На самой высокой башне королевского замка часы с золотыми стрелками на пятигранном циферблате пробили одиннадцать утра. Майским маревом над городом висел зелёный туман пыльцы проснувшихся от зимней спячки тысяч деревьев. Наступило время цветения. Каменную столицу за одни сутки со всех сторон обступило зазеленевшее море лесов. На городских воротах гордо красовалось в лучах восходящего солнца изображение его символа – голова чёрного козла. Разделяя голову на две равные половины ворота распахнулись, впуская в город обычный ежедневный поток людей разных профессий и намерений.
Чёрный козёл считался талисманом столицы, был её проклятием и спасением. По легенде, давным-давно именно козел привёл первых поселенцев сюда и защитил их от племени варваров, вовремя предупредив об их нападении. Находились и те, кто до сих пор верил, что периодически козёл взимал свою плату за благоденствие и всеобщее процветание жителей древнего поселения. Раз в десять лет случалась беда, уносившая многие и многие жизни. Будь то война или мор, у этих суеверных людей всегда оказывался виноват только козёл.
Между тем, в тронном зале королевского замка, шёл своим чередом утренний доклад. Руководитель тайной полиции граф Басс рассказывал хмурому, не выспавшемуся королю о событиях прошлой ночи. В городе вот уже несколько месяцев орудовал ночной убийца по прозвищу Душеглот. Число убитых исчислялось десятками. Вчера его жертвами стала целая семья, главой которой был мастеровой каменщик. Маньяк расправился с ними в их собственном доме. Он сначала прикончил мужа, затем изнасиловал и убил жену. Не пожалел Душеглот и двух малолетних детей. Настоящий изверг. Король опять не сумел сдержать своей досады. Не выдержав, стал орать, что за последний год с ним случалось всё чаще и чаще:
– Сколько это будет продолжаться! Я зачем вас держу! Да плачу такие бешеные деньги! Тайная полиция называется, больше года маньяк убивает людей, можно сказать у вас под носом, рядом с моим дворцом, а вы даже свидетелей отыскать не можете! Граф, вы позорите честное имя моего королевства!
– Ваше величество, если вы считаете, что я не достоин занимать этот ответственный пост, я подам в отставку, когда прикажите.
– Не горячитесь, – сказал, несколько поостыв, король. Он отлично знал, что только благодаря нынешнему руководителю тайной полиции, запоздавший прохожий мог чувствовать себя спокойно на ночных улицах столицы. До появления этого маньяка, разумеется. Граф мастер своего дела высшей категории. – Придумайте лучше, какие ещё меры надо принять, чтобы схватить преступника. Если надо, выводите в ночь всех ваших подчинённых, заберите мою гвардию, удвойте число ночных патрулей буржуа. Только найдите мне его!
– Большинство предлагаемых вами мер я уже принял, мой король. Оставшиеся меры приму без промедления. Я уверен, в течение нескольких дней он попадёт к нам в руки. Подробное описание действий моей службы изложено в этом документе, – он передал королю синюю папку, которую во время доклада всё время держал в руках.
– Идите граф.
Утренний приём закончен. Начальник тайной полиции стал последним, кого выслушал Хладомир.
Король Хладомир Первый чувствовал себя безобразно. У него создавалось такое чувство, что он целую ночь работал грузчиком на речной пристани. Всё тело гудело и ломило, настроение унылое словно после долгой попойки на праздники. По идее ему следовало хорошо выспаться, хотя лёг он вчера около девяти. А между тем, король ничего не помнил о том, как и во сколько точно он заснул. Да и снов своих тоже не мог вспомнить. Последнее время Хладомир постоянно себя плохо чувствовал. Начало болезни совпало с тем временем, когда он перестал оставаться у своей жены королевы на ночь. У него начали случаться странные провалы в памяти, мучила апатия и безразличие ко всему.
В голове короля уже давно засела одна сверлящая его мозг мысль – " а что, если это яд? И мои дебильные родственнички захотели избавиться от меня? Кому-то из них взбрело в голову сесть на трон? ". – С такими тяжёлыми думами он прошёл в свою комнату. Переоделся при помощи слуг в лёгкое платье для прогулок. Пошёл в столовую. Есть не хотелось. Но подкрепиться, конечно, необходимо. Жить король хотел ещё очень и очень долго.
