Выдохшийся тропический ураган обрушился на Саутпорт – дождь лил большую часть дня и вечер. Кэти работала в вечернюю смену, но из-за дождя ресторан был полупустым, и Айвен отпустил ее пораньше. Одолжив у Алекса джип, она провела час в библиотеке и вернулась к магазину. Когда Алекс вез ее домой, она пригласила его с детьми на ужин.
Остаток дня она не знала, куда деться от беспокойства. Хотелось списать все на погоду, но, стоя у окна в кухне и глядя, как деревья гнутся от ветра и дождь льет стеной, Кэти поняла, что виной тут скорее неловкость от того, что у нее сейчас все слишком хорошо. Отношения с Алексом и проведенные с детьми дни заполнили пустоту, о существовании которой Кэти даже не подозревала, но жизнь ее научила – ничто хорошее не длится долго. Радость мимолетна, как светящаяся комета, прочерчивающая вечернее небо, она может погаснуть в любой момент.
В библиотеке, просматривая «Бостон глоуб» онлайн, Кэти наткнулась на некролог Глэдис Фелдман. Она знала, что Глэдис больна, от нее не скрывали смертельный диагноз, регулярно просматривала бостонские некрологи, но скупые строки о жизни покойной и наследниках подействовали на нее неожиданно тяжело.
Кэти не собиралась брать документы у Фелдманов из папки, у нее даже мысли об этом не было, пока Глэдис не показала ей выпускную фотографию покойной дочери. Вместе со снимком лежали свидетельство о рождении и карточка социальной страховки, и Кэти поняла, какая возможность ей открывается. В следующий раз, придя к Фелдманам, она извинилась, что ей надо в туалет, а вместо этого пошла к тумбе с папками. Позже, когда они вместе ели в кухне черничный пирог, Кэти казалось, что документы жгут ей карманы. Через неделю, сняв копию со свидетельства о рождении в библиотеке, помяв ее и потерев, чтобы листок стал похож на старый, она подложила копию обратно в папку. Она бы сделала то же самое и с картой социальной страховки, но не смогла сделать достаточно хорошую копию и взяла оригинал. Если Фелдманы заметят пропажу, они решат, что карточка затерялась или ее переложили.
Кэти говорила себе – Кевин не узнает, что она сделала. Он не любил Фелдманов, и неприязнь была взаимной. Соседи догадывались, что он ее бьет. Кэти читала это в их глазах, когда они смотрели, как она стрелой бежит через улицу к ним в гости, понимала, что они намеренно не спрашивали о синяках на ее руках, видела, как напрягались их лица, когда она упоминала о Кевине. Ей хотелось думать, что старики ее бы поддержали, что они сами предложили бы ей документы дочери, искренне пожелав удачи.
Фелдманы были единственными в Дорчестере людьми, по которым Кэти скучала. И теперь думала: «Как там Ларри?» Фельдманы были ее друзьями, когда ей не на кого было опереться. Она хотела бы сказать Ларри, что скорбит о его потере. Она хотела бы поплакать с ним, поговорить о Глэдис, признаться, что благодаря им теперь ее жизнь стала лучше. Она хотела бы сказать, что встретила человека, который любит ее, и счастлива впервые за много лет.
Но ничего этого Кэти сделать не могла. Она вышла на террасу и долго сквозь слезы смотрела, как штормовой ветер срывает листья с деревьев.
– Ты сегодня какая-то притихшая, – сказал Алекс. – Случилось что-нибудь?
На ужин она сделала запеканку с тунцом, и сейчас Алекс помогал ей мыть посуду. Дети в гостиной играли с карманными компьютерами. Перекрывая шум воды, в кухню доносились жужжание и писк.
– Одна моя подруга умерла, – ответила Кэти, подавая ему тарелку. – Она долго болела, но все равно тяжело.
– Это всегда тяжело, – согласился он. – Мне очень жаль. – Он знал по опыту, что лучше не расспрашивать, а подождать, пока Кэти захочется рассказывать дальше, но она вымыла бокал и сменила тему.
– Сколько, по-твоему, продлится гроза? – спросила она.
– Недолго. А что?
– Просто думаю, не отменят ли завтрашний праздник. Или авиарейс.
Алекс бросил взгляд в окно.
– Да нет, разойдется. Ветер уже уносит тучи. Это последние капли.
– Вовремя, – сказала Кэти.
– О да. Стихия не посмеет вмешаться в планы оргкомитета праздника. Или в планы Джойс, в нашем случае.
Кэти улыбнулась.
– Сколько времени у тебя займет поездка?
– Четыре-пять часов. До Рейли не очень удобно ехать.
– А почему ее дочь не прилетит в Уилмингтон или не возьмет такси?
– Не знаю, я не спрашивал. По-моему, из экономии.
– Ты делаешь доброе дело, помогая Джойс.
Он пожал плечами, как бы говоря, что все это пустяки, и сказал:
– Ничего, завтра повеселишься.
– На празднике или с детьми?
– И то, и это. А если хорошенько попросишь, я угощу тебя каким-нибудь хорошо прожаренным мороженым.
– Жареное мороженое? Фу, какая гадость!
– Да нет, вообще-то это вкусно.
– Здесь у вас что, вообще все жарят?
– Если нельзя пожарить, поверь мне, кто-нибудь придумает, как это сделать. В прошлом году в одном кафе подавали прожаренное масло.
У Кэти даже комок подступил к горлу.
– Ты меня разыгрываешь?
