Шон через стол посмотрел на Даффа, ожидая его поддержки. Они сидели в зале заседаний совета директоров. Дафф выпустил густое кольцо сигарного дыма. Вращаясь и расширяясь, как круг от брошенного камня на воде, оно наткнулось на крышку стола и раздробилось. Шон с горечью понял, что поддерживать его Дафф не собирается. Накануне они долго спорили, чуть не полночи. Шон все надеялся: а вдруг Дафф все-таки передумал? Теперь стало ясно, что это не так. И тогда он снова обратился с просьбой, в последний раз:
– Они запросили увеличения заработной платы на десять процентов. Я считаю, это справедливо, потому что цены в городе подскочили, а зарплаты остались те же. У этих людей есть жены и дети, джентльмены, почему вы не принимаете это в расчет?
Дафф выпустил еще одно колечко дыма, а Градски достал из кармана часы и многозначительно на них посмотрел. Макс кашлянул и вставил свое слово:
– Мистер Кортни, мне кажется, мы все уже обсудили. Может, приступим к голосованию?
Градски поднял руку – это означало, что он против Шона. На Даффа Шон и смотреть не хотел. Не хотелось видеть, как он голосует заодно с Градски. Но он все же заставил себя повернуть голову. Обе руки Даффа лежали перед ним на столе. Он выпустил еще колечко и наблюдал, как оно разбилось о крышку стола.
– Кто за это предложение? – спросил Макс, и Дафф с Шоном одновременно подняли руки.
Только теперь Шон понял, как много бы значило, если бы Дафф проголосовал против него. Дафф подмигнул ему, и Шон не сдержал улыбки.
– Значит, тридцать голосов «за» и шестьдесят «против», – объявил Макс. – Следовательно, предложение мистера Кортни отклоняется. О принятом решении я проинформирую руководство Союза горняков. А теперь, перед тем как закрыть заседание, у кого-нибудь есть еще вопросы?..
Шон с Даффом вернулись в свою контору.
– Я поддержал тебя только потому, что знал: Градски все равно победит, – весело сказал Дафф.
Шон хмыкнул.
– Конечно, он прав, – невозмутимо продолжил Дафф, придержав дверь в кабинет Шона. – Повышение заработной платы на десять процентов означает резкий скачок общих эксплуатационных расходов, до десяти тысяч в месяц.
Шон ногой захлопнул за собой дверь и ничего не сказал.
– Да ради бога, Шон, брось ты эту свою позицию всеобщего благодетеля, не доводи ее до абсурда. Градски прав – Крюгер в любой момент способен накинуть на нас еще какой-нибудь свой налог, и нам придется финансировать все эти новые проекты развития Ист-Рэнда. Нам ни в коем случае нельзя сейчас допустить, чтобы издержки производства поползли вверх.
– Ладно, – пробурчал Шон, – все уже решено. Но я очень надеюсь, что мы в результате не получим забастовку.
– Существует много способов разделаться с забастовками. У Градски есть договор с полицией, она на нашей стороне; кроме того, пару сотен человек всегда можно быстро перебросить из Кимберли, – объяснил ему Дафф.
– Черт подери, Дафф, но ведь это неправильно. И ты знаешь, что это неправильно. Даже вон тот нелепый Будда с маленькими глазками знает, что это неправильно. Но что я могу сделать? Черт побери, что я могу сделать?! – взорвался Шон. – Черт возьми, как ужасно чувствовать собственную беспомощность!
– Не забудь, ты сам захотел отдать ему в руки власть, – смеялся Дафф. – Ладно, хватит с нас попыток переделать мир, пошли домой.
Проходя через приемную, они наткнулись на Макса. Он был возбужден и явно нервничал.
– Простите меня, джентльмены, мне надо перекинуться с вами парой слов.
– От чьего имени, – резко спросил Шон, – от себя лично или от Градски?
– Это личное дело, мистер Кортни, – ответил Макс, понизив голос.
– А до завтра не подождет? – спросил Шон. Не останавливаясь, он прошел мимо и направился к двери.
– Прошу вас, мистер Кортни, это дело крайней важности, – взмолился Макс и отчаянно вцепился ему в руку.