Завтракал Хладомир в одиночестве, потому как компаний за утренней едой не любил. Выпил стакан свежего вишнёвого сока, запихнул в себя несколько кусков ветчины, съел несколько ложек маринованных речных моллюсков. На десерт, с великим трудом, пересилив себя, откушал чашку мёда с грецкими орехами и сушеными фруктами. Встал из-за стола и проследовал обратно в свою спальню. Взял там свою любимую книгу стихов и прошёл во фруктовый сад. Яблони, вишни, сливы уже успели обзавестись первыми липкими зелёными листочками. С удовольствием заполняя свои лёгкие свежим воздухом весны, Хладомир водворился в свою любимую беседку.
Состояние его организма улучшилось. Король хлопнул в ладоши. Появился слуга, которому он заказал свой любимый тонизирующий напиток и вазочку цукатов к нему. Вскоре стол накрыли. На нём появился высокий цилиндр, наполненный тёмной почти чёрной жидкостью. При приготовлении этого напитка использовался специально ферментированный чёрный чай выдержанный под землёй в травяной золе в течение двадцати лет. От одной его чашки по телу разливалось волнами солнечное тепло. Выпивший его мог целый день быть на ногах и исполнять самую трудную физическую работу. Лучшей закуской к чаю король почитал цукаты. Хладомир планировал в саду за чтением стихов провести три часа, именно через этот промежуток времени у него была запланирована встреча с послами страны "Упавшей Звезды".
За чтением время летит незаметно. Чай весь выпит, цукаты съедены, часы пробили четыре часа дня. Досадливо поморщившись, король отложил книгу и пошёл принимать послов.
Его уже ждали. Сев на трон, Хладомир внимательно начал рассматривать чужеземную делегацию. Она состояла из четверых послов, главным из которых считался барон Четко. В его стране вот уже не одну сотню лет правила династия, которая единственная из соседей вела свой род напрямую от богов. Боги эти, по легендам, записанным в родовых книгах королей, прибыли на землю тысячу лет назад верхом на звезде, упавшей в океан. Отсюда и происходило название этой страны. По этой же причине её правителей во все времена переполняла заносчивая гордыня, которая им не позволяла брать в жёны принцесс из других королевств, настолько они считали себя выше всех остальных земных королей. Эти короли женились только на своих родственницах. И с течением времени их отпрыски становились всё более уродливыми и болезными. Сейчас на «утреннем» троне сидел король Шрамерик Двадцать Второй носящий прозвание – Беспалый. По слухам, на его ногах отсутствовали пальцы как таковые вообще и это, говорят, было одним из самых малых уродств, скрытых от любопытных глаз под его пятнистой мантией. Кроме того, и с головой у него было не всё в порядке.
Послы, как всегда, держались гордо и независимо. Спесь повелителей запачкала и их. Выступив вперёд, барон Четко, получив разрешение Хладомира, проговорил:
– Ваше величество, я уполномочен передать вам заверения глубочайшего уважения от моего повелителя, – с лёгким поклоном начал посол.
– Продолжайте барон.
– Моя страна, как вы знаете, это прибрежная страна. Наши рыбаки ловят много первоклассной рыбы и других морских диковин. У вас же в королевстве много рек и озёр, в них тоже есть рыба. И всё-таки, мы могли бы обеспечить вас дополнительно и дарами моря. Мы можем начать с ограниченных поставок в столицу и, если вы будете удовлетворены потрясающим качеством наших продуктов, могли бы обдумать дальнейшее расширение торговли. Остаётся только чтобы вы разрешили ввоз нашей рыбы к вам в королевство, – высказавшись, посол склонился в очередном поклоне. Разогнувшись, он, с великим трудом придав себе смиренный вид, стал ждать ответа.