– Нет. Звучит противно, но люди в очередь выстраивались. Они и за инфарктами готовы в очереди стоять.
Кэти вымыла и ополоснула последнюю чашку и подала Алексу.
– Как думаешь, детям понравился ужин? Кристен почти ничего не съела.
– Кристен вообще малоежка. Важно, что мне понравилось. Очень вкусно.
Кэти лукаво улыбнулась.
– Действительно, кого волнуют дети, если тебе понравилось.
– Прости, но в душе я нарциссист.
Она потерла тарелку мыльной губкой и ополоснула ее.
– Жду не дождусь побывать у тебя в гостях.
– Почему?
– Потому что каждый раз мы здесь, а не там. Нет, я понимаю, так нужно ради детей. «И ради Карли», – подумала она, но вслух произносить не стала. – Хоть посмотрю, как вы живете.
Алекс взял у нее тарелку.
– Ты у меня уже бывала.
– Да, но всего по несколько минут и только в кухне или гостиной. Мне еще не удавалось сунуть нос в твою спальню или аптечку.
– Ты этого не сделаешь! – с притворной яростью вскричал Алекс.
– Будь у меня возможность, я бы не удержалась.
Он вытер тарелку и убрал ее в буфет.
– Можешь находиться в моей спальне сколько хочешь.
Она засмеялась.
– Это так по-мужски!
– Я просто хочу сказать, что я не возражаю. И в аптечку загляни, у меня секретов нет.
– Все так говорят, – подтрунивала Кэти. – Вот у меня, например, масса секретов.
– Не от меня же.
– Нет, – серьезно согласилась она. – Не от тебя.
Она вымыла еще две тарелки и подала Алексу, с теплотой в душе наблюдая, как он вытирает их и убирает в шкафчик.
Алекс кашлянул.
– Можно тебя спросить? – начал он. – Не пойми неправильно, но мне любопытно.
– Давай.
Полотенцем он промокнул капли на руках, выигрывая время.
– Ты подумала над тем, что я сказал в прошлое воскресенье? На парковке, после обезьяньего родео?
– Ты много чего говорил, – осторожно начала Кэти.
– Разве ты не помнишь? Ты сказала, Эрин не может выйти замуж, а я ответил: зато Кэти ничто не мешает.
Кэти напряглась – не столько от воспоминаний, сколько от серьезного тона Алекса. Она прекрасно понимала, к чему он клонит.
– Помню, – подхватила она с наигранной легкостью. – Я ведь ответила, для этого мне нужно встретить подходящего парня.
При этих словах Алекс сжал губы, словно решая, откуда теперь начать.
– Я хотел узнать: ты подумала? Ну, о том, чтобы нам пожениться?
Вода была еще теплой, когда Кэти начала мыть вилки и ножи.
– Ты еще не делал мне предложения.
– А если сделаю?
Она взяла вилку и принялась ее оттирать.
– Я ж вроде говорила, что люблю тебя.
– Ты бы сказала «да»?
Кэти на стала лгать:
– Я не хочу снова замуж.
– Не хочешь или не считаешь это возможным?
– А какая разница? – спросила она с упрямым и замкнутым выражением. – Ты же знаешь, я замужем. Двоемужие незаконно.
– Ты уже не Эрин, ты Кэти. Сама говорила, что можешь показать водительские права.
– Я не Кэти! – резко сказала она, поворачиваясь к нему. – Ты что, не понимаешь? Я украла это имя у дорогих мне людей! У людей, которые мне доверяли! – Ее охватила прежняя беспричинная тревога этого грозового дня, с новой силой вспомнились доброта и жалостливость Глэдис, собственное бегство и кошмарная жизнь с Кевином. – Почему тебе всего мало? Почему нужно меня обязательно заставлять становиться тем, кем ты хочешь, а не тем, кто я есть?
Он вздрогнул.
– Я люблю тебя такой, какая ты есть.
– Но ты ставишь условия!
– Нет!
– Да! – настаивала Кэти. Ее голос неудержимо шел вверх, она не могла справиться с собой. – У тебя своя картина мира, и ты пытаешься встроить меня в отведенное место!
– Нет-нет! – запротестовал Алекс. – Я только задал вопрос.
– Но ты хотел определенного ответа! Ты хотел услышать желаемое, а в ином случае начал бы меня убеждать, что я должна делать, что ты хочешь, быть тем, кем ты хочешь меня видеть!
Впервые за время их знакомства Алекс взглянул на нее со сдерживаемым гневом.
– Не надо так, – попросил он.
– Чего не надо? Правды? Правды о том, что я чувствую? Почему? И что ты сделаешь? Ударишь меня? Давай, бей!
Он отшатнулся, как от пощечины. Кэти видела, что ее слова его задели. Но вместо того чтобы рассердиться, Алекс положил кухонное полотенце на стол и отступил на шаг.
– Не пойму, что происходит, но извини, что я вообще завел об этом речь. Я не собирался ловить тебя на слове или на чем-то настаивать. Я просто хотел поговорить.
Он замолчал, ожидая, что Кэти что-нибудь скажет, но она молчала. Покачав головой, Алекс вышел из кухни, задержавшись на пороге.
– Спасибо за ужин, – негромко сказал он.
Кэти слышала, как в гостиной он говорит детям, что уже поздно, и как скрипнула входная дверь. Он тихо прикрыл ее за собой, и в доме стало совсем тихо. Кэти осталась наедине со своими мыслями.