– В чем дело, Макс? – спросил Дафф.
– Мне надо поговорить с вами наедине. – Макс снова понизил голос и с несчастным видом бросил взгляд на входную дверь.
– Ну ладно, говорите, – подбодрил его Дафф. – Мы сейчас одни.
– Нет, только не здесь. Мы можем встретиться немного позже?
Дафф вскинул брови:
– В чем дело, Максимилиан? Только не говорите, что вы хотите продать неприличные картинки.
– Сейчас мистер Градски ждет меня в гостинице. Я сказал ему, что пойду поищу кое-какие бумаги, и, если я немедленно не вернусь, он что-нибудь заподозрит.
Макс уже чуть не плакал, кадык его ходил вверх и вниз, то выскакивая из-под высокого воротничка, то снова прячась. Дафф вдруг очень заинтересовался.
– И вы не хотите, чтобы Норман об этом знал? – спросил он.
– Ни боже мой! – На глазах у Макса уже наворачивались слезы.
– Когда вы хотите встретиться?
– Сегодня вечером, после десяти, когда мистер Градски отправится к себе.
– Где?
– В восточном конце отвала шахты «Сестренка» есть обходная дорога. По ней сейчас никто не ходит.
– Я знаю ее, – сказал Дафф. – Мы будем прогуливаться там верхом в половине одиннадцатого.
– Спасибо, мистер Чарливуд, вы об этом не пожалеете.
Макс тут же рванулся к двери и исчез.
Дафф поправил бобровую шапку и ткнул Шона в живот концом своей трости:
– Понюхай-ка, втяни в себя воздух.
Дафф принюхался, и Шон последовал его примеру.
– Я ничего не чувствую, – заявил Шон.
– Воздух исполнен этим сладостным запахом, – объяснил ему Дафф. – Сладостным запахом предательства.
Из Ксанаду они выехали сразу после половины девятого. Дафф настаивал, чтобы оба надели черные накидки.
– Атмосфера, дружок, главное – атмосфера. Нельзя отправляться на подобные рандеву в грязных штанах цвета хаки и в veldschoen[36]. Иначе все только испортишь.
– Ну уж нет. Будь я проклят, если выряжусь в этот маскарадный костюм. На мне нормальная одежда. Меня она устраивает.
– Неужели мне никак не убедить тебя заткнуть за пояс пистолет? – с задумчивым сожалением спросил Дафф.
– Не-а, – засмеялся Шон.
– Нет? – покачал головой Дафф. – Да ты у нас варвар, дружок. Никакого вкуса, вот беда.
Двигаясь по Йоханнесбургу, они старались избегать больших улиц и уже в полумиле от города выехали на дорогу в Кейптаун. В темной бездне неба плавал совсем тоненький серпик месяца. Но крупные звезды светили ярко, и в их свете белые отвалы шахт, каждый величиной с большой холм, смотрелись прыщами на лике земли.
Как ни странно, Шона охватило волнение – энтузиазм Даффа всегда действовал на него заразительно. Они скакали рядом легким галопом, почти касаясь друг друга стременами. Плащ Даффа развевался у него за спиной, а встречный воздух раздувал сигару Шона, и она казалась огромной раскаленной искрой.
– Придержи лошадь, Дафф, поворот где-то здесь. Он успел зарасти травой, можно пропустить.
Они натянули поводья и пошли шагом.
– Который час? – спросил Дафф.
Шон затянулся сигарой и поднес часы к ее пылающему кончик:
– Четверть одиннадцатого. Мы приехали рано.
– Спорим, наш Максимилиан явится раньше? Ага, вот дорога.
Дафф повернул лошадь, и Шон последовал за ним. Совсем рядом перед ними вырос крутой отвал шахты «Сестренка», облитый белым звездным светом. Чтобы его объехать, следовало окунуться в его тень. Лошадь Даффа захрапела и прянула в сторону, а Шону пришлось сжать бока своей коленями, поскольку она тоже принялась выплясывать.
Из чахлых кустов, растущих вдоль дороги, вышел Макс.
– Я рад, что мы встретились под этой луной, Максимилиан, – приветствовал его Дафф.