Это не первое посольство, присылаемое в королевство Хладомира с подобной целью. Министры Беспалого давно нацеливались на его рынок. На прилавках рыбных рядов города сейчас лежала одна речная рыба. Между морем и королевством Хладомира лежали Проклятые Земли. При всём желании организовать постоянный промысел в королевстве не могли. А вот ловлей рыбы в реках и озёрах занималось много его подданных. И разрешив ввоз в страну большого количества морской рыбы, которая из-за своего количества, разнообразия, простоты добычи, стоила бы дешевле, можно запросто лишить работы многих его рыбаков и разорить многих мелких торговцев. Хладомиру не нужны очередные недовольные в его королевстве. И так над его страной нависли тучи многочисленных угроз. Одна охрана границы с Проклятыми Землями каждый год влетала казне в копеечку. Самая большая протяженность соприкосновения с землями, где правила бал нечистая сила, давала о себе знать. С этой проблемой давно уже пора что-то решать. Эти земли, из года в год, росли будто раковая опухоль. Лечению опухоль не поддавалась, а значит надо её вырезать. Вылазкой какого-нибудь приграничного отряда дело бы не обошлось: следовало собирать дополнительное войско для проведения широкомасштабной операции, что означало дополнительные расходы, увеличение регулярной армии и конечно очередные налоги. Нет, в таких обстоятельствах лишние хлопоты с потерявшими работу торговцами королю даром не нужны. Поэтому решение пришло в голову Хладомиру само собой.
– Решение разрешать или не разрешать ввоз морской рыбы мне необходимо обсудить на государственном совете в ближайшее заседание, которое состоится через две недели. Надеюсь, за это время мы сможем обсудить всё подробно и прийти к взаимопониманию. Ответ смогу дать не раньше этого срока. А пока наслаждайтесь нашим гостеприимством. Посольству отведут гостевое крыло замка с полным содержанием.
После того, как недовольные послы покинули зал приёма, король прошёл в столовую. Там он окинул взглядом роскошный обеденный стол, за которым его ждала жена, дочь и королева мать. Каких только деликатесов, могущих возбудить аппетит и у покойника, не было представлено на нём. Тут стояли: омары в устричном соусе, суп из печени дикой козы, мясные закуски, белые грибы в сметане, жаркое из свиной вырезки, баранья нога, шпигованная чесноком и шпиком, тушёная с корицей и сельдереем утка, запечённая целиком индейка с начинкой из пряных фрикаделек и копчёных колбасок, всевозможные пироги, овощные закуски, маринады и соусы. Отдельного внимания заслуживали многочисленные цветные бутылки с самыми дорогими сортами вин и настоек. Короля и на этот раз весь этот благоухающий сад чревоугодия оставил вполне равнодушным. Извинившись, он покинул столовую, так и не заставив себя проглотить хотя бы кусочек от этого изобилия.
Часы, выточенные из красного дерева в форме обнажённой богини любви, стоявшие на каминной полке в рабочем кабинете, показывали пять. На короля, как и много раз до этого, стала накатывать волна безмерной тоски и животного ужаса. У Хладомира неприятно задёргало виски – прямое указание на приближение гнетущей, тупой головной боли. Не находя себе места, и чувствуя себя чумным псом, Хладомир заметался по комнатам. Из кабинета он прошёл в прямо спальню, оттуда на балкон, освещенный алым светом заходящего светила, потом вернулся обратно в спальню.
Закат давил на сознание правителя приближающейся тьмой. Хладомир присел на край своей широчайшей кровати. Вот и снова в гости к нему в мозг заглянула его знакомая гостья – боль. И выгнать её нельзя и терпеть невозможно. Ни одно из выписанных придворным врачом снадобий не помогало. Пить их было бесполезно, если только вы не хотели прочистить, как следует перед сном, себе желудок.
Так, сидя, слегка покачиваясь корпусом из стороны в сторону, уставившись на квадратную головку обойного гвоздя, вбитого в стену, Хладомир просидел до наступления лиловых сумерек. Зная привычки своего короля, его никто не смел беспокоить.
В тиши темнеющей комнаты сознание Хладомира менялось. Настала минута и боль отступила: как-то сразу отпустила голову из своих сдавливающих мозг раскалённых до красна железных, шипастых барабанов. Словно из нагретого шарика мигом вышел весь воздух. А за этим пришло запретное знание – понимание своего истинного внутреннего «я» и осознание ошибочности присутствия здесь – во дворце, и всей бессмысленности прожитого дня.
