало… Толик и продал. Деньги разошлись быстро. Правда, часть он сыну от первого брака отдал, а остальное на семью… Дочке грудь подправили…
– Увеличили что ли?
– Да нет, ей наоборот уменьшили. Не хотела она с большими грудями ходить. «Мешают» говорила, комплекс что ли был… Теперь говорят, что всё от комплексов. Стала плоская, как доска… Вот и пойми молодёжь эту, чего девкам надо… Так, о чём я? А… Толик на эти деньги пристройку на даче к дому сделал… Только навряд ли теперь его туда пустят, дача-то Тонькина. «Развели» мужика. Деньги кончились. Тонька в квартиру своей матери покойной и переселилась. А дочку с мужем и ребёнком к нему в двухкомнатную отправила.
– Так значит он не один?
– Не один, только вот дочке до него никакого дела нет. Он и раньше выпить любил, но Тонька его держала. А теперь пропадёт, не молодой, да и ноги больные у него… Операция была… Ведь поначалу они просто соседями по квартире были. Он в разводе, она с ребёнком, ну и сошлись, общего ребёнка родили… Вот как в жизни-то бывает… Хвастал мне: «Мать миллион оставила» и квартиру за два с половиной продал… И с чем остался…
* * *
Всё свободное время я посвящал Матрёшке. Учил её на велосипеде ездить, и научилась она быстро. Тётя решила отдать её в школу в неполные семь лет.
– А что тянуть… Девчонка шустрая, разумная и к учёбе способная. Читать умеет, считает в уме не хуже меня. Раньше в школу пойдёт, раньше закончит. Я не молодая, у меня каждый год на счету, хочу дожить до Танюшкиного выпускного.
– Тётя, доживёшь. И на свадьбе её ещё погуляешь, – сказал я.
– А я ещё на твоей хочу погулять. Вот «выдам тебя замуж» и спокойно помру. Главное, буду знать, что «мальчик попал в хорошие руки», – шутила тётя.
Матрёшка очень хотела в школу, постоянно доставала из кладовки рюкзак и демонстрировала его всем нашим знакомым.
– А кем ты после школы хочешь быть? – спросила Лия.
– Учителем, конечно, – ответила Матрёшка. – Как Ольга Васильевна.
Ольга Васильевна была хорошей тётиной знакомой. Учитель математики на пенсии. Она занималась репетиторством. Каждый раз, заходя к тёте по каким-нибудь делам, она рассказывала о своих учениках. Одних хвалила, других ругала. При этих разговорах часто присутствовала Матрёшка и, раскрыв рот, слушала эти рассказы.
– Ну, Паша, – говорила Ольга Васильевна, – удивляюсь я на нынешних детей… Конечно, не на всех. На тех, которым родители репетиров нанимают, а они и тогда заниматься не хотят… Родители деньги платят, а толку никакого. Если ребёнок сам не захочет, то никакой репетитор не поможет. Не везет мне на учеников этом году. Бестолковые все…
– А разве толковым репетиторы нужны?
– Бывают толковые, но уж очень ленивые, как говорят «лень вперёд них родилась».
– Знаю я эту поговорку, – сказала тётя. – И каждый раз думаю, в чём смысл…
– Ну, – задумчиво сказала Ольга Васильевна. – Я это так представляю… Все лениться с рождения учатся, а в данном случае лень, но это из области мистики, некая вредная субстанция, ищет к кому бы ей прицепиться… а тут ребёнок родился… Вот она за него и ухватилась, и опутала своими липкими сетями… и всю жизнь ему портит… – В этот момент Матрёшка закричала:
– Ой, боюсь, как страшно… бабушка, меня-то хоть от лени уберегли?
– Да чего бояться-то… Ольга Васильевна сказки рассказывает, это её фантазии… А тебя лень никогда не победит, ты другая … стойкая, отпор всегда дашь…
– Таких заставить всё самим делать трудно, – как ни в чём не бывало, продолжила Ольга Васильевна. – Вот взять, хотя бы, этого семиклассника Жору, к которому я ходила два раза в неделю, а у него в школе то три, то два. Поначалу сдвиг был, но чего мне это стоило… Проходили они в то время координаты точки на плоскости. Тема одна из лёгких… Нарисовала я ему систему координат, поставила точку и говорю:
– Найди координаты точки.
А он мне какие-то цифры называет, по-моему, первые, которые в голову пришли. В общем, поняла я, что у него никакого понятия о координатах нет. Я его и спрашиваю:
– Неужели, ты никогда в жизни не играл в морской бой?
– Нет, – говорит.
Ну, я его и научила. Расчертили мы с ним поля для игры, одна клеточка - катер, две клеточки - фрегат и так далее, и стали воевать. Смотрю, оживился, игру понял сразу. Потом я ему и на плоскости всё пояснила:
– Вот, представь, ты участвуешь в боевых действиях, выполнил задание в тылу врага, а координаты, чтобы тебя свои с вертолета забрали, передать не умеешь. Ну и конец тебе.