– Прошу вас, джентльмены, уведите лошадей с дороги. – Макс все еще был возбужден – не меньше, чем днем.
Они привязали лошадей к кустам рядышком с лошадью Макса и вернулись к нему.
– Ну, Макс, что новенького? Как семья? – спросил Дафф.
– Прежде чем мы начнем обсуждать наши дела, джентльмены, я хочу, чтобы вы дали мне слово чести: получится из этого что-нибудь или нет, вы не скажете никому ни слова о том, что я вам сегодня поведаю.
«Как он бледен, – подумал Шон. – Впрочем, возможно, дело в звездном свете».
– Я согласен, – сказал Шон.
– Вот те крест! – подтвердил Дафф.
Макс распахнул пальто и извлек из-под пазухи длинный конверт:
– Думаю, если сначала покажу вам вот это, легче будет объяснить вам свое предложение.
Шон взял конверт.
– И что там внутри, Макс? – спросил он.
– Последние отчеты четырех банков, с которыми имеет дело мистер Градски.
– Спички, Шон. Света нам, дружок, света! – нетерпеливо воскликнул Дафф.
– У меня с собой фонарь, – сказал Макс и присел, чтобы разжечь его.
Шон с Даффом присели вместе с ним и в круге желтого света развернули банковские отчеты. Изучали молча, внимательно. Наконец Шон откинулся на пятках назад и раскурил сигару.
– Ну что ж, я очень рад, что сам не должен такую кучу денег, – заметил он.
Сложив листы бумаги, он сунул их обратно в конверт и сдавленно засмеялся. Макс взял у него конверт и аккуратно спрятал куда-то под пальто.
– Ну хорошо, Макс… давай рассказывай… растолкуй нам все поподробней, – сказал Шон.
Макс наклонился и задул фонарь. То, о чем он собирался поведать, гораздо легче излагать в темноте.
– Большая сумма наличными, которую мистер Градски должен был выплатить вам, джентльмены, и снижение добычи на его алмазных копях в части, касающейся нового картельного соглашения в алмазной промышленности, – все это заставило его сделать огромный заем в каждом из всех своих банков.
Макс замолчал и прокашлялся.
– Суммы вы только что видели. Разумеется, банки потребовали гарантий, то есть обеспечения ссуды, и мистер Градски предоставил им весь свой пакет акций «Сентрал Рэнд консолидейтед». Банки установили нижний предел стоимости акции в размере тридцати пяти шиллингов каждая. Как вам известно, акции «Сентрал Рэнд консолидейтед» сейчас котируются по девяносто шиллингов, и это дает им большой запас прочности. Однако в случае, если акции упадут до тридцати пяти шиллингов, банки начнут их продавать. Они выбросят на рынок все акции «Сентрал Рэнд консолидейтед», которыми владеет мистер Градски, все до единой.
– Продолжай, Макс, – сказал Дафф. – Мне все больше нравится слушать твой голос.
– И мне пришло в голову вот что: если мистер Градски на какое-то время уедет из Йоханнесбурга – скажем, отправится в Англию покупать новое оборудование или еще что-нибудь в этом роде, – у вас, джентльмены, появится возможность опустить стоимость акции «Сентрал Рэнд консолидейтед» до тридцати пяти шиллингов. Если делать все аккуратно, на это понадобится дня три или четыре. Вы сыграете на понижение и пустите слух, что Ведущая жила на большой глубине выклинилась, то есть сжалась. Мистера Градски здесь не будет, некому будет защитить его интересы, и как только акции «Сентрал Рэнд консолидейтед» достигнут тридцати пяти шиллингов, банки станут от них избавляться. Цена на них обвалится, и вы, имея на руках достаточно наличных, сможете скупить акции «Сентрал Рэнд консолидейтед» всего лишь за небольшую часть их истинной стоимости. Не вижу причин, почему бы вам не получить контроль в компании и в придачу не заработать пару миллионов.
Снова наступило молчание. На этот раз оно длилось долго.
– А что ты будешь иметь от этого, Макс? – спросил наконец Шон.