С глаз короля спали цветные фильтры дневной реальности. Контрастность предметов достигла максимума, стала видна внутренняя суть вещей. Окружающий воздух комнаты наполнился зовущими на прогулку острыми ароматами. Король встал, прошёл в угол спальни. Там, на уровне пояса, на стене крепилась ажурная деревянная рейка, делящая настенные обои на две неравные части – нижнюю, более тёмную – тёмно-зелёную и верхнюю – светлую, золотисто-бирюзовую. На каждой половине, переходя от одной к другой, меняясь, оставаясь внутренне одним и тем же, жил затейливый орнамент. Он отображал движенья звёзд и перевоплощения богов. Найдя на рейке, как будто высовывающуюся в нашу реальность из вытканной картины обоев львиную лапу одного из мистических существ, король нажал на один из её вишнёвых коготков. По обоям прошла тонкая, шириной с волос, линия. Она очертила собой дверной проём.
Надавив ладонью на середину ореола двери, Хладомир заставил отойти панель назад и вправо. Король зашёл в тайную комнату – помещение пять на пять метров, без окон и вентиляционных отверстий. Зайдя внутрь, Хладомир зажёг масленую лампу, висевшую у самого входа. Неровный свет показал окружающую убогую обстановку комнатушки. Там стоял простой деревянный стол, поверхность которого пестрела грубыми похабными рисунками, нанесёнными ножом или шилом, сломанный стул на трёх ножках, а у стены зевал дверными створками гардероб. На вешалках висела одежда. Под одеждой на старом грязном паркете стояли три пары старых стоптанных солдатских башмаков.
Теперь уже бывший король нажал на рычаг. Дверь закрылась. Подойдя к гардеробу, выбрал себе одежду. Переоделся. Отодвинул стол. Там в полу под столом обнаружилась небольшая выемка, которая служила ручкой для люка, закрывающего путь в потайной подземный ход. О ходе никто не знал кроме него самого.
Захватив с собой лампу, Хладомир спустился по каменной лестнице. Ход сделали узким: плечи касались мокрых стен. Потолок угрожающе нависал над ним, заставляя втягивать голову в плечи и идти сильно нагнувшись вперёд. Подземный ход оканчивался за стенами замка, приводя к отверстию в стене колодца, расположенного в одном из бесчисленных переулков, окружавших городскую площадь. Открыв железную заслонку между коридором и стаканом колодца, Хладомир оказался на уровне метра над водой. Вставив квадратный мысок своего ботинка в выдолбленную нишу на противоположной стене, начал подниматься. Такие ступеньки-выемки шли почти до самого верха. Вид ночного неба в колодезном жерле загораживала деревянная крышка люка. Добравшись до неё, Хладомир упёрся руками в её поверхность и, стараясь не шуметь, сдвинул крышку в сторону и выполз наружу. Путь под землёй занял всего десять минут. Встав на булыжники мостовой, Хладомир посмотрел в противоположный конец улицы.
До недавнего времени, по ночам, город являл собой сплошной тёмный провал, нашпигованный черными силуэтами домов, изредка освещаемыми светом далёких звёзд и с любопытством выглядывающей из-под облачного одеяла луны. Теперь же на углах и перекрёстках города светили заправленные казённым маслом фонари. Этого новшества не имела ни одна из столиц соседних государств. Хотя света фонари давали и немного, освещая не более двух квадратных метров поблизости от себя, поздним прохожим их свет придавал дополнительной храбрости по ночам, когда они добирались до дома. Кроме того, ночная стража ориентировалась на их свет и количество ночных разбоев в городе постоянно уменьшалось.
Хладомир пошёл навстречу оранжевому пламени ближайшего коптящего жирной чёрной сажей фонарного фитиля. Ночные мотыльки летят на свет и часто встречают свою смерть в паутине живущего поблизости паука. Так вот, в этот миг Хладомир чувствовал себя отнюдь не мотыльком. Его путь лежал в самый опасный квартал столицы, называемый в народе воровским. Делая широкие шаги в своих подбитых квадратными гвоздями ботинках, через двадцать минут он был на уже месте.
В этом опасном квартале, единственном в городе, даже ночью кипела жизнь. Бордели и кабаки, широко раскрыв свои двери, ждали, манили гостей. Выбрав забегаловку под названием "Медвежья Лапа", Хладомир, взявшись за железное кольцо, заменявшее дверную ручку, распахнул тяжелую дубовую дверь в шумное пахнущее пивом и потом хорошо освещённое помещение. Кабак являл собой двухэтажное здание, на первом этаже которого шумел круглые сутки обеденный зал, а на втором этаже находились кабинеты для постоянных клиентов и комнаты отдыха.
