С ГРЕХОМ ПОПОЛАМ (15 ИЮНЯ 1925 ГОДА)

(THERE BUT FOR… (15 JUNE 1925))

… и мимо базара, где вниз головой

из рук у татар

выскальзывал бьющийся, мокрый, живой

блестящий товар.

Тяжелая рыба лежала, дыша,

и грек, сухожил,

мгновенным, блестящим движеньем ножа

ее потрошил.

И день разгорался с грехом пополам,

и стал он палящ.

Курортная шатия белых панам

тащилась на пляж.

И первый уже пузырился и зрел

в жиру чебурек,

и первый уже с вожделеньем смотрел

на жир человек.

Потом она долго сидела одна

в приемной врача.

И кожа дивана была холодна,

ее – горяча,

клеенка – блестяща, боль – тонко-остра,

мгновенен – туман.

Был врач из евреев, из русских сестра.

Толпа из армян,

из турок, фотографов, непманш-мамаш,

папашек, шпаны.

Загар бронзовел из рубашек-апаш,

белели штаны.

Толкали, глазели, хватали рукой,

орали: «Постой!

Эй, девушка, слушай, красивый такой,

такой молодой!»

Толчками из памяти нехотя, но

день вышел, тяжел,

и в Черное море на черное дно

без всплеска ушел.

Как вата склубилась вечерняя мгла

и сдвинулась с гор,

но тонко закатная кровь протекла

струей на Босфор,

на хищную Яффу, на дымный Пирей,

на злачный Марсель.

Блестящих созвездий и мокрых морей

неслась карусель.

На гнутом дельфине – с волны на волну –

сквозь мрак и луну,

невидимый мальчик дул в раковину,

дул в раковину.