Log In
Or create an account ->
Imperial Library
Home
About
News
Upload
Forum
Help
Login/SignUp
Index
Обложка
Часть первая
«Дневник лейтенанта Концова»
1. Трое суток не смолкала буря. Трепало так, что писать было невозможно. Наш фрегат «Северный орел» за Гибралтаром. Он без руля, с частью оборванных парусов, уносится течением к юго-западу.
2. Я пробыл в плену около двух лет. Настал 1775 год. Вначале меня держали взаперти, в какой-то пристройке Эдикуля, семибашенного замка, потом в цепях, при одной из трехсот стамбульских мечетей.
3. Бабушку не менее меня сразило мое положение. Она, спустя неделю, призвала меня и объявила: - Твой риваль тобою угадан; это дальний родич Ракитиных, князь и камергер.
4. Бравый, смуглый красавец-француз, командир шкуны, не замедлил оправдать имя великодушной нации, к коей он принадлежал.
5. После некоторого обмена мыслей - мы говорили по-французски, причем у княжны иногда вырывались и итальянские восклицания, - оба мы в понятном смущении замолчали.
6. Княжна спрятала бумаги в шкатулку, заперла ее, поставила на место, взяла веер и снова села, поглядывая в окно.
7. «Что это? Кто она? Самозванка или впрямь русская великая княжна?» - рассуждал я, в неописанном смущении оставив комнату принцессы и смело проходя среди почтительно и важно кланявшихся мне особ ее свиты.
8. Корабль высадил меня в Анконе. Отсюда я поспешил в Болонью, где, по слухам, в то время находилась штаб-квартира командующего эскадрой.
9. Удивили меня слова графа. Я невольно вспомнил сообщения княжны о падении силы Орловых, об удалении бывшего фаворита в Ревель и о возвышении их врагов.
10. Я был ошеломлен, поражен. «Неужели граф затевает измену? - мелькнуло у меня в мыслях. - Быть не может! Знатный патриот, герой достопамятного переворота и главный пособник Екатерины не замыслит этого! Но что же у него в уме?»
11. Прошла еще неделя. От княжны не было известий. Я несколько простудился и сидел дома; ходивший же наблюдать Христенек объявил с досадой, что чуть ли нас преважно не провели: княжна не думала собираться в Болонью.
12. Было двенадцатое февраля. День стоял особенно сиверкий и прохладный, хотя светлый. Княжна поместилась со свитой и слугами в несколько экипажей.
13. Истомленная команда уснула. Бодрствуют одни часовые да я. Приступаю к изложению тягчайшего испытания жизни.
14. Двадцать первого февраля была особенно приятная, почти летняя погода. В небесах ни облачка, на море тихо и везде как-то празднично радостно. У английского консула для графа и его спутницы был дружеский завтрак.
15. - Ваши шпаги, господа! - раздался вдруг поблизости от меня громкий, настойчивый голос. Я оглянулся. Капитан гвардии Литвинов обращался поочередно к адъютантам и к прочей свите графа, отбирая у всех шпаги.
16. Я упал на берег. Боже, какая казнь! Слезы меня душили. Я ненавидел, проклинал весь мир. «Как, - мыслил я, - совершилось такое безбожное, вопиющее дело! и я во всем этом был соучастник, пособник?»
17. Прошло еще несколько тяжелых, невыносимых дней. Ливорнцы, действительно, шумели и стали грозить открытым насилием. Негодующая чернь с утра до ночи стояла перед двором графа, изредка кидая в ворота камнями.
Часть вторая
«Алексеевский равелин»
18. Лето 1775 года императрица Екатерина проводила в окрестностях Москвы, сперва в старинном селе Коломенском, потом в купленном у князя Кантемира селе Черная Грязь.
19. Свежий воздух подмосковных окрестностей иногда туманился. Набегали тучки, сверкала молния, погромыхивала гроза. При дворе были свои невзгоды.
20. Упорство пленницы было Екатерине непонятно и выводило ее из себя. - Как! - рассуждала она. - Сломлена Турция. Пугачев пойман, сознался и всенародно казнен… а эта хворая, еле дышащая женщина, эта искательница приключений… ни в чем не сознается и грозит мне, из глухого подземелья, из норы?
21. Слова Миллера смутили Екатерину. «Откровенно, - подумала она, - так и подобает философу».
22. Изнуренная долгим морским путем и заключением, пленница влачила в крепости тяжелые дни. Острый, с кровохарканьем и лихорадкой кашель перешел в быстротечную чахотку.
23. Слова рвались с языка пленницы и бессильно замирали. Отшатнувшись на кровати к стене, она сверкающими глазами пожирала Орлова, с испугом глядевшего на нее.
24. Мир с Турцией был торжественно отпразднован в Москве тринадцатого июля. При этом вспомнили Голицына и прислали ему в Петербург за очищение Молдавии от турок брильянтовую шпагу.
25. Судьба Таракановой, между тем, не улучшилась, Московские празднества в честь мира с Турцией заставили о ней на некоторое время позабыть. После их окончания ей предложили новые обвинительные статьи и новые вопросные пункты.
26. Миновали теплые осенние дни. Настал дождливый суровый ноябрь. Отец Петр Андреев, старший священник Казанского собора, был образованный, начитанный и еще не старый человек.
27. Отец Петр спустился в спальню, задернул оконные занавески, поставил свечу у изголовья, прилег, не раздеваясь, на постель, развернул смятую тетрадь синей, заграничной почтовой бумаги, с золотым обрезом, и начал читать.
28. Вечером первого декабря 1775 года была особенно ненастная и дождливая погода. Снег, выпавший с утра, растаял. Везде стояли лужи. Экипажи и редкие пешеходы уныло шлепали по воде. Была буря.
29. Путники остановились у дома главнокомандующего Голицына. Князю доложили о прибытии священника. Тот его пригласил в спальню, где уже был в халате.
30. Священник бережно положил на стол дароносицу, присел на стул у кровати, оправил густую гриву своих волос и, разглядев образок у изголовья больной, тихо нагнулся к ней.
31. Отец Петр в сильном смущении возвратился домой. «Да уж и впрямь самозванка ли она? - мыслил он. - Все может утверждать человек из личных выгод; но умирающий… при последнем вздохе… и после таких лишений, почти пытки!..
32. «Ох, и я грешник в указаниях о ней! - мыслил Голицын, едучи в крепость, - поддавался в выводах другим, торопился без толку, льстил догадкам и соображениям других!»
33. Мольбы, однако, не шли на мысли Ирины. Прошло пять лет. В мае 1780 года Ракитина снова посетила Петербург. Ее приятельница Варя была замужем в Москве. Дядя Вари, отец Петр, состоял по-прежнему священником Казанской церкви. Ирина его навестила.
34. Вестей не приходило. Наступил 1781 год. С удалением князя Григория Орлова и с падением влияния воспитателя цесаревича, Панина, новые советники императрицы Екатерины, с целью устранить от нее влияние сына, Павла Петровича, подали ей мысль отправить цесаревича и его супругу, для ознакомления с чужими странами, в долгий заграничный вояж.
35. - Как думаете, синьор? - спросил, помолчав, граф Северный. - Была ли это греза, или я действительно видел в то время тень моего прадеда?
36. Прошло еще пятнадцать лет… 1796 год приближался к концу. Были первые месяцы царствования императора Павла.
Примечания
← Prev
Back
Next →
← Prev
Back
Next →