«Медвежья Лапа» славилась в народе еще и потому, что утомившиеся клиенты, жаждущие уединения с дамой, могли на ночь снять любую комнату отдыха наверху и отлично провести там время. Хозяин кабака Ла Фильер за два года сумел обзавестись обширными связями в местном преступном мире. Всегда мог угостить не только выпивкой и девочкой, но и за умеренную плату предоставлял отличные дурманящие средства, доставляемые в столицу из любых концов большого мира. За дополнительные услуги он имел сверхдоход, правда, кабатчик помимо налогов платил сумасшедшие деньги ворам. Такой расклад его хоть и не радовал, но вполне устраивал, покуда его забегаловка оставалась самой популярной в квартале.
Плут Ла Фильер, по слухам, нередко зажимал большую часть своего заработка, как от королевских сборщиков, так и от воров, что в один прекрасный день грозило ему либо тюрьмой, либо кинжалом в бок. Второй вариант ему улыбался ещё меньше, чем первый, поэтому в особо опасные минуты своих махинаций он, нет да-нет, подумывал сменить местоположение своего доходного предприятия, перенеся его куда-нибудь подальше от столицы и от её опасностей. Останавливало кабатчика только то, что он мог лишиться львиной части прибыли. Ла Фильер сам, как настоящий хозяин, стоял за стойкой и всегда лично старался встречать своих любимых (денежных и щедрых) гостей. Вот и сейчас подняв взгляд от стойки, он увидел входящего в дверь своего старого знакомого. Сегодня завсегдатай его кабака одел чёрный плащ, под которым виднелся темно-коричневый кафтан, расшитый золотом, с надетым поверху вязаным жилетом. На широком поясе висел с одной стороны тридцатисантиметровый кинжал с тяжёлым лезвием, а с другой – обыкновенный разделочный нож для рыбы. Ну и обут он был в эти ужасные ботинки, совсем не подходящие к его костюму – прихоть чудака. Кабатчику на капризы клиентов, особенно в одежде, было плевать – лишь в их кармане звенели весёлые золотые монеты.
– А, друг мой! Заходите, я вас ждал. Где же вы так долго пропадали? Вас не было у нас… – Ла фильер задумался, подсчитывая, – уже вот как десять дней.
– Не кричите так громко, милейший. Я не хочу лишнего внимания. Вы же об этом прекрасно осведомлены, – сердито произнёс гость.
– О! Конечно, конечно. Простите мне моё бурное изъявление чувств. Если хотите, я проведу вас на второй этаж в отдельный кабинет. Там вам будет спокойнее. В город пришла весна и у нас сегодня очень много посетителей.
– Нет. Меня вполне устроит отдельный столик в общем зале… где-нибудь в углу. Я не против насладиться этим весенним возбуждением вместе со всеми, мой любезный трактирщик.
– Как вам будет угодно.
Ла Фильер провёл своего клиента к подходящему столику, принял заказ и поспешил за стойку, за которой за время его отсутствия выстроилась уже порядочная очередь.
Хладомир заказал перловую кашу с мясом и кружку свекольной бормотухи первого перегона. Первой принесли в литровой глиняной кружке холодную бормотуху. Знакомый резкий запах гнилых фруктов остро ударил в нос. Втянув ноздрями в себя букет этого непередаваемого аромата погреба, Хладомир за один раз, не останавливаясь, большими глотками опорожнил кружку до дна. Алкоголь, сразу попав в кровь в огромном количестве, вызвал возбуждающее чувство опьянения. Через минуту официантка, дородная жопастая румяная баба, принесла и кашу. Кашей наполнили глиняную миску, такой величины, что её количеством можно было досыта накормить и троих. В качестве закуски к каше прилагались зелёные маринованные помидоры.
С хрустом закусив ободравший горло бражный напиток парой неспелых кисло-острых плодов, Хладомир занялся кашей. Ел не спеша, постепенно насыщаясь её грубым вкусом тяжёлой сытости. С интересом рассматривал посетителей кабака, оценивал, определял профессию каждого.