Так ведь, понял он всё, и за контрольную пятёрку получил. Маргарите Аркадьевне, через которую меня наняли, сказал: «Хорошая учительница». Конечно, развлекла, поиграла… А потом опять всё ему «по барабану» стало. Не интересно ему и не понятно, для чего надо учиться умножать одночлен на многочлен и многочлен на многочлен… А главное, зачем… Через некоторое время мать его опять звонит: «Придите, помогите, с геометрией завал». Я прихожу, у него по теме «ноль» полный. А тема «Какие углы получаются при пересечении двух параллельных прямых секущей». Не запомнить ему названия всех углов, где накрест лежащие, где соответственные… Но задачи-то решать надо… Ну я ему и говорю:
– Не можешь названия запомнить, так для решения задач может это не так и важно, главное пойми, что при пересечении получаются тупые и острые углы, причём все острые углы равны между собой и тупые тоже, а в сумме, в данном случае, тупого и острого всегда сто восемьдесят градусов. Понял? – Он кивнул. Но тут опять проблема возникла, не может назвать, где тупой угол, где острый… Я нарисовала прямой угол и говорю:
– А этот угол знаешь?
– Прямой.
Знает, значит, и сколько он градусов, знает тоже. Я ему и объяснила, что все углы меньше девяноста градусов – острые, а больше девяноста градусов - тупые. Нарисовала острый угол и говорю:
– Угол в семьдесят градусов, какой он? – Он смотрит на рисунок и говорит: – Тупой.
– Так значит, по-твоему, семьдесят больше, чем девяносто?
– Нет, – говорит. Нарисовала тупой угол и спрашиваю:
– А это какой?
Он молчит и тупо на меня смотрит… У меня внутри уже всё закипело, ведь мы эти углы почти час определяем… Я ему и говорю:
– Этот угол называется так, как называют тех, кто не учит математику и не слушает, когда им объясняют… – А он мне, удивленно так и неуверенно:
– Тупой, что ли… – А я ему:
– Да!!! – Думаю, что углы он теперь понял…
– А они и не хотят ничего запоминать. Неинтересно им это, – сказала тётушка.
– Иду я как-то домой, а на ступеньках сидит Полинкин внучок, уткнулся в телефон, ничего вокруг не видит.
– Здравствуй, Игорь, – говорю.
– Здравствуйте, – отвечает.
– А ты чего здесь сидишь?
– К бабушке приехал, а её нет. Жду. – Сам зевает, и вид усталый.
– Ты чего такой сонный?
– Не выспался, вчера поздно из Москвы, из театра приехали…
– А в какой театр ездили?
– Не помню…
– Ну, хоть какой спектакль смотрели? Сколько действий было?
– Каких действий? – спрашивает.
– Ну тогда, хоть, сколько перерывов было?
– Перерывов два. Это я помню, потому что в буфет бегал. А вот название спектакля не помню, вроде бы… про барыню какую-то. – И опять в свой телефон уткнулся. Сидит кнопки нажимает… Думаю, что и в театре он тоже самое делал… Тоже семиклассник.
Какой предмет преподавать, Матрёшка не знала, а пока она вовсю тренировалась на своём дружке Леонарде. В голове у неё была одна школа и, когда он к ней заходил, она сразу же предлагала ему:
– Давай, играть в школу. Я буду учить тебя читать.
Поначалу, Леонард соглашался охотно, но видно было, что ему уже начинает надоедать.
– Не ленись. Читай. Потом мне «спасибо» скажешь, – говорила Матрёшка. – «Тяжело в ученье, легко в бою». Ты же военным хочешь быть. А это генералиссимус Суворов сказал.
– А что такое «генералиссимус», – робко спросил Леонард.
– Ну, и неуч… Это генерал всех генералов, – ответила Матрёшка.
Леонард был неплохим и очень добрым парнишкой. Его воспитанием в основном занималась бабушка, так как мама постоянно была на работе и на неделе не всегда возвращалась домой, а ночевала в выделенной ей комнате в студенческом общежитии, так как работала она преподавателем высшей математики в Московском университете. Леонард был поздним ребёнком. Гетта, так звали его маму, родила его в сорок лет. Имена у них в семье были интересные. Старшую сестру Гетты, которая иногда навещала мать, звали Лира. Её сына Герман.
– Бабушка, – как-то спросила Матрёшка, – вот меня зовут «Таня», моё полное имя Татьяна. А какое полное имя у тёти Гетты?
– Наверное, Генриетта.
– А у тёти Лиры?
– Думаю, что …– Тётушка действительно задумалась. – Не знаю, спроси у Леонарда или его бабушки.
Бабушке Леонарда было уже под восемьдесят лет. Это была сухонькая сгорбленная старушка. Ребёнком она пережила на Украине фашистскую оккупацию. Звали её просто, Мария Григорьевна Онашко. Почему она дала своим дочерям и их детям такие имена? Никто её об этом не расспрашивал. Возможно, повлияла жизнь в оккупации. Хотя, по словам Матрёшки, Леонарда назвали так в честь какого-то математика.