– Вы выпишете мне чек на сто тысяч фунтов, мистер Кортни.
– Цены растут, – заметил Шон. – Я думал, что такого рода работа всегда стоила тридцать сребреников. И такса была установлена, кажется, твоими земляками.
– Заткнись! – резко оборвал его Дафф и уже помягче обратился к Максу: – Мистер Кортни любит иногда пошутить. Скажи-ка мне, Макс, это все, чего ты хочешь? Неужели только деньги? Скажу тебе откровенно – это мало похоже на правду. Ты же и так вполне обеспеченный и богатый человек.
Макс быстро встал и направился к лошадям, но на полдороге резко повернулся к ним. Лицо его скрывала темнота, но голос не мог обмануть их.
– Вы что, думаете, – закричал он, – я не знаю, как меня всюду кличут?! «Придворный шут», «Язычок Градски», «Жополиз»… Вы думаете, мне это нравится? Думаете, я получаю удовольствие оттого, что каждый день, каждую минуту ползаю перед ним на брюхе? Я хочу снова стать свободным. Я хочу снова стать человеком.
Макс замолчал и закрыл лицо руками. Он всхлипывал. Шон не мог на это смотреть, и даже Дафф смущенно опустил глаза. Макс снова заговорил, на этот раз своим обычным тихим и печальным голосом:
– Мистер Кортни, если завтра вы придете к себе в кабинет в вашей желтой жилетке, я приму это как знак, что вы намерены принять мое предложение и что мои условия вас устраивают. Тогда я организую все, что необходимо, чтобы гарантировать отсутствие мистера Градски в стране.
Отвязав лошадь, он вскочил в седло и направился к дороге, ведущей в Кейптаун. А Шон с Даффом остались сидеть, слушая, как затихает в темноте топот копыт лошади Макса.
– Эти банковские отчеты подлинные, – заговорил Дафф, – я хорошо рассмотрел печати.
– А эмоции Макса еще более подлинны, – сказал Шон, бросая окурок сигары в кусты. – Такое сыграть невозможно. Когда я его слушал, мне стало противно. Черт побери, как можно столь хладнокровно предавать человека, который ему доверяет?
– Давай-ка не будем, дружок, обсуждать нравственность Макса. Озаботимся лучше фактами. Нормана продали нам с потрохами, с горчичкой и чесночком и за каждым ухом по веточке зелени. И я предлагаю поджарить его и скушать.
Шон улыбнулся:
– Но зачем? Приведи мне основания, докажи логически, зачем нам это надо. Я хочу, чтобы ты убедил меня. Что-то мне подсказывает, что после сегодняшней встречи с Максом я не удивлюсь, если это будет легко.
– Во-первых, он этого заслуживает. – Дафф загнул один палец.
Шон кивнул.
– Во-вторых, – Дафф загнул второй палец, – если мы получим контроль, то сможем вести дело так, как сами захотим. Ты сможешь побаловать себя тем, что поднимешь зарплату, а я снова буду чувствовать себя наверху.
– Да! – Шон задумчиво подергал себя за ус.
– В-третьих, мы приехали сюда делать деньги и такой возможности, как эта, у нас еще не было. И мой последний довод, самый, кстати сказать, сильный… тебе так идет эта желтая жилетка, дружок, ты так в ней прекрасен, что я и за тысячу акций «Сентрал Рэнд консолидейтед» не хотел бы упустить возможность увидеть тебя в ней.
– Да, скроена она ладно, – признался Шон. – Но послушай, Дафф, я бы не хотел, чтобы снова случилось что-нибудь такое, что случилось с Локткампером. Грязное это дело, ты же понимаешь.
Дафф встал:
– Норман уже большой мальчик, он этого делать не станет. Тем более что он все равно останется богатым: у него алмазные копи. Мы всего лишь освободим его от ответственности за Витватерсранд.
Они направились к лошадям. Шон уже вставил ногу в стремя, но вдруг застыл.
– Боже мой, – воскликнул он, – я не могу этого сделать! Все пропало!
– Но почему? – встревожился Дафф.
– На эту жилетку я пролил подливу и не смогу ее завтра надеть. Мой портной меня просто убьет.