На маленькой сцене рядом с барной стойкой появился длинноволосый, кособокий скрипач. Нелепо взмахнув смычком, заиграл быструю пьесу. Скрипка то ныла, то смеялась. Тянула то танцевать, то плакать. Своё не великое мастерство и убогость инструмента, скрипач с лихвой компенсировал эмоциональностью исполнения. В каждый исторгаемый старым инструментом звук он вкладывал свою надрывающуюся от тоски и боли душу. Его душа словно птица в клетке томилась в уродливом теле. Играя, он пытался покинуть тело и стать по-настоящему свободным. Такая самоотдача кабацкого скрипача нравилась всем, даже ворам и убийцам она нравилась, не говоря уже о пьяницах и проститутках.
Но вот выступление скрипача кончилось, а с ним закончилась и каша. Щедро расплатившись за свой ужин, Хладомир продолжил сидеть за столом, облокотившись о его липкую поверхность своими локтями. В его голове до сих пор звучали стоны умирающей скрипки. Чутко прислушиваясь к своим ощущениям, он вновь переживал тёмные эмоции скрипача, украденные им и присвоенные. Впитывая их в себя, Хладомир сам становился веселее. Ему нравились чужие страдания и ощущение тупика. Здесь среди опасных отбросов общества Хладомир чувствовал себя как рыба в воде. Прикрываясь поднятой с самого дна мутью, он всегда оставался неуязвимым и неузнанным.
Пора Хладомиру двигаться дальше, до рассвета он должен был многое успеть. Поднявшись из-за стола, накинул на себя плащ и вышел за порог. На улице заметно похолодало и прохожих стало гораздо меньше, чем ещё час назад. Казалось, что тьма стала ещё гуще, и свет уличных фонарей делал этот контраст лишь заметнее. Там по углам, где растекалась самая непроглядная с фиолетовыми оттенками темнота, казалось, обитало и ворочалось само древнее зло. Хладомир, чувствуя подступающее к паху возбуждение, плотнее запахнувшись в свой плащ, отправился прямиком по улице, спускающейся к реке.
Река откусывала от города значительный кусок пирога его территории – величиной примерно с четверть всей площади. Подойдя к мосту, Хладомир ускорил шаг и вскоре, оказавшись на другом берегу, попал в соседний район города. Район мелких буржуа и торговцев. Здесь уже все, конечно, спали. На улицах пустынно, окна домов темны, в подворотнях пищат крысы. Привычно огибая дома и прячась в темноте, Хладомир стал обходить район словно волк-одиночка, обегающий свои угодья. Сегодня, как, впрочем, и всегда, он был уверен, что найдёт именно то, что его единственно по-настоящему интересовало на этом свете.
Хладомир шёл грязными кривыми узкими улочками и в нём росло, и крепло натужной петлёй, шестое чувство. Теперь он мог предугадывать события и, пронзая взглядом стены домов, предсказывать каждый писк помойной мыши и каждый скрип двери сортира. Он видел спящих в своих постелях, уставших за долгий день работы обывателей. Их безмятежность вливала в него новые силы и чувство власти над их телами и душами.
Вынырнув из тени на пятачке между четырьмя домами, Хладомир заметил исчезающую в переулке тень припозднившейся женщины. Чувство похоти пожаром охватило его пах и набросилось жадным красным жаром на лицо. Он встал на носки своих тяжёлых ботинок и рванул в направлении женского запаха.
Оказавшаяся в столь поздний час на улице без провожатых горожанка, по имени Марика, работала на хозяина бакалейной лавки. Именно сегодня, перед самым закрытием, поставщик с другого конца страны привёз большой заказ. Поставщик просрочил дату поставки на два дня. И очень извинялся, пеняя на весенний розлив рек и обширные зоны половодья. Но его извинения не могли отменить ночной прогулки по опасным районам города. А времечко то ещё – на улицах бродит Душеглот.
Хозяин оставался непреклонен и пришлось помогать принимать и считать товар. Закончили в час ночи. Двое недовольных всем на свете приказчиков, по приказу хозяина проводили Марику до моста через реку. Там, несмотря на её просьбы, они её оставили, мотивируя это тем, что она почти дома, а им ещё половину ночи на другой конец города топать. И действительно ей до дома идти оставалось всего минут десять. Кто же знал, что так всё обернётся? Десять минут, которые превратятся в вечность.
В последний момент Марика всё же услышала лёгкий стук подошв по мостовой за своей спиной. Испуг сжал ей лёгкие холодной лапой мертвеца и сердце почувствовало враждебное присутствие зверя. Вот-вот что-то должно было произойти. Она сжалась в ожидании удара.