– Это он мне сам сказал, «Элера», кажется.
– Эйлера, – поправил я её. Такие мелочи сами собой всплывали в моей памяти, и уже не удивляли.
Леонард с ранней весны и до конца лета все дни проводил во дворе, потому что его бабушка, большая любительница цветов, постоянно копошилась вокруг клумб. Благодаря её усилиям, наш двор благоухал. Каких здесь только не было цветов… Всё было устроено со вкусом: горки с камнями, маленькие бассейны, различные цветочные композиции. Тётушка говорила:
– Вот сколько здесь живём, столько она и занимается цветами. Про наш двор, а именно про Марию Григорьевну, в местной газете писали.
Мария Григорьевна вообще была творческим человеком. Каких только поделок не было в её доме… А какой костюм она сделала внуку на новогодний праздник в детском саду! Матрёшка и Леонард ходили в один детский сад. Праздник был общий. Матрёшку, естественно, назначили снегурочкой. Матрёшка отлично выучила свою роль, но вот с костюмом тётушке пришлось повозиться. Леонард в новогодней сказке был петушком, слов у этого персонажа было мало, но костюм поражал воображение. Гребешок, бородка, шикарный разноцветный хвост из настоящих перьев.
– Какое же нужно терпение, чтобы покрасить каждое пёрышко, – говорила Полина Евгеньевна.
– Ты мне лучше скажи, где она столько перьев взяла, ведь и весь костюм из пёрышек… – сказала тётя.
– Ради любимого внука ничего не жалко. Не иначе, как подушку распорола… – ответила Полина Евгеньевна. – А помнишь, как она Матрёшку «Осенью» нарядила…
Это я тоже помнил. Из разноцветных кленовых листьев Мария Григорьевна сделала венок, воротник, манжеты и платье. Бусы из рябины. У Матрёшки тёмно-рыжие волосы, скорее каштановые. Наряд был под цвет волос.
– Ты, Осень, – сказал ей Леонард, любовно разглядывая её. Ведь весь материал для костюма, листья, собирал именно он. Матрёшка стояла, а Мария Григорьевна создавала костюм Осени прямо на ней.
– А теперь только на бульвар или на главную улицу, – сказала присутствовавшая и наблюдавшая за созданием шедевра Маргарита Аркадьевна.
Мы и пошли. Я, Матрёшка и Леонард. «Осень» пользовалась успехом. Все обращали на неё внимание. На главной улице, непонятно откуда взявшаяся, группа иностранцев шумно выразила восторг. Они стали фотографировать Матрёшку, а она, довольная, позировала…
* * *
В августе Василий последний раз привёз деньги за автомобиль.
– Всё, мы в расчете. Хорошо, что автомобиль на меня был оформлен. А то, как бы я его со стоянки в аэропорту получил…
– А я что, его в аэропорту оставил?
– Да. Мне позвонили, чтобы я забрал и оплатил за все дни, что он у них стоял. Интересно, что ты там делал…
– И мне интересно, – ответил я. Помолчали. Я не знал о чём говорить с Васей. Я ничего о нём не знал, вернее не помнил.
– Ну, как работа?
– Я больше извозом не занимаюсь. У нас в городе несколько кампаний открылось: «Алло, такси», «Мираж»… А в Москве своих «бомбил» полно.
– И куда собираешься?
– В ЖЭК зовут, сантехником. Так что обращайся. По старой дружбе скидку сделаю…
Мы распрощались, Вася уже собрался уходить, как я вдруг, ни с того, ни с сего, спросил:
– Вася, а ты случайно, перед моим исчезновением, никуда меня не подвозил?
– Подвозил пару раз.
– А куда?
– На Рублёвское шоссе.
– А зачем?
– И я всё гадал, зачем ты туда ездил… Может богатую вдовушку нашёл… вместо подружки из Ясенево. Но, от тебя же ничего не добиться, молчишь, как «партизан»…
Разговор начинал становиться интересным.
– Вася, а обратно ты тоже меня отвозил?
– Нет. Ты говорил, что «ждать меня смысла нет, не знаю, когда освобожусь…»
– А как ты думаешь, мог я к женщине туда ездить?
– Цветы, конфеты, шампанское не возил… Вряд ли, я ведь тебя знаю. Вот к подружке в Ясенево всегда. Или цветы, или фрукты. Я ведь и туда тебя подвозил.
«Вот это неожиданно… становится ещё интереснее. Ведь меня нашли в парке Ясенево», подумал я.
– Вася, а ты сможешь меня в Ясенево свезти в воскресенье, показать, куда я ездил?
– Свезу. Только пораньше, а то во второй половине дня у меня мероприятие намечается… Паша, а ты что же и этот эпизод из своей жизни не помнишь? Ведь не месяц и не два туда мотался, а около года к Нателле ездил…
– Потому и хочу съездить, может, прояснится что… что-нибудь вспомню…