Хладомир, он же Душеглот, подкрался к женщине на расстояние прыжка. Она почувствовала приближение чего-то враждебного: он это понял по её поникшим плечам. Сделав последний рывок, венценосный маньяк, настигнув её, сделал подножку. Женщина упала на грязные камни дороги и громко вскрикнула. Не давая ей опомниться и начать звать на помощь, Душеглот с размаху врезал ей по зубам. Верхняя губа лопнула. Чпок, и полилась кровь.
После удара женщина прибывала в оглушённом состоянии. Воспользовавшись этим, Душеглот, разрывая, снимал с неё одежду. Вынул нож, задрал юбку, разрезал нижнее бельё. Грубо раздвинув женские ноги, освободил свою возбуждённую вознёй плоть и придавил Марику своей враждебной тяжестью.
Душеглот насиловал женщину прямо посреди улицы, прямо на запачканных нечистотами булыжниках мостовой. Тяжесть убийцы вернула женщине способность к действию. Она принялась наносить спонтанные удары по его лицу, пыталась упираться в скользкие булыжники мостовой и кричать. Но маньяк левой рукой крепко схватил её за горло и единственными звуком, который она вскоре могла издавать, стал хрип.
Грубо впихнувшись в её сжавшееся в страхе и ненависти лоно, Душеглот грубыми толчками проникал всё глубже. Правой рукой, сжимавшей нож, он наносил короткие удары Марике в бок и живот. Втыкая в тело нож, маньяк подолгу задерживал его в ране, совершая множественные поступательные движения в такт движениям своего таза. Бёдра двигались вперёд – нож следовал за ними, зад приподнимался – лезвие наполовину высовывалось из раны.
Раны становились всё шире, кровь лилась ручьём. Женщина больше не сопротивлялась, а лишь трясла головой и заторможено шевелила ногами. Нанеся более ста ударов, Душеглот превратил левый бок женщины в один сплошной раскуроченный порез. Когда он кончил жертва уже несколько минут, как была мертва. Встав, маньяк натянул штаны, вытер лезвие ножа об её кофточку и, всё ещё возбуждённый, пошёл гулять по тёмным улицам осквернённого убийством квартала.
Проходя рядом со стеной какого-нибудь дома, Душеглот отбивал с камней штукатурку, царапал стены кинжалом. Если в пределах досягаемости его рук отыскивались ветви дерева, убийца с наслаждением обламывал их, а при возможности вырывал с корнем целые кусты. Он всё никак не мог успокоиться: в нём бурлила чёрная сила и энергия. Если бы сегодня ему попался ещё кто-то, то он, не задумываясь, пополнил бы им свой страшный список жертв.
Но ночь в мире людей не может длиться вечной. Небо на востоке багровеет: скоро рассвет. Король-маньяк с величайшим чувством сожаления возвращается во дворец. Переодевшись и почистившись, через потайную дверь проникает к себе в спальню. Первые лучи утреннего солнца брызжут светом на неразложенную королевскую постель. Он ложиться прямо на покрывало, расшитое белыми цветами. Приходит головная боль. Чем выше над горизонтом поднимается шар светила, тем сильнее трещит по швам его череп. Пульсирующая боль стирает воспоминания, дарит минутное подобие скверного серого сна. Хладомир, отбрасывая золотистое одеяло в сторону, садиться. Смотрит на часы: стрелки показывают восемь тридцать. Он не помнит, как провёл прошедшую ночь и какие сновидения посещали его.
Король вызывает слуг, одевается. Выпивает принесенный слугами традиционный утренний тонизирующий напиток. Боль уменьшается, ныряет на глубину, оставляя после себя зудящую энцефалитным клещом в извилинах мозга мысль о безмерной потере чего-то необыкновенно ценного.
Надо идти на утренний приём. Там, в тронном зале, короля уже ждут придворные и министры. На этот раз первым делает доклад руководитель тайной полиции. Новости не утешительны. Поутру в квартале зажиточных буржуа обнаружили изуродованный труп очередной жертвы Душеглота. Преступнику снова удалось скрыться незамеченным. Королевская полиция, в который уже раз, осталась с носом. Не выспавшийся король в ярости. Сегодня он особенно раздражён